половины империи возникли ко мне неотложные дела. Хирел понимающе кивнул
головой.
богато расшитый плащ - повседневный наряд повелителя Ста Царств. - Мне
столько приходится крутиться, - по-дружески непринужденно сказал
Солнцерожденный Хирелу. - То придет янонец в килте и плаще, то южанин в
штанах. Эта одежда помогает людям помнить, что я принадлежу не одному
княжеству, а всем сразу. - Он жестом подозвал Хирела к себе. - Пойдем
пройдемся.
места, он подумал, что принял мудрое решение, сменив асанианские одеяния
на штаны, какие носят на востоке. У императора была поступь пантеры,
характерная для северян, и принцу пришлось постараться, чтобы догнать
его.
надеялся получить наконец аудиенцию. Это помещение было еще скромнее,
чем остальные дворцовые залы. Здесь царил дух аскетизма: огромное
высокое пространство с колоннами, пол, выложенный простыми белыми
каменными плитами, на стенах - ни гобеленов, ни ковров. В глубине
находилось возвышение из девяти высоких ступеней с широким креслом,
высеченным из монолитного лунного камня. Высокая спинка Кресла
переходила в огромный солнечный диск Аварьяна. Диск из чистого золота,
как гласили легенды. Его лучи распространялись от стены до стены и
устремлялись к высокому сводчатому потолку. Естественно, человек,
сидящий под этим сияющим золотым светилом, казался карликом, муравьем,
пылинкой в глазу божества.
самом же деле здесь было темно, только солнечные лучи пробивались сквозь
жалюзи в крыше и отбрасывали золотые тени на прозрачный камень трона.
Однако когда Солнцерожденный подошел ближе, трон засветился гораздо
ярче. Хирел сощурился, потому что свет слепил глаза. Сама Ясная Луна не
была столь величественна даже в своей полной фазе.
самой нижней ступеньке, глядя на сияющий трон. Его правая рука сжималась
в кулак и разжималась. Лицо казалось застывшим, молодым и старым
одновременно, лишенным возраста, как у настоящего бога.
освобождаюсь от боли. И еще руки императрицы дарят мне облегчение. Но
оно никогда не бывает долгим.
начинаю обдумывать все способы использования данной мне силы, боль
возвращается и усиливается до такой степени, что я оказываюсь на краю
безумия.
глазами.
смерти, о тронах и империях. Не единожды я размышлял о путях разрешения
нашей дилеммы. У твоего отца есть дочери, все они благородного
происхождения, многие из них красивы, а некоторые - законные. У меня же
есть сын Мы могли бы объединить наши империи, избежать войны и достичь
мира для всех нас. Разве в моем предложении есть какой-либо изъян?
он до сих пор не отказался от нее, однако большой надежды на
осуществление этого плана не питает. Твоя империя слишком молода,
слишком энергична и слишком привержена своему богу. Подобный союз,
бесспорно, пойдет на пользу Керувариону, а Асаниан падет совершенно так
же, как и в случае войны.
вспомнил легенды Безродный выскочка, безжалостный воин и неумолимый
завоеватель, слепой фанатик, направляемый своим богом. Его сын родился в
то время, когда он покорял Девять Городов, родился прямо на поле битвы,
посреди адского грохота, и рос, кочуя вместе с армией с севера на
восток, на юг и потом, медленно, со многими остановками, на запад.
Мирейн познал настоящий мир, только когда его сын стал юношей и когда
империи пришли к беспокойному полуперемирию, словно два воина, которые
обнаружили, что их силы равны, а бесконечный поединок не приносит выгоды
ни тому, ни другому. Однако они маневрировали, они проверяли друг друга.
В их распоряжении были шпионы, мятежники и маги, бандиты и лорды
приграничных территории и даже охотники и пастухи, строившие небольшие
сараи возле самых границ империй.
князя, жилистый, жесткий и острый как лезвие бритвы. К тому же Хирел
наблюдал его людей. За пределами Эндроса простой народ наслаждался
миром. Но в самом городе у каждого господина и у каждого слуги взгляд
выражал нечто такое, чему Хирел только сейчас нашел определение. Это был
взгляд сокола, смелого, яростного, готового убивать.
