землях, а в дороге нет ничего, что имело бы смысл. Некогда мы знали
кое-какие ответы, потому что знали нужные вопросы, но теперь мы ответов
найти не можем, потому что вопросов у нас нет. Когда другие жители
галактики идут на контакт с нами, мы не знаем, что им сказать. Мы в такой
ситуации - бессмысленно бормочущие идиоты, которые сбились с собственного
пути, но утратили и рассудок. Там, на твоем драгоценном бобовом поле, у
тебя даже в десять лет было кое-какое чувство цели, и куда бы ты ни
направился, но сейчас у тебя этого чувства нет.
спроси Пруд.
воды.
говорить. Однако ты об этом не написал.
что я написал. Но ты прав: я никогда не писал про Пруд ничего, кроме того,
что он воняет. А не писал я об этом потому, что мне не хотелось об этом
думать. Это вызывало во мне великое беспокойство. Этот Пруд - больше, чем
просто пруд. Даже будь он всего-навсего из воды, это и то был бы больше,
чем простой пруд.
именно такие чувства?
славит свой рассудок и свою логику. Но все это новые вещи, приобретены
совсем недавно. А до того у человека было нечто иное. Вот это-то иное и
говорит мне, как себя чувствовать. Можешь назвать это внутренним чувством,
можешь назвать это интуицией, можешь назвать это любым идиотским именем,
каким захочешь. Оно было у наших доисторических предков и хорошо им
служило. Они знали, но не смогли бы ответить тебе, откуда знают. Они
знали, чего нужно бояться, а это, по сути дела, именно то, что должно быть
у каждого вида, чтобы он выжил. Чего следует бояться, что нужно обходить,
что лучше оставить в покое. Если это у тебя есть, ты выживаешь - если нет,
то нет.
в которых недоставало двух зубов. - Ответь мне, что такое жизнь и что
такое смерть, и тогда я отвечу тебе насчет души и тени.
миг до того, сказал себе Хортон, он не ухмылялся. Он говорил с ним, как
мог бы говорить другой человек. Это было странно, но ужасно это не было, и
он не ухмылялся. Два его выпавших зуба были не более, чем два выпавших
зуба, но теперь они придавали черепу какое-то выражение, вызывающее
неуютное чувство. Опустилась вечерняя дымка и отблеск костра отражался в
полированной кости, так что могло показаться, будто челюсти все еще
движутся и чудилось, будто глазницы моргают вместо утраченных глаз.
часом плачевным образом вмешалась в мою готовку. Эти куски мяса сгорели
чуть ли не дочерна.
недожаренной, но это не так уж важно.
Почему вы не дали мне знать, на что это будет похоже?
кишки съеживаются...
тебя на какую-то космическую горную вершину, и вся вселенная простерлась
перед тобой - во всем своем величии и диве, и во всей грусти. Вся любовь и
ненависть, все сострадание и безразличие. Стоишь там, хрупкий и обдуваемый
ветром, несущим миры, и вначале ты одинок и смущен, словно ты там, где
должен быть, но потом вспоминаешь, что не домогался попасть туда, но
кто-то тебя туда принес, и тогда все становится нормально. Ты знаешь, на
что ты смотришь, и выглядит это совсем не так, как ты бы себе представил,
если бы, конечно, ты когда-нибудь мог вообразить, что увидишь это, чего,
само собой, никогда не было. Стоишь там и смотришь на это, сначала без
всякого понимания, а потом, постепенно, начинаешь постигать совсем
немного, словно кто-то рассказывает тебе, что здесь к чему. И наконец
начинаешь понимать, пользуясь при этом истинами, о существовании которых
даже не знал, и ты уже почти готов сказать себе: "так вот оно как", а
потом, прежде, чем ты успеваешь себе это сказать, все пропадает. Как раз
тогда ты чувствуешь, что готов ухватить в этом какой-то смысл, тут-то все
и пропадает.
этот раз для него это было иначе, как и писал Шекспир: это может быть и
иначе. А в чем логика этого отличия, причина этой разницы?
продолжается чуть меньше четверти часа. А как долго оно кажется?
времени.
памяти подсчитать, сколько он пробыл на бобовом поле, то не мог даже
толком сделать этого.
и я? Вы это не могли описать?
разговоре с черепом. Это бы странно звучало и, более, чем вероятно,
Плотоядец ударился бы от такого рассказа в панику. Лучше уж, решил он,
просто оставить это без внимания, пока.
рассказал нам, как починить тоннель. Ты вполне уверен, - обратился он к
Никодимусу, - что не можешь продвинуться дальше?
пульта управления покрытие, и это оказалось невозможно. Я пытался
продолбить путь в скале, и камень оказался твердым, как сталь. Зубило от
него отскакивает. Это не просто обычная скала. Она каким-то образом
претерпела превращение.
подействовать.
Никодимус. - Оно есть стремление невежд к силам, существование которых
подозревают, но в которых никто не уверен.
действенное волшебство, на которое можно рассчитывать. Основано оно, я
полагаю, на математике.
отвергаете самым пренебрежительным образом. Все вы фыркаете над моим
простым волшебством, над корнями, ветками и листьями, и считаете, что
говорить тут не о чем. Потом вы мне рассказываете о другом волшебстве, у
которого был бы шанс подействовать, которое могло бы открыть тоннель, но
этого волшебства вы не знаете!
тебя, чтоб у меня было волшебство. Но мы здесь, а оно в ином месте, и даже
если бы я могла отправиться на его поиски и найти тех, кто смог бы с ним
справиться, то не уверена, что могла бы заинтересовать их таким проектом.
Ибо они, несомненно, оказались бы очень подозрительным народом и не из
тех, с кем легко говорить.
все трое можете вернуться на корабль...
посмотрим еще разок на него. Может, заметим, что-нибудь, что мы упустили.
В конце концов, я все время потратил на панель управления и никто не
уделил внимания самому тоннелю. Мы можем в нем что-нибудь найти.
Суворов Виктор
Максимов Альберт
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Курылев Олег
Орловский Гай Юлий