их окружила тишина и пустота.
автоматически. Но тут же до его сознания дошел смысл вопроса, его
круглое лицо перекосилось от ярости, глаза выпучились и подбородок
дернулся раз и другой, выдавая то невероятное и впустую затраченное
усилие, с которым Боря Трифонов хотел возвратить лицу выражение
невозмутимости.
мишени.
первой, причем жесткое угловатое крыло лопнуло по сварному шву и
задралось; опять их осыпало коричневой пылью, и борт обжег огнем.
Вездеход отшвырнуло к противоположной стене, Сашка его выровнял, и вот
они уже катят узким коридором вдоль окон, и уже раскрывается перед
ними двор. И Сашка чувствует, как десятки стволов целят ему в спину.
четкими тугими ударами выстрелов, словно забор поставил. Один из
эсэсовцев, перебегавших двор, энергично кувыркнулся через голову, но
свалился уже мятым кулем. Другой откатился к стене, медленно сел; на
это, видать, пошли все его силы, потому что автомат он уже не смог
поднять и выстрелил несколько раз, упирая его магазином в землю.
из его рук, чавкая разорванными покрышками, и потребовалась вся
Сашкина сила, чтобы снова подчинить машину рулю и объехать тело Капто,
лежавшее на полдороге между парадным крыльцом и тупорылыми грузовиками
с брезентовыми фургонами. Это опять удалось Сашке, как и в предыдущие
два раза, и он даже почувствовал какое-то удовлетворение и прилив
уверенности, хотя опять, как и в те два раза, мгновенно взмок, и
пришлось шваркнуть рукавом по лицу, а то больно уж глаза заливало.
заковыляли по клумбам, переваливаясь с боку на бок. В борт глухо
ударило градом. Сашка удивленно смотрел, как на чисто выкрашенном
капоте появляются серые пятна, как ломает и рвет краску на вмятинах -
и вдруг понял, что это пули.
Сашка старательно объехал его непомерно длинные ноги в коротких
сапогах. Немец все еще держал автомат, но уже ничего не видел и не
соображал. Полузакрытые глаза его закатились, рот был заполнен языком,
он пытался облизнуть губы, и кожа у него ниже подбородка то вспухала,
то опадала, как у жабы.
посмотришь в объектив - и мир словно отбрасывает от тебя в глубокий
колодец, свертывает туго, как пружину, так что не видишь частностей и
в сознании отпечатывается лишь образ усилия, которым был деформирован
мир; то посмотришь в окуляр - и какая-то деталь заслонит все
остальное, вытеснит все остальное - необыкновенно отчетливая и
непомерно значительная.
выстрел Бори Трифонова, видел, как ходит в кожухе ствол, как тянутся к
ним из окон хлесткие светящиеся пунктиры. Двор был пуст, ради этого
они и крутили здесь, принимая на себя удар сразу всего гарнизона: они
не давали фашистам соединиться для общих действий; они навязали себя
фашистам как цель; они стали психологическим порогом для охраны,
которая задалась целью убить именно их, и на этом теряла секунду за
секундой.
завораживая охрану, своей активностью убеждая в целесообразности
охоты. Но ни Сашка, ни Боря Трифонов не думали об этом. Сашка больше
всего боялся перевернуться или врезаться в стену. Борьба с вездеходом
поглотила его внимание и силы. На большее не хватало. Сашка тянул
вперед шею, высматривая дорогу, смешно выпячивая подбородок. Он
старался изо всех сил, он видел, что и Боря старается, и это полнило
его уверенностью, что они все делают правильно.
взглядом и сразу оценивал всю ситуацию. Уже во время второго круга по
двору он понял, что сейчас важнее не прицельный огонь, а сдерживающий
- и на этом выгадал несколько секунд; их хватило, чтобы дать еще
две-три короткие очереди туда, где в этот момент пытались высунуться
фашисты.
местности; здесь же это превратилось в муку. Хорошо - Боря был невелик
ростом и ловок. Он летал вокруг пулемета, чуть ли не с капота стрелял,
если враги появлялись сзади.
сволочь в страхе. По натуре он был мягок, но прожил еще слишком мало,
чтобы понять, что маленький рост - не самое большое горе. И поэтому он
занимался боксом - и был первым в своем весе; поэтому пошел в
разведку, поэтому всегда напрашивался на любое задание: он превозмогал
себя, утверждал себя в преодолении каких-то, одному ему ведомых
порогов. И если бы в эту минуту его спросили, о чем он мечтает, он
даже не вспомнил бы о возможности выжить, и о том, чтобы набить сотню
фашистов - мечта его бессонных ночей, - он не вспомнил бы тоже. Нет!
Вот если б смертельная пуля пробила у него на груди комсомольский
билет, а потом бы этот билет положили под стекло в его родном
Скадовске в музее или хотя бы во Дворце пионеров, и чтобы все ребята
из класса это видели, и чтобы Галка это увидела и заплакала, дуреха, -
вот это да!.. Но комсомольский билет далеко, лежит где-то в штабном
сейфе - Иван Григорьевич у всех собрал перед походом. Таков порядок. А
жаль. Так жаль! - слов нет. Так получайте же, гады! Получайте!
Получа...
заметил какую-то перемену, какое-то вмешательство извне. Едва уловимое
и не сразу понятное, оно тем не менее давило, навязывало окружающему
пространству свой ритм.
всем телом, как антенной, откуда произошло вмешательство. И понял:
пулемет уже несколько секунд стрелял не переставая. Сашка скосился на
Борю Трифонова. Тот весь завалился вперед, его голова моталась на
вздрагивающем, вырывающемся из оцепеневших рук кожухе пулемета...
через борт, оно несколько раз перекатилось по дорожке, усыпанной
песком, и легло у самого края, возле аккуратно выложенных зубцами и
побеленных известью кирпичей.
длилось целую секунду, а может быть, и десять. Потом он поднял голову
и увидел, что из всех окон и дверных проемов смотрят немцы.
Выжидательно. Недоверчиво. Их было неправдоподобно много.
половчей. Тут было подходящее место: за спиной стена, не подступишься.
А обзор неплох.
увидел, кто стреляет, и повел туда пулеметом. Он не спешил, и может
быть, поэтому с первой же очереди у него получилось. Это был первый
человек, убитый им, но Сашка ничего не почувствовал.
очередь вдоль двора. Потом еще одну - по окнам. Потом откуда-то сверху
свалился убитый не им автоматчик, и тогда Сашка понял, что он не один.
Харитончук взорвал мост, прошло девять минут. Если даже быть
оптимистом, в бой уже вступил Норик Мхитарян. Сколько он может
сдерживать немцев - минуты три? Вряд ли больше.
двадцать. Если будут хорошо бежать. Машинам не пройти, разве что брод
отыщут.
внезапности перестал действовать, охрана налаживала связи между
отдельными узлами обороны. Еще немного - и они перейдут в наступление.
А план пока не выполнен ни в одном пункте.
освободить пленных. От Коли никаких вестей. Правда, от него их
рановато ждать.
дело, а взрыва не слышно, и самих не видать.
крови, хватает пальцами песок. А грузовики, до которых он так и не
добрался со своею взрывчаткой, стоят все там же, целехонькие, лишь у
одного пулями порвало брезент и боковое стекло разбито в кабине
водителя...
корточках), и опустился на одно колено. "Спокойно, - сказал он себе. -
У тебя еще есть несколько минут. Поэтому жди. Не может быть, чтобы все
ребята уже погибли. Не могли они погибнуть, не выполнив приказа. А
пока ты не знаешь этого наверное - жди; твое время еще не пришло,
капитан".