Чтение 28–й страницы книги ~Лето ночи~

вдвоем в шахматы до самого полудня. Но сегодня было явно не до шахмат.

С прополки Дьюан вернулся домой около четырех часов дня, когда
Старик сидел в кресле-качалке под тополем на южной лужайке. На траве
перед ним была растелена "Нью Йорк Таймс".

- Смотри, что я захватил в Преории, - пробормотал он и потер
небритые щеки. Он не брился уже два дня и седая щетина красиво
серебрилась на солнце. - Забыл тебе сразу сказать.

Дьюан уселся на траву и принялся перелистывать газеты, ища колонку
книжного обозрения.

- Это за прошлое воскресенье? - спросил он.

- А ты что думал, за сегодняшнее?

Дьюан молча пожал плечами и стал читать газету. Почти вся колонка
была посвящена книге Ширера "Расцвет и падение Третьего Рейха" и
нескольким другим книгам на эту же тему. Возможно это было связано с
тем, что как раз на прошлой неделе в Буэнос Айресе схватили Адольфа
Эйхмана.

Старик прочистил горло и заговорил:

- Я вообще-то не собирался ... гм... возвращаться так поздно. Но
какой-то долбанный профессор из Бредли, которого я встретил в
маленькой пивнушке на Адамс Стрит, затеял со мной спор о Марксе и я...
ну, вобщем, сам понимаешь. Как дома, все в порядке?

Дьюан кивнул, не поднимая глаз.

- Тот солдат переночевал у нас или нет? - продолжал отец.

Дьюан опустил газету.

- Какой солдат?

Старик снова потер щеки и шею, очевидно пытаясь отделить фантазии
от реальности.

- Гм... Помню, что я подвозил какого-то солдата. Подобрал его
около моста через Спун ривер. - И он снова принялся тереть щеку. -
Обычно я не сажаю этих халявщиков... сам знаешь... но тут как раз
начался дождь... - Он замолчал и оглянулся, как будто ожидал, что
солдат все еще сидит в пикапе. - Да, да, теперь я все припоминаю. Он
за всю дорогу не сказал ни одного слова. Только кивнул один раз, когда
я спросил не демобилизовался ли он. Будь оно проклято, я все время
чувствовал, что что-то с его мундиром не то, но я был... э... я
слишком устал, чтобы запомнить что там именно было не в порядке.

- А что было не в порядке? - тут же поинтересовался Дьюан.

- Его обмундирование. Оно было совершенно несовременным. Это не
было даже не курткой времен генерала Эйзенхауэра. Он был одет в
старинную шинель... да, да, такую коричневую шинель, старую
широкополую солдатскую шляпу, и краги.

- Краги, - повторил Дьюан. - Ты имеешь в виду те обмотки, которые
носили в Первую Мировую Войну?

- Угу, - кивнул Старик. Он жевал ноготь на указательном пальце,
как обычно делал, когда бывал чем-то озадачен. - Вот именно, все
говорило о том, что солдат воевал еще на той войне... краги, башмаки,
знаешь тогда носили такие тяжелые, подбитые гвоздями ботинки, шляпа,
даже пояс Сэм Брауни*. Сам парень был довольно молодой, он не мог был
настоящим солдатом, он словно вырядился в мундир своего дедушки, или
возвращался домой с какого-нибудь маскарада. - Тут Старик перевел
взгляд на Дьюана. - Он остался позавтракать?

[* Пояс "Сэм Брауни" - портупея, надеваемая через правое плечо,
которую обычно носили офицеры в армии США.]

Дьюан покачал головой.

- Никто не приходил сюда прошлой ночью. Ты должно быть высадил его
где-нибудь по дороге.

Старик на миг сосредоточился на этой мысли, затем энергично затряс
головой.

- Нет, нет. Я _уверен_, что он сидел в кабине рядом со мной, когда
я поворачивал на подъездную аллею. Я помню что еще на минуту забыл о
его существовании, потому что он сидел очень тихо. Я собирался дать
ему сандвич и уложить спать на кушетке. - Старик снова посмотрел на
мальчика. Его глаза были испещрены кроваво-красными прожилками. - _Я
знаю_, что он был рядом со мной, когда я подъезжал к дому, Дьюни.

Дьюан спокойно кивнул, чтобы не раздражать отца.

- Ну значит, я просто не слышал, когда вы вошли в дом. А может, он
пошел в город пешком?

Старик прищурился и глянул в сторону шоссе.

- Это в середине ночи? Кроме того, я помню, что он говорил, будто
бы живет где-то здесь неподалеку.

- Мне казалось, ты сказал, что он все время молчал.

Старик снова зажевал ноготь.

- Он не... не помню, что он говорил... ладно, дьявол с ним. - И он
вернулся к чтению финансовой сводки.

Дьюан закончил чтение книжного обзора и пошел к дому. Уитт вышел
из сарая, где он предавался послеобеденному отдыху и принялся
потягиваться, гоняться за собственным хвостом и вообще всячески
выражать готовность отправиться с Дьюаном куда угодно.

- Эй, парнишка, - обратился к нему мальчик, - тут случайно не
прохаживался один пехотинец? Он немного задержался, возвращаясь с
полей Первой Мировой, так вот не гулял ли он вокруг нашего сарая?

Уитт тихо взвизгнул и недоуменно наклонил голову, явно не понимая,
что от него хотят. Дьюан в знак утешения поскреб у него за ушами и
подойдя к грузовичку, открыл дверь кабины. Оттуда пахнуло застарелым
запахом виски и старых носков. На виниловом сиденьи рядом с
водительским местом отпечаталась отчетливая вмятина, будто тут кто-то
сидел. Но она была здесь все то время, что они владели этой машиной.
Дьюан пошарил под сиденьем, проверил бардачок и заглянул под коврик.
Уйма мусора - тряпки, карты, открывашка для бутылок, несколько пустых
бутылок, банок из-под пива и даже несколько заряженных патронов для
пистолета, но ничего интересного. Ни тебе офицерской трости, ни
маузера, случайно забытого таинственным посетителем, ни даже схемы
военных укреплений на Сомме или карты Белли Вуд*.

[* Белли Вуд - лесной массив на севере Франции, в битве рядом с
которым морской десант Армми США одержал крупную победу в 1918г.]

Дьюан усмехнулся про себя и пошел обратно по двор дочитать газеты
и поиграть с Уиттом.

Когда Майк и отец Каванаг закончили свою рыбную экспедицию, был
уже вечер. Миссис Кланси, умиравшую не столько от преклонного
возраста, сколько от непрерывного брюзжания, не хотела, чтобы в доме
присутствовал кто-нибудь посторонний, пока она будет исповедоваться и
Майку пришлось довольно долго гулять вокруг пруда, бросая на тот берег
камешки и предаваясь сожалениям, что он не пообедал перед тем как уйти
из дому. Было не так уж много вещей, способных заставить Майка
пропустить воскресный обед, но прогулка с отцом Каванагом была одной
из них. Когда он поинтересовался у мальчика, пообедал ли тот уже, Майк
только кивнул в ответ. И тут же подумал, что во время исповеди этот
ответ ему придется включить в раздел "Да, отец мой, несколько раз я