Чтение 28–й страницы книги ~Дэмьен~

только...

- Возвращайся в дом! - завопил Ричард. Он подбежал к Анне, стоящей на
коленях возле тела Марка.

Дэмьен пытался возразить:

- Но я ничего не сделал!

- Возвращайся домой, _ч_е_р_т_ т_е_б_я_ п_о_б_е_р_и_! - Ричард дрожал
от гнева.

Дэмьен повернулся и бросился к дому. Слезы струились по его лицу.

- Он упал! - бросил мальчик через плечо. - Я ему ничего не сделал!

Ричард отвернулся от убегающего Дэмьена и склонился над женой.
Обхватив ее за плечи, он приподнял Анну. Удостоверившись, что она может
стоять на ногах, Ричард наклонился и подхватил на руки тело своего
мертвого сына.

Потом распрямился и в упор взглянул на Анну. Глаза его обвиняли.

Анна нервно дернула головой и, запинаясь, произнесла:

- Нет-нет, это не Дэмьен. Он не...

Но она так и не закончила фразу. Ричард отвернулся от жены и,
прижимаясь щекой к окровавленному лицу своего погибшего сына, побрел
прочь.

Фамильный склеп Торнов располагался на Северном берегу, неподалеку от
поместья. Тут вместе со своей женой спал вечным сном Реджинальд Торн;
первая, жена Ричарда, Мэри, была похоронена здесь же; да и тетя Мэрион
обрела последний приют вблизи своего брата.

Марка похоронили рядом с матерью.

"Однажды, - подумал вдруг Ричард Торн, обводя невидящим взором
собравшихся этим морозным и тоскливым днем вокруг небольшой могилы, -
однажды я тоже окажусь здесь".

Анна с Ричардом были облачены в черное. Дэмьен, стоящий рядом с
Анной, был одет просто - в синюю курсантскую форму с черной повязкой на
рукаве.

Поль Бухер представлял на похоронах компанию "Торн Индастриз". Здесь
же находился и сержант Нефф, прибывший из Академии с небольшим почетным
караулом. Когда гроб опускали в могилу, курсанты взяли под козырек, а один
из них выступил вперед и протрубил на горне сигнал, которым обычно Марк
провожал всех ко сну.

Услышав звуки горна, Анна разрыдалась, Торну же, как ни странно, этот
сигнал напомнил вдруг старую ковбойскую песенку. Давным-давно, когда он и
его бра Роберт были еще детьми и учились в Академии, они собирались с
другими курсантами вокруг костра и весело горланили эту песенку. Слезы
выступили у Ричарда от этого воспоминания, и он заплакал. Впервые после
гибели сына.

Когда священник приступил к проповеди, Ричард отвернулся. Что мог
сказать о Марке совершенно незнакомый человек?

Священники вынуждены говорить штампами, а Ричарду меньше всего
хотелось слышать сейчас какие-то банальности о Марке.

Взгляд Ричарда упал на Дэмьена, и то, что он вдруг уловил, привлекло
его внимание. Мальчик уставился на Неффа, который, в свою очередь,
пристально смотрел на Бухера. Взгляд же Бухера был сосредоточен на
Дэмьене. Четкий, маленький треугольник.

Торн почувствовал, что его дернули за рукав. Он обернулся и увидел
Анну. Ее лицо было залито слезами, а глаза молили не отвлекаться от
церемонии.

Ричард погладил руку жены и снова взглянул на могилу, заставив себя
вслушиваться в проповедь и отыскивая в ее словах хоть какой-нибудь смысл.
Но вскоре опять мысленно перескочил к событиям последних лет.

Память возвратила его к разговору, состоявшемуся после вскрытия в
кабинете доктора Фидлера.

- Как это могло произойти? - спросил Ричард врача. - Ведь вы
наблюдали его с момента рождения. Неужели же не было ни единого признака?

Семейный врач грустно покачал головой.

- К сожалению. Мне уже как-то приходилось сталкиваться с подобным, -
начал он. - Совершенно здоровый мальчик или мужчина, но эта штука уже
сидит в организме, выжидая своего часа, какого-то непредвиденного
напряжения. У него была очень тонкая артериальная стенка. Она-то и
лопнула... - Врач широко развел руками - жест неизбежности и сострадания.

Анна перебила его:

- Значит, он был обречен с рождения?

Доктор Фидлер кивнул.

- Более чем вероятно, - мягко заверил он. - Я очень сожалею, очень.

Похоронная церемония закончилась, и траурная процессия двинулась
прочь от могилы. Начинался сильный ливень, и с последними словами утешения
все начали разбредаться но своим машинам.

