Чтение 28–й страницы книги ~Нарский шакал~

– Но почему ты оказалась одна? Неужели у тебя больше нет родственников? А как же твоя мать?

– Моя мать рассталась с отцом уже давно. Она была набожная. Как и дролы, она считала, что в Наре есть только зло. Однажды я проснулась, а ее нет. У меня были три сестры – она забрала их с собой. Больше никого из них я не видела. – Она совсем пала духом. – Может быть, они погибли, а может, живут среди дролов. Я не знаю. Но мне они помогать не стали бы. Да мне их помощь не нужна. Меня сможет спасти только Тендрик.

– Нет, – замотал головой Ричиус. – Я могу предложить тебе нечто получше.

Он поднял руку и снял с пальца перстень. Дьяна с любопытством его рассматривала.

– Что это?

– На этом перстне герб рода Вентранов, – с гордостью ответил он. – Вентраны – правители Арамура. Я – Вентран.

На Дьяну это не произвело впечатления.

– Ну и что?

Ричиус неуверенно взял ее за руку. К его глубокому удивлению, она не отдернула руку и позволила положить ей на ладонь его перстень.

– Мой отец – король Арамура. Если ты покажешь ему это кольцо, он поймет, что я прислал тебя к нему. – Он ласково сжал ей руку. – За пределами города сейчас лагерем стоят люди из Арамура, мои друзья. Они вскоре поедут домой. Я могу отвести тебя к ним. Они возьмут тебя с собой в Арамур, будут защищать в дороге. У меня на родине ты будешь в безопасности, Дьяна. В гораздо большей безопасности, чем могла бы быть в Талистане.

Девушка подозрительно взглянула на него сквозь прищур.

– Почему ты хочешь сделать это для меня? Ты ведь совсем меня не знаешь!

– Я знаю, что у тебя никого нет. И знаю, что тебе нужна моя помощь.

«А еще я знаю, что ты прекрасна», – мысленно добавил Ричиус.

Дьяна изучающе разглядывала его своими удивительными зеленовато-голубыми глазами, и в нем вспыхнул тот же огонь, что пожирал его накануне ночью. Он уже чувствовал подобное – когда спас ее от Гейла и когда увидел в таверне. Что-то нашептывало ему, что он уже никогда не будет прежним. И мысль о том, что она может уйти из комнаты, была просто невыносимой.

– У тебя будет возможность поехать в Арамур и начать там новую жизнь, – сказал он. – В таком месте, где Тарну тебя никогда не найти.

Дьяна сжала его перстень в кулаке.

– Арамур… – протянула она. – Я не знаю этого места.

– Талистана ты тоже не знаешь, – доказывал Ричиус. – Но поверь, мой выбор удачнее.

– А ты тоже туда едешь?

– Нет, – печально ответил он. – Не могу. В долине остались мои люди. Я им нужен.

Дьяна нахмурилась.

– Не тревожься, – поспешил он успокоить ее. – Я вернусь домой, как только смогу.

– Если сможешь, – поправила его она. – Ты ведь возвращаешься в долину Дринг, верно?

– Да.

– Тогда ты можешь не вернуться. Я знаю, там война. Там опасно. Тебе следует уехать с твоими друзьями.

– Мне бы тоже хотелось с ними уехать, – признался Ричиус. – Мне трудно тебе объяснить, однако есть причины, по которым мне пока нельзя возвращаться домой. Но ты еще меня увидишь.

– А что будет со мной в Арамуре?

– Если ты захочешь, мой отец о тебе позаботится. Там ничего особенного тебя не ждет, но ты будешь в безопасности и никто не станет ничего от тебя требовать. – Он внезапно понял, какие опасения подсказали ей этот вопрос. – Ты не будешь рабыней, Дьяна. Ни моей, ни чьей-то еще. Поверь мне, пожалуйста.

– Я хотела бы тебе поверить. – Она робко улыбнулась. – И там все так, как мне рассказывал отец? В Арамуре женщины свободны?

– В Арамуре – да. Но не везде в Наре. Твой отец в чем-то был прав, но и ошибался, когда рассказывал тебе об империи. Там есть прекрасные земли, а есть и такие, от которых лучше держаться подальше. Если ты когда-нибудь уедешь из Арамура, тебе может грозить опасность. Трийцев не везде хорошо встречают.

Казалось, это ее поразило.

– Разве? Но ведь твой император помогает дэгогу! Он прислал вас всех сюда. Мой отец говорил, что император хороший!

