Чтение 28–й страницы книги ~Чародей поневоле~

- Я не звала вас, сударь.

- Прошу прощения, Ваше Величество, - Род отстегнул от пояса кинжал,
положил клинок на стол и наполнил конические ножны вином. Слава небесам! -
он принял меры предосторожности, снова включив Векса, прежде чем заступить
на дежурство.

Он протянул руку вперед, держа серебряный рог, и сказал:

- Человек слаб, Ваше Величество, со стыдом признаюсь, что я не могу
проанализировать своих действий, дело лишь в том, что я опасаюсь за Жизнь
Вашего Величества.

Весь гнев Катарины исчез от завороженности действиями Рода.

- Что это, - она показала на серебряный рог, - что это такое?

- Рог единорога, - ответил Род и поднял взгляд, чтобы посмотреть в
глаза Дюрера, горящие яростью.

- Анализ завершен, - прошептал голос у него за ухом. - Субстанция
ядовита для человеческого организма.

Род мрачно улыбнулся и нажал мизинцем на шишку рога. "Рог единорога"
стал пурпурным.

Весь двор ахнул от ужаса, потому что все знали легенду, о том, что
рог единорога становится пурпурным, если в него поместить яд.

Катарина побледнела и стиснула кулаки, чтобы скрыть дрожь.

Рука Логайра сжалась в огромный кулак, глаза его сузились, когда он
прожег взглядом Дюрера.

- Ничтожество! Если ты как-то участвовал в этой измене...

- Милорд, вы же видели, - голос Дюрера стал ломаться, - я только
подал королеве кубок.

Но его горящие глаза не отрывались от глаз Рода, казалось, намекая,
что Род смог бы избавиться от многих бед и мучений, если бы он попросту
тут же, на месте выпил бы это вино.

Роду было поручено вместе с тремя другими гвардейцами сопровождать
Катарину из ее апартаментов в Большой зал для Общего суда. Их четверка
ждала ее перед палатами, пока не открылась дверь и не вышел, предшествуя
королеве, Бром О'Берин. Двое солдат пристроились впереди королевы и позади
Брома, а Род и еще один гвардеец - сзади нее.

Они медленно двинулись направо по коридору, приноравливаясь к шагу
Катарины, а королева, закутанная в тяжелый меховой плащ и обремененная
тяжелой ношей в виде золотой короны, двигалась очень медленно. Каким-то
образом она умудрялась при этом выглядеть скорее величавой, чем неуклюжей.

Когда они приблизились к Большому залу, откуда-то выскочила
дистрофическая, одетая в бархат фигура. Это был Дюрер.

- Прощу прощения, - обратился он, трижды поклонившись, но я должен
поговорить с Вашим Величеством.

Губы его были туго сжаты, в глазах - гнев.

Катарина остановилась, вытянувшись во весь свой рост.

"А готовность к бою у нее номер один" - подумал Род.

- Так говори же, - ответила она, глядя сверху вниз на свалившегося ей
как снег на голову советника. - Но говори быстро, смерд!

Глаза Дюрера вспыхнули при этом обращении, термин "смерд" был
зарезервирован за крестьянами. Тем не менее он сумел сохранить
почтительный вид.

- Ваше Величество, умоляю вас не терпеть никакой задержки в
заслушивании петиции Великих Лордов, ибо они крайне сильно возбуждены.

- Что может задержать меня с этим? - нахмурилась Катарина.

Дюрер закусил губу и отвел взгляд.

Глаза Катарины зажглись гневом.

- Говори, смерд! - резко приказала она. - Или ты смеешь предположить,
что королева страшится слушать своих вельмож?

- Ваше Величество, - проговорил Дюрер с большой неохотой, затем снова
обрушился как лавина. - Я слышал, что сегодня при дворе должно быть
заслушано дело двух крестьян.

- Да, - рот Катарины отвердел. - Это дело рекомендовано мне тобой,
Дюрер.

Глаза человечишки стрельнули в нее злым блеском, затем он снова стал
сплошным подхалимничающим унижением.

- Я думал... я слышал... я страшился...

- Чего ты страшился?

- Ваше Величество были в последнее время более всего озабочены вашими
крестьянами... - Дюрер на минуту заколебался, а затем, запинаясь,
продолжил. - Я страшился... что Ваше Величество может... наверное...

Взгляд Катарины отвердел.

- Что я могу выслушать этих двух крестьян прежде, чем склоню свой
слух к петиции моих вельмож?

- Вы не должны! Ваше Величество! - Дюрер рухнул на колени, умоляюще
сложив руки. - Вы не должны сегодня идти на риск оскорбить Великих Лордов.
Самой жизни вашей угрожает опасность, если вы...

