скоропалительный вывод тетушки. Я стер пятно и тотчас же снова стал думать
о ней. Я мрачно поглядел на свое лицо в зеркале, но на самом деле мой
мрачный взгляд был направлен на ее мать, живущую в Бонне, и отца,
болтающегося неизвестно где по делам ЦРУ, а также на Джулиана, боящегося
кастрации, - на всех тех, которые должны были заботиться о ней, а вместо
этого сняли с себя всякую ответственность.
Абдуллы", после чего она повезла меня осматривать главные туристские
достопримечательности - Голубую мечеть и Святую Софию. Меня все время не
покидало чувство, что тетушка сильно обеспокоена - в отеле на ее имя не
было никакой корреспонденции.
телефону.
прекрасное, теперь было испещрено уродливыми бледными арабскими надписями
цвета хаки и напоминало огромный неряшливый зал ожидания на
железнодорожной станции, когда нет наплыва пассажиров. Несколько человек
изучали расписание поездов, и один из посетителей держал чемодан.
павильон в восточном стиле, специально построенный для международной
ярмарки. Тетушка заказала две порции ракии в баре, где были сплошь зеркала
и резьба. От генерала Абдула все еще не было никаких вестей, и я впервые
увидел тетушку в растерянности.
визита этих полицейских. А потом весточку в Милане через Марио. Он
сообщал, что все в порядке. Если бы произошли какие-то изменения, Марио бы
знал.
из-за тряски в поезде. Я прилягу и буду ждать звонка. Не могу допустить,
что он меня подвел. Мистер Висконти всегда полагался на генерала Абдула, а
ведь он мало кому доверял.
Святую Софию - обед был весьма посредственный. Я выпил несколько стопок
ракии, для меня непривычной, и не исключено, что именно отсутствие тетушки
придало мне легкомыслия. Я не собирался ложиться спать так рано, и мне
хотелось, чтобы со мной была Тули. Я вышел из отеля и сразу же нашел
шофера такси, немного говорящего по-английски. Он сказал, что он грек, но
Стамбул знает, как родной город. "Со мной вы в безопасности, в полной
безопасности", - повторял он, выразительным жестом указывая мне на стены
домов и проулки, как будто там притаились волки. Я просил его покатать
меня по городу. Мы нырнули в узкую улочку, потом в другую, без всякой
перспективы и почти без света. Затем он подъехал к какой-то темной,
подозрительного вида двери, на пороге которой спал бородатый ночной
стражник.
безопасный.
забыть, - дом с диванами позади "Мессаджеро".
объяснить. - Отвезите меня в какое-нибудь тихое местечко, куда пошли бы
сами. Выпить с друзьями. Понимаете, с вашими друзьями.
перед незамысловатым неприглядным зданием с вывеской: "Отель "Западный
Берлин". Меньше всего оно отвечало моим представлениям о Стамбуле. Здание
имело три этажа и вполне могло быть построено на развалинах Берлина по
дешевке каким-нибудь местным подрядчиком. Шофер повел меня в зал, который
занимал почти весь нижний этаж. Молодая женщина стояла возле небольшого
рояля и пела, как мне показалось, сентиментальные песенки перед публикой,
состоящей из пожилых мужчин в рубашках с засученными рукавами - они сидели
за массивными столами и пили пиво. У большинства из них, как и у моего
шофера, были длинные седые усы, когда песня кончилась, они громко и
старательно захлопали. Перед нами поставили стаканы с пивом, и мы выпили
за здоровье друг друга. Пиво было отличное, это я успел заметить, но оно
наслоилось на солидную дозу ракии и вина, которые я пил до прихода сюда, и
от всей этой мешанины дух мой взыграл. В девушке я нашел сходство с Тули и
даже вообразил, что эти грузные мужчины вокруг...
кроме певицы, в этом большом зале нет ни одной женщины. Когда рояль умолк,
девушка, взглянув на часы, которые показывали ровно полночь, торопливо
схватила сумочку и исчезла за дверью в дальнем конце зала. После того как
снова наполнили стаканы, тапер заиграл, на этот раз что-то более веселое и
энергичное, и все эти пожилые мужчины разом поднялись с места и, обняв
друг друга за плечи, начали танцевать, то смыкая, то размыкая круг: они
наступали и отступали назад, притопывая в такт музыке. Они танцевали
молча, в них не было и следа хмельного веселья, я чувствовал себя
посторонним, присутствующим на какой-то религиозной церемонии,
символического смысла которой он не в состоянии понять. Даже мой шофер
бросил меня, чтобы положить руки на плечи соседа, а я сидел и пил с горя
пиво, пытаясь залить ощущение своей непричастности. Я был пьян и знал это
- в глазах моих стояли пьяные слезы, и мне хотелось швырнуть стакан об пол
и присоединиться к танцующим. Но я был им чужой, всегда и повсюду чужой.
Тули ушла со своими молодыми друзьями, а мисс Кин уехала к родственникам в
Коффифонтейн, оставив свое кружевное плетение на стуле под Вандервельде. Я
же всю жизнь буду защищен, как в бытность мою кассиром, гигиеническим
экраном из пластика. До меня даже не долетало дыхание танцующих, когда они
кружили вокруг моего стола.
генералом Абдулом. Она встретила своего приемного сына в Милане гораздо
теплее, чем она встречает меня. Она, прощаясь с Вордсвортом в Париже,
посылала ему воздушные поцелуи, и в глазах у нее стояли слезы. У нее свой
мир, в который мне доступа нет, и лучше мне было оставаться с моими
георгинами и прахом матушки, которая - если можно верить тетушке - вовсе
не была моей матерью. И так я сидел в отеле "Западный Берлин", проливая
пьяные слезы от жалости к себе, и завидовал мужчинам, которые танцевали,
положив руки на плечи друг другу.
Допивайте пиво, и поедем.
дороге в отель.
с тростью, висящей на левой руке, выбираясь из машины, поставил на землю
правую негнущуюся ногу, как раз когда мы подъехали.
и я заметил небольшие седые усы. Он был похож на ветерана армии или флота,
выходящего из автомобиля у своего клуба.
того, чтобы встретить его. Я для него был столь незначительной особой, что
он даже не посторонился, чтобы дать мне пройти, и не ответил, когда я
пожелал ему доброй ночи. Мне пришлось обойти его. Я поднялся в лифте на
пятый этаж. Увидев свет под дверью тетушкиного номера, я постучался