– Твой отец имел благие намерения, но про Нар ему было известно далеко не все. Мы, арамурцы, действительно находимся здесь, чтобы помочь дэгогу, но мне кажется, императору что-то нужно от твоего народа, Дьяна. Он может быть настоящим дьяволом.

– Ты совсем сбил меня с толку! Теперь ты говоришь как дрол. Ты хочешь сказать, что Тарн прав?

– Ни в коем случае! – решительно заявил Ричиус. – Конечно, и Тарн настоящий дьявол. Просто дело в том, что мир за пределами Люсел-Лора может оказаться не таким, как ты себе представляешь. В Наре может оказаться нелегко. Но в Арамуре жить хорошо. Там ты будешь в безопасности. И, надеюсь, будешь счастлива.

– Тогда я хочу ехать в Арамур, – заключила Дьяна. – Ты не такой, как Тендрик. Я… я тебе доверяю.

Ричиус почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ней, однако сумел справиться с этим порывом. Он просто наблюдал, как Дьяна разглядывает его перстень. Даже в слабом свете кольцо поблескивало, и было видно, что она заворожена им. А что в этом удивительного, подумал он: ведь перстень стал для нее пропуском к свободе.

– Утром я отведу тебя к Эдгарду, – пообещал Ричиус. – Наверное, он скоро отправится в Арамур.

Дьяна нахмурилась.

– А что я скажу Тендрику?

– Не надо ничего ему говорить. Ему уже заплачено достаточно. Не думаю, чтобы он посмел отправиться за тобой. А теперь доедай ужин. Когда поешь, мы поднимемся наверх.

– Наверх? Зачем?

– Просто разговаривать, – поспешил он ее успокоить. – И чтобы ты смогла как следует выспаться. Тебе надо набраться сил. Дорога Сакцен нелегкая.

– Но там только одна кровать, – резонно заметила она, – и тесная.

– Но есть еще и стул, – прибавил Ричиус. – Я буду сидеть на нем всю ночь и охранять тебя.

Дьяна мелодично засмеялась.

– Ты – странный человек, Ричиус Вентран.

=11=

– Я не трус, Эдгард! – сипло произнес Динадин. – И никогда не был трусом.

Он смотрел в лицо старика, на котором оставили след те ужасы, что он видел, и вспоминал то время, когда боевой герцог Арамура был полон жизни и непобедим. Тогда Динадин с Ричиусом были еще мальчишками: они играли у ног Эдгарда и мечтали стать такими, как он. Но он изменился. Они все изменились, потому что война разрушает не только тела и здания. Война уродует людей и парализует отвагу. Война может превратить друзей во врагов.

Эдгард откинулся на спинку стула и поднес стакан ко рту. За стенами его шатра лагерь затих до едва слышного шелеста. Скоро наступит рассвет, однако пока луна все еще оставалась в небе, и ее бледный свет пробивался сквозь тонкую ткань, смешиваясь с оранжевым светом факелов, из-за чего вино казалось черным, а лицо Эдгарда – обликом древнего старца. Динадин осушил свой стакан уже столько раз, что у него голова шла кругом. Но графин наконец опустел, и вина осталось совсем немного – только на дне стакана Эдгарда.

– Я знаю, что ты не трус, – ответил боевой герцог. – Только пара храбрецов может сделать то, что делаем мы.

– Тогда почему мне самому кажется, что я трус? – вопросил Динадин. – Я уверен, что поступаю правильно. Война в долине проиграна, в этом нет сомнений. Мы были бы глупцами, если б остались. Ричиус глупец, раз остается.

– Мы это уже обсудили, – напомнил Эдгард. – Ты бросаешь друга. Это всегда нелегко. Я оставил Кронина на горе Годон. И я сожалею об этом. Но иначе поступить было нельзя. Блэквуд Гейл этого понять не может, и Ричиус тоже. Но это не делает Ричиуса глупцом, Динадин. Будь осторожен.

– Извини, – печально сказал юноша. – Мне не следовало это говорить.

Он встал и пошел к выходу. Отодвинув в сторону завесу, всмотрелся в темноту. Ночной воздух был свеж и прохладен. Доставляло удовольствие вдыхать его полной грудью. В небе горели мириады звезд. Вдали спал город нищих, похожий на кладбище заброшенных зданий, а в лагере Эдгарда усталые всадники, погруженные в мрачные сны, бормотали что-то невнятное, положив головы на седельные сумки.

