сказал, они пользовались? Молотками?
Ты знаешь, это звучит пострашнее адской бездны, парень, да?
занимаемое Вайсингером в деревне, не заботясь о той проклятой работе,
которая у него была, и не думая более ни о чем, кроме как о том, чтобы
заставить этого похожего на быка человека поверить ему, - я знаю, что
видел прошлой ночью. Всадники гнались за мной. И один из них разбил мое
окно топором! Хотели, дерьмо собачье, загнать меня на этой дороге!
машину.
как его голос эхом отдается от бортов грузовика. - Я еще не вижу, что вы
поняли это!
повредить тебе. Ты что, поранил одну из их лошадей? Ведь твоя фара
сломана, а вся решетка разбита и погнута, к черту?
Это случилось, когда я съехал с дороги.
и хотел.
случилось, когда ты съехал с дороги? А? Может, ты чуть выпил лишнего
прошлой ночью, опрокинул свою колымагу в овраг, разбил вот это окно и
исцарапал дверь со стороны водителя? А чтобы я не обнаружил, что ты спьяну
повредил машину, этим утром ты сочинил во сне эту небылицу и побежал
сюда...
взгляд по твердости не уступал взгляду Вайсингера. - Все это было не так.
фыркнул Вайсингер. Он отвернулся от Нили и направился к двери. Его легкие
болели от второй сигареты, выкуренной за утро.
руку на плечо Вайсингера и крутанул его к себе. Глаза Вайсингера коротко
вспыхнули, и Нили отдернул руку. - Я еще не все рассказал вам. Я видел
одного из тех, кто скакал на этих лошадях. Я заглянул в ее лицо...
которая бы выглядела подобным образом. Это было словно... словно заглянуть
в разверстую доменную печь. Или в кратер вулкана. Я чувствовал жар,
исходящий из этих глаз, словно бы они выжигали во мне дыры. Я никогда в
жизни не видел ничего подобного этому, и Господи Иисусе, надеюсь, что
никогда больше не увижу.
заговорил, его голос был суровый, ровный и лишенный эмоций.
посмотрел? Я сделаю это. Но скажу тебе одну вещь. Ты мне не нравишься. Я
не люблю дерьмовых бродячих летунов, протягивающих руки за деньгами. И
более всего я не люблю летунов, которые напиваются посреди ночи и затем
лгут без запинки, чтобы выйти сухими из воды. Я ни на грош не верю ни
одному слову из того дерьма, что ты тут наговорил, и никто другой тоже не
поверит. Если бы я мог доказать, что ты тащился вчера по двести
девятнадцатой с полным желудком пива, я бы либо упек тебя в каталажку,
либо вообще вышвырнул твою задницу из этого места! - Его глаза прикрылись
мясистыми веками. - А сейчас убирайся в сарай с инструментами и возьми
косилку. Все кладбище заросло травой. - Не дожидаясь, пока Нили снова
заговорит, Вайсингер повернулся спиной, направился к двери и скрылся в
своей конторе.
миссис Бартлетт, он знал, что его рассказ кажется странным и невероятным и
что Вайсингер, скорее всего, рассмеется ему в лицо. За завтраком в
покрашенной желтой краской кухне миссис Бартлетт эта полная, вполне
по-матерински выглядящая женщина с заботой оглядела его и спросила, когда
накануне ночью он лег в постель. "Не стоит все время оставаться на улице,
- сказала она, передвигаясь по кухне в своем халате персикового цвета. -
Когда мой Вилли был жив, он рано ложился спать и рано вставал. Он много
работал и был хорошим мужем. Я вижу по твоим глазам, что ты плохо спал
этой ночью, а сон как раз то, что больше всего нужно для тела. Ты хорошо
себя чувствуешь, не так ли, а?"
своему завтраку. Он ничего не рассказал ей о том, что случилось на дороге.
шерифа, подошел к ней с другой стороны, там, где запор из цепочек окружал
металлический сарай. Ключ от двери сарая был только у него; внутри
содержались различные инструменты, канистры с бензином, мастерки, и
мотыги, и красная сенокосилка, которая стала так знакома Нили. Он нащупал
поворотную ручку и выкатил косилку из сарая, заперев за собой дверь,
потому что отвечал за все инструменты, и, случись с ними что-либо, ему
пришлось бы чертовски много платить. Загрузив косилку в кузов грузовика,
он почувствовал в мышцах рук усталость. Он бросил вперед поворотную ручку
и отъехал по направлению к Шейди-Гроув-хилл. Постепенно им овладевало
мрачное отчаяние. Он чувствовал себя одиноким. Полностью одиноким. Поэтому
для его настроения было весьма подходящим провести на кладбище самую
жаркую часть дня.