людей. - Асаниан - древняя и все еще сильная империя, но ее мощь большей
частью зиждется на развращении. Вы забыли своих богов. Ваш народ готов
воспринять самое заурядное суеверие. Великие мужи Асаниана остаются
верны холодному безумию логики или вообще ничем не занимаются, кроме
собственных удовольствий. Во имя богов, или удовольствия, или этой новой
софистики, которую они называют наукой, насаждается страх. Жизнь, по их
мнению, ничто; свет - это иллюзия; мрак ждет, призывает и сулит
наслаждения в отчаянии.
"Горе, горе пришло в Золотую империю! Червь гложет ее сердце. Скоро оно
высохнет и рассыплется в прах". Вот уже тысячу лет безумцы кричат об
этом. Кому-то удавалось поднимать целые армии, некоторых даже объявляли
божьими посланцами. Но все они исчезли, а Асаниан по-прежнему
процветает. Он поглотил их, как поглотит и этого величайшего из
королей-разбойников. Солнцерожденный расхохотался. Его радость казалась
совершенно неподдельной и неомраченной. Он легко взбежал по ступенькам и
обернулся. За его спиной сиял трон, но Мирейн затмевал это сияние. Он
блистал, он пламенел, превосходя даже образ своего отца. Сев на трон, он
оказался обычным темнокожим человеком, невысоким и не особенно красивым.
И все же, как Хирел ни старался, он не мог оторвать от него глаз. Трон,
на котором сидел император, Солнце, сияющее за его спиной, - все это
казалось лишь оправой для его царственности.
этого человека. Да, нельзя не признать, что в нем есть величие. А еще
физическая и духовная сила, представительный внешний вид, сочетание ума
и интуиции, которому позавидовал бы любой придворный из Кундри'джа. Как
легко уступить ему, склониться перед ним, почитать этого короля,
рожденного от бога. И пусть его армии прокатятся по вялому,
пресытившемуся Асаниану очистительной волной, пусть обновят его по
образу и подобию Аварьяна. Пусть будет царство света, где нет рабов, где
люди живут в мире и благополучии, лорды правят мудро и справедливо, а
все боги стали единым богом, который послал своего сына править этим
миром.
завоевание остается завоеванием. Ты тянешь руки к тому, на что не имеешь
права. - Я имею то право, которое дает мне мой отец. - А у нас есть
право нашей древней независимости. Когда ты был молод и дерзок, тебе
удалось нанести нам глубокую рану: ты разрушил наши южные границы и
захватил половину наших северных провинций. Ты наносил удары там, где мы
были слабее всего, и продолжалось это до тех пор, пока отец моего отца,
утомленный войной и жестокими годами, не попросил мира. Почему ты
согласился на него?
ребенку разобраться в чем-то непонятном:
нуждалась в повелителе, который не всегда участвует в военных походах.
Смерть старого императора и возложение маски на Зиад-Илариоса продлили
мир и сделали его прочнее. Это усилило и мою империю.
угрожает Керувариону. Но я не знаю, почему он это делает. Ты собираешь
свои армии и передвигаешь их. Твои шпионы сеют смуту даже в самом
Кундри'дже. Наши рабы восстают с твоим именем на устах. Наконец, ты
захватил еще одну северную провинцию.
провинции.
провинцию мы удержали за собой. Вам от нее не было никакой пользы, разве
что питать ваши рынки рабов. - Но это были наши земли.
и Сто Царств. А теперь и то и другое принадлежит мне, и их жители
довольны этим.
знал бы об этом.
позвал меня? Чтобы унизить? Чтобы запретить мне уехать?
Хирел пристально глядел на него. Солнцерожденный улыбнулся без
какого-либо намека на напряжение. - Я в огромном долгу перед тобой; я
обязан тебе так, как ни один человек еще не был обязан другому. И я
отплачу как смогу, хотя в конечном счете мы должны быть врагами. Я
приложу все усилия, чтобы облегчить тебе путь через наши земли; я не
накладываю на тебя никаких ограничений и не ставлю никаких условий. Я
Афанасьев Роман
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Вронский Константин
Ильин Андрей
Самойлова Елена