Измученный и хмельной, Динадин не мог сосредоточиться ни на чем определенном. Он вспоминал отца и братишку Алейна, оставшихся дома, и гадал, что с ними стало. Отец предостерегал его: трийцы – непостижимые дьяволы, которых империи следовало бы сторониться, ибо они скорее всего приведут к падению даже Аркуса. Отец утверждал: это – страна магии и зла. Глядя вдаль, Динадин пытался разобраться в этих словах, а заодно и в том, какую роль он сам сыграл в планах императора. Он вспоминал мальчишку Динадина, которого манила эта таинственная страна. Он думал, когда-нибудь они с Ричиусом приедут сюда в поисках приключений и на месте узнают про ее чары. Но теперь он стал старше и не видел здесь магии – только тьму и смерть. В чем-то отец был прав относительно трийцев. Все это проклятое предприятие оказалось гибельным.

– Я устал, – проворчал Динадин. – Я иду ложиться.

– Отдохни, – посоветовал Эдгард и потянулся, хрустнув костями. – Думаю, я и сам лягу отдохнуть.

– Доброй ночи, Эдгард, – сказал юноша, но не успел выйти из шатра, как герцог окликнул его:

– Динадин, подожди!

– Да?

– Я давно тебя знаю, – молвил старик. – И я знаю твою семью. В ней нет ни одного труса.

Динадин выдавил улыбку.

– Спасибо, – вяло произнес он, а затем повернулся и вышел из шатра.

Он осторожно пробирался мимо спящих и часовых, выставленных без всякого порядка и смысла. Выпитое на пустой желудок вино ударило в голову, так что его немного пошатывало. Холодный ветер проносился по лагерю, вызывая дрожь во всем теле. Он вдруг понял, что ему некуда идти. У него был только собственный конь – и он направился к временной конюшне. Там, на другом конце лагеря, он обнаружил парнишку-конюха, заснувшего прямо на ящике, полном корма. Повсюду валялись попоны и уздечки, о них запросто можно было споткнуться, и он старался ступать осторожно, насколько позволяла затуманенная алкоголем голова. Его конь стоял в конюшне с полузакрытыми глазами. Динадин бесшумно проскользнул мимо конюха и отвязал коня.

– Привет, дружище, – прошептал он на ухо животному.

Услышав его голос, конь вмиг оживился, что немного подбодрило юношу. Род Лоттсов разводил лучших лошадей во всем Арамуре, а возможно, и во всем северном Наре. Будет приятно снова оказаться дома – хотя бы ради того, чтобы снова увидеть холмы в поместье отца. Когда он вернется, устроят пир: перед отъездом отец обещал ему это. Придут братья, мать приготовит угощение, пригласит родных и друзей.

Благодушное настроение вдруг стремительно испортилось. На пир придут не все его друзья! Некоторые погибли. А иные все еще находятся в долине Дринг. И, конечно, Ричиус присутствовать не сможет. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, он больше никогда не увидит своего друга. Они больше никогда не поедут верхом по дивным лесам Арамура, не будут обсуждать достоинства лошадей… Больше не будет выездов на охоту и жаркого из добытой ими дичи. Арамур без Ричиуса не будет прежним. Он не будет по-настоящему домом!

– О Боже, – тихо простонал он, – что мне делать?

Динадин вывел лошадь из конюшни. Седла на ней не было, но прочая упряжь осталась на месте. Проходя мимо спящего конюха, он поднял с земли грязную попону и набросил ее на спину лошади. Какое-то время он сможет поездить без седла – просто чтобы проветриться и подумать. Ему хотелось оставить позади лагерную вонь, побыть наедине с меркнущей луной. А потом он покинет это отвратительное место навсегда. Он вскочил на коня и направился на юг, к реке Шез.

Динадин перевел коня на рысь. Окруженные уходящей ночью, они значительно удалились от лагеря. Над ними раскинулся простор небес. Всадник воззрился на крышу мира, чувствуя себя карликом перед этой бесконечностью. Звезды горели здесь неправдоподобно ярко, они как бы парили в вышине. На востоке появилось алое пятно – вестник близкого рассвета. Динадин казался себе невесомым, бестелесным. Свободным. Ему захотелось повернуть на запад без Эдгарда, проехать по дороге без старого герцога и его жалкого отряда. Почему он должен ждать? Он желает увидеть свою семью немедленно!

– Я жив! – крикнул он бескрайнему небу и расхохотался.

Он любит Ричиуса, но жизнь он любит больше. И теперь, когда он получил свою жизнь обратно, не намерен от нее отказываться. Пусть Аркус посылает за ним – он будет начеку. Прежде императору надо его поймать!