ее в снах. Неплохо б тебе также знать, что мы в Нильфгаард идем, чтобы
отнять нашу Цири у императора Эмгыра, который ее похитил. И не успеет Эмгыр
оглянуться, как мы ее отобьем! Я бы сказал вам больше, парни, но это тайна.
Секрет. Жуткая, глубокая и мрачная тайна... Никто не может об этом узнать,
понятно? Ни-и-икто!
иначе как уховертка заползла в ухо.
ухе, - ну прямо-таки несчастье какое-то.
равновесие, что оказалось крупной ошибкой. - Это, как я уже сказал,
секретная тайна! Тайный секрет! Секретно-тайная цель!
взгляд на побледневшего от ярости Геральта. - Судя по направлению вашего
похода, даже самый подозрительный и прозорливый тип не догадается о цели
движения.
***
глаз, виршеплет затраханный... Давай стекляшку, Золтан...
ци-цилюрьник... А где, мать его, Шуттенбах?
историю про Дитя-Неожиданность...
ведьмаке... В подробностях...
увидела графиня де Леттенхоф...
еще налить? Геральт!
***
прежде, чем они подъехали, и взбудоражила. Они начали невольно раскачиваться
в седлах медленно ступающих лошадей, вначале следуя глухому ритму барабана и
басетлей, потом, когда подъехали ближе, в такт мелодии, которую пели пищалки
и гусли. Ночь была холодная, в свете полной луны овин с прорывающимися
сквозь щели в досках проблесками казался сказочным, волшебным замком.
аккордом. Расплясавшиеся и потные кметы расступились, освобождали
глинобитный пол, собрались вдоль стен и подпирающих крышу столбов. Цири,
шедшая рядом с Мистле, видела расширенные от страха глаза девушек, замечала
твердые, решительные взгляды мужчин и парней готовых на все. Слышала
усиливающийся шепот и гул, перебивающий сдержанное гудение дудок, мушиное
пиликанье скрипок и гуслей. Шепот. Крысы... Крысы... Разбойники.
плотно набитый позвякивающий мешочек. - Мы приехали повеселиться. Ведь
гулянье для всех, разве нет?
с гор на гулянье. Не на тризну!
глиняным кувшином. Гиселер принял с поклоном, выпил, и по обычаю любезно
поблагодарил. Несколько парней крикнули, мне, давайте плясать. Но остальные
молчали.
начала надо вас растормошить!
хлопнула в ладони, ловко запрыгнула на дубовую столешницу. Кметы поспешно
пособирали посуду, а ту, которую убрать не успели, Искра сбросила широким
пинком.
Покажите, на что способны! Музыка!
свирель. Вступили дудка и гусли, усложняя, призывая Искру сменить шаг и
ритм. Эльфка, яркая и легкая, как бабочка, легко подстроилась, заплясала.
Кметы принялись хлопать в ладоши.
мечом-то ты ловкая! А в пляске? Поддержишь?
курточку. Одним прыжком оказалась на столе рядом с эльфкой. Кметы подбодрили
криком, барабан и басетля загудели, стонуще запели дудки.
заплясала, отбила каблуками быстрое, ритмичное стаккато. Цири, захваченная
ритмом, повторила ее движения. Эльфка рассмеялась, подпрыгнула, сменила
ритм. Цири резким движением головы стряхнула со лба волосы, повторила точно
один к одному. Обе заплясали синхронно, одна - зеркальное отражение другой.
Кметы орали, подбадривали. Гусли и скрипки взвились высоким пением, разрывая
в клочья размеренное гудение басетлей и стон дудок.
упирающихся в бедра рук. Подковки каблуков отбивали ритм, стол трясся и
гудел, в свете сальных свечей и факелов клубилась пыль.
кулаки в бока, каблук, мысок. Стол трясется, свет качается, колеблется
толпа, все колеблется, весь овин пляшет, пляшет, пляшет... Толпа орет.
Гиселер орет. Ассе орет. Мистле хохочет, хлопает, все хлопают и топают,
дрожит овин, дрожит земля, дрожит мир! Мир? Какой мир? Нет никакого мира,
нет ничего, есть только пляска, пляска... Каблук, мысок, каблук... Локоть
Искры... Горячка, горячка... Уже только ржут скрипки, свирели, басетли и
дудки, барабанщик только поднимает и опускает палочки, он больше не нужен,
такт отбивают они. Искра и Цири, их каблуки, так что гудит и раскачивается
стол, гудит и раскачивается весь овин... Ритм, ритм. Ритм в них, музыка в
них, музыка - они сами! Темные волосы Искры пляшут надо лбом и на плечах.
Струны гуслей надрываются лихорадочным, огненным, взвивающимся до самых
высот пением. Кровь бьется в висках.
Скрипки и дудки обрывают мелодию резким, высоким аккордом, Искра и Цири
заканчивают пляску одновременно барабанной дробью каблуков, не отрывая друг
от друга локтей. Дышат обе, распаленные, мокрые, вдруг прижимаются одна к
другой, обнимают, обдают друг друга потом, жаром и счастьем. Сарай
взрывается единым криком, заполняется громом рукоплесканий.
разбойничать, пойдем в мир зарабатывать на жизнь плясками...
судорожно смеется. По щекам текут слезы.
могучего кмета, кмет толкает Кайлея, они схватываются, мелькают поднятые
кулаки. Подскакивает Рееф, при свете факелов вспыхивает кинжал.
плясок!
нами! Ну, кто смел?
высокое пение гуслей. Кметы хохочут, тыркают друг друга кулаками,
перебарывают страх и смущение. Один, широкоплечий и светловолосый, хватает
Искру. Другой, помоложе и постройнее, неуверенно кланяется Цири. Цири гордо
вскидывает голову, но тут же улыбается. Паренек обнимает руками ее талию,
Цири кладет свои руки ему на плечи. Прикосновение пронзает ее огненной
стрелой, заполняет пульсирующим желанием.
жизнь, В, проживает вторую ночной порой. Выходит из могилы при свете луны и
перемещаться может токмо вослед за ее лучами; нападает на спящих девиц, либо
парней, кровь сладкую коих, не разбудив оных, сосет.
ожерелья чесночные на шеи понавешали. Некоторые, особливо девушки, цельные
головки чеснока запихивали себе куда только можно. Все село преужасающе
чесночным духом воняло, кметы мыслили, будто в безопасности обретаются и