повернул замок в двери, зашел за свой стол и взял ключ со средней полки.
Затем прошел к шкафу с документами, стоявшему с другой стороны кабинета, и
встал на колени, чтобы отпереть самую нижнюю полку. У ее задней стенки под
чистыми листами машинописной бумаги хранилась темно-коричневая книга
размером примерно с фотоальбом. Вайсингер вытащил книгу, положил ее на
стол, включил настольную лампу на гибкой гусиной шее. Усаживаясь за стол,
он затянулся сигаретой и, медленно выпуская дым с одной стороны своего
рта, открыл книгу.
вырезка с заголовков: "УБИЙСТВО СЕМЬИ КОУНМАУ". Там была фотография дома
Флетчеров. Он перевернул страницу. Еще одна газетная вырезка: "УБИЙСТВО
ЖИТЕЛЯ СПЭНГЛЕРА". Любительский снимок мужчины средних лет в галстуке, под
снимком имя: Рональд Биггс. На следующей странице две заметки поменьше:
"УБИЙСТВО ВДОВЦА" и "УБИЙСТВО ЖИТЕЛЯ БЭРНСБОРО". Книга была заполнена
мрачными напоминаниями об убийствах: фотографии домов, где были обнаружены
тела, машин, которые были обнаружены на обочинах проселочных дорог, одеял,
прикрывающих то, что могло быть только чудовищно обезображенными трупами.
Подобными трупам Флетчеров. Собранные документы охватывали десятилетний
период. Самая последняя заметка представляла собой несколько абзацев о
том, как жительница Бэрнсборо обнаружила обезображенное тело преподавателя
математики из колледжа Джорджа Росса по имени Джеральд Мэчем. Это было
немногим менее трех месяцев назад.
следующую пустую страницу. Почувствовав неожиданный жар на своих пальцах,
он затушил сигарету. Внутри него нарастало мрачное тяжелое чувство, словно
бы его телесные соки собрались в озеро, которое каждый день становилось
все более стоячим, быстро загрязняясь какими-то зловещими нечистотами. Он
знал ту нить, которая проходила через эти убийства. Большинство из жертв -
одинокие мужчины. Все убиты мощными ударами острого тяжелого предмета. Все
убиты ночью, между полуночью и рассветом. Через три года после того, как
мэр Вифаниина Греха назначил его шерифом, Вайсингер уселся вместе с
бутылкой "Джим Бима" над картой округа. Долгое время перед этим он вырезал
из маленьких местных общинных газеток статьи и заметки об убийствах,
вероятно потому, что ничто в жизни его так не шокировало и не мучило, как
вид Флетчеров, разорванных на куски. Возможно, причиной этого было
любопытство по поводу обстоятельств других убийств, или странное чувство
уверенности, что все они каким-то образом связаны, или чувство ужасного
неотвратимого рока. Он вырезал эти статьи, сохранял и изучал годами, в то
время как полиция в других деревнях обвиняла во всем маньяков или бродяг,
вооруженных дубинками. Той ночью, когда ноги не держали его от чрезмерных
доз "Джим Бима", шериф Вайсингер чертил кружочки вокруг городков на карте,
где были найдены тела, или в некоторых случаях только пустые машины на
обочине дороги или в лесу. Затем соединял эти кружочки линиями.
словно паук, висящий в середине паутины.
В его пальцах было ощущение загрязнения, они казались опухшими, больными.
Часто он просыпался по ночам, один в своем доме, вслушиваясь в темноту.
Болезнь овладела им до мозга костей и не уходила; иногда эти язвы
вскипали, и ему хотелось закричать. Но он никогда не делал этого, потому
что слишком боялся.
книге появилось бы новое сообщение. Дорожный патруль нашел бы труп
мужчины, обезображенный до неузнаваемости. Если бы он вообще нашел его.
Господи! - подумал он. Слишком близко к Вифанииному Греху. Слишком,
чертовски близко. Идут расследования, кругом рыщет дорожная полиция, люди
задают вопросы. Слишком чертовски близко. Он закрыл книгу, выключил свет,
но не шевельнулся за своим столом. Он боялся того, что должно было
последовать: разговора с мэром. И даже зная из своих приблизительных
Панов Вадим
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Перумов Ник
Суворов Виктор