- Смерд, ты что, смеешь думать, будто я страшусь?

Род закрыл глаза, сердце замерло у него в груди.

- Ваше Величество! - воскликнул Дюрер. - Я только хотел сказать,
что...

- Довольно! - Катарина резко повернулась, презрительно оттолкнув
тощую фигуру советника.

Бром О'Берин и гвардейцы двинулись вместе с ней. Огромные дубовые
двери распахнулись перед ними.

Род рискнул бросить быстрый взгляд через плечо.

Лицо Дюрера исказила злобная радость, его глаза победоносно сверкали.

Наилучший способ заставить девчонку что-то сделать - это сказать ей
не делать этого...

Бром провел королевскую свиту в большое сводчатое помещение,
освещенное рядом окон в эркерах с обеих сторон. Пятнадцатью метрами выше,
через зал тянулась, словно хребет, потолочная балка с отходящими к
гранитным стенам дубовыми ребрами. С потолка свисали две большие люстры из
сварного железа с горящими в канделябрах свечами.

Они поднялись на тронное возвышение в трех метрах над полом зала.
Перед ними находился огромный золоченый королевский трон.

Бром провел их вокруг края возвышения к трону. Там гвардейцы
расположились по обеим сторонам трона, а Катарина, сделав последние
полшага, встала, стройная и гордая, перед троном, глядя на множество
людей, собравшихся внизу.

Это множество выглядело образчиками всех слоев населения. Они
заполнили Большой зал от лестницы тронного возвышения до тройных дверей в
противоположном конце зала.

Впереди находились двенадцать великих вельмож, сидевших полукругом в
деревянных креслах в четырех метрах от ступенек трона.

За ними стояли сорок-пятьдесят пожилых людей в коричневых и серых
одеждах с бархатными воротниками и маленьких квадратных фетровых шляпах.
На их обширные животы спадали серебряные или золотые цепи. Бюргеры,
подумал про себя Род, местные купцы, чиновники, мастера гильдий -
буржуазия.

Позади них находились черные с капюшонами рясы духовенства, а за ними
- серовато-коричневого цвета латанная одежда крестьянства, большая часть
которого, Род не сомневался, была прислана с замковой кухни. Таким
образом, на общем суде присутствовали представители всех классов и
сословий.

Но в центре крестьян стояло четверо солдат в зелено-золотом - цветах
королевы - а между ними стояли двое крестьян один молодой, другой старый,
оба выглядевшие перетрусившими и перепуганными почти на грани паники,
вертевшие в мозолистых руках шляпы. У старикана была длинная седая борода,
юнец же был чисто выбрит. Оба были в серовато-коричневых рубахах из грубой
ткани, тот же самый материал обвязывал их ноги, служа им брюками. Рядом с
ними стоял священник, выглядевший почти столь же не в своей тарелке, как и
они.

Все глаза смотрели на королеву. Катарина очень хорошо это сознавала:
она выпрямилась еще сильнее, чтобы казаться еще хоть ненамного повыше и
сохраняла свою позу пока в зале не воцарилась мертвая тишина. Затем она
медленно села, и Бром уселся по-турецки у ее ног. Тупые концы пик глухо
стукнули о камень, когда Род и трое других гвардейцев стали "вольно",
оставив пики под углом в двадцать градусов.

По залу прогремел голос Брома.

- Кто в сей день предстанет перед королевой?

Вперед шагнул герольд с пергаментным свитком и зачитал список из
двадцати петиций. Первой была петиция вельмож, последней - петиция
дюреровских крестьян.

Наступил миг потрясенного молчания, затем старый герцог Логайр с
ревом вскочил на ноги.

- Показания! Вы так сильно нуждаетесь в показаниях, что ставите эту
деревенщину впереди своих высочайших вельмож?

- Милорд, - окрысилась Катарина, - вы забываете свое положение при
дворе.

- Нет, это вы забываете! Это вы забываете уважение к традициям и все
законы, с детства усвоенные вами от вашего отца!

Старый лорд вытянулся во весь рост, пылая гневом.

- Никогда, - прогремел он, - старый король не обесчестил бы так своих
вассалов!

- Открой глаза, старик! - голос Катарины был холоден и надменен. - Я
бы хотела, чтобы мой отец был все еще жив, но он умер, и теперь царствую
я!

- Царствуешь! - губы Логайра скривились в кислой усмешке. - То не
царствование, но тирания!

Потрясенный зал умолк. Затем все нарастая, по рядам присутствующих