Ричард принял от собравшихся соболезнования, ограничившиеся скупыми
грустными улыбками и легкими прикосновениями рук, а затем рухнул на заднее
сиденье автомобиля рядом с Анной и Дэмьеном. Он подал знак Мюррею, и
лимузин медленно тронулся.

В один из поздних вечеров на следующей неделе в доме Торна раздался
звонок. Звонил священник из Нью-Йорка и просил Ричарда немедленно
приехать. Он сообщал также, что доктор Чарльз Уоррен находится в плохом
состоянии и не перестает звать Ричарда Торна.

Несколько минут понадобилось Ричарду на сборы, он побросал в чемодан
кое-какие вещи. Анна пыталась убедить мужа остаться хотя бы до утра, но он
и слышать не хотел об этом. Он должен был ехать немедленно.

- Я не хочу ехать, - кричал он жене, - но я _в_ы_н_у_ж_д_е_н_!

Анна опустилась на кровать и потянулась за сигаретой. Ее руки
дрожали.

- Почему ты не можешь поговорить с Чарльзом по телефону? - спросила
она. - Зачем тебе ехать в Нью-Йорк? Чарльз в конце концов не самый твой
близкий друг, чтобы сломя голову мчаться к нему на ночь глядя.

- Мне передали, что он в смертельной опасности и нуждается во мне, -
перебил жену Ричард. Он окинул взглядом комнату, соображая, не забыл ли
чего.

- Здесь ты нам тоже нужен, - тихо проговорила Анна.

Ричард повернулся и посмотрел на нее.

- Я вернусь как можно быстрее. - Он наклонился и, чмокнув ее в щеку,
направился к двери.

- Что я завтра утром скажу Дэмьену? - спросила Анна.

Стоя в дверях, Ричард на мгновение заколебался. Он не подумал об
этом.

- Скажи ему, - произнес Ричард, все еще соображая, - скажи, что мне
надо помочь Чарльзу утрясти кое-какие таможенные дела в Нью-Йорке.
Придумай что-нибудь. Только не говори ему правду! - И он поспешил из
комнаты, тихо прикрыв за собой дверь.

Пока Ричард на цыпочках спускался по лестнице к ожидавшему его в
лимузине шоферу, он, конечно же, не заметил, как приоткрылась дверь
спальни Дэмьена. И взгляд желтых, как у кошки, глаз пронизал тьму.

Сразу после того, как шасси самолета отделились от взлетной полосы,
Ричард включил над головой свет и вытащил из "дипломата" письмо
Бугенгагена. Колоссальный объем информации, а времени в обрез. Торн глянул
на часы. Половина пятого утра. В Нью-Йорке он будет в семь тридцать или,
самое позднее, в восемь. Город в это время только начинает пробуждаться.

Ричард снова посмотрел на странички и уже в четвертый или пятый раз
принялся читать:

"И дано ему было вложить дух в образ зверя, чтобы образ зверя и
говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет
поклоняться образу зверя".

Торн вздрогнул. За последние несколько месяцев произошло столько
смертей - слишком много для банального совпадения. Отдельные части
начинали, наконец, складываться в единое целое.

Первой в этой страшной цепочке оказалась тетушка Мэрион. Ее голос
вдруг зазвучал в мозгу Торна.

"Дэмьен оказывает ужасное влияние, ты разве не замечаешь? -
спрашивала тетушка Мэрион. - Ты хочешь, чтобы Марк _б_ы_л
у_н_и_ч_т_о_ж_е_н_, _ч_т_о_б_ы _е_г_о _п_о_г_у_б_и_л_и_?"

Потом эта журналистка Джоан Харт. Жуткая, жуткая гибель. Судя по той
короткой газетной заметке, смерть была мучительной. И кому она только
понадобилась?

"Все вы в _с_м_е_р_т_е_л_ь_н_о_й _о_п_а_с_н_о_с_т_и_! - предупреждала
Джоан. - _У_в_е_р_у_й_т_е_ в _Х_р_и_с_т_а_!"

И Ахертон. Еще одна невероятная, страшная потеря. А он кому мешал?
Торн не мог этого понять. Смерть Пасариана тоже, казалось, не имела
смысла.

Ричард подумал о своей компании - одной из крупнейших
трансконтинентальных корпораций мира. О том, как однажды ее унаследует
Дэмьен. И тут все встало на свои места. Ахертон стоял на пути Бухера, и
Ахертон исчез с лица земли. Бухер стал президентом компании, и его план
уже начал осуществляться. Но не так гладко, как тому хотелось. Возникли
кое-какие проблемы, и первым их обнаружил Пасариан. И... погиб.

Когда-нибудь, если, конечно, все будет развиваться в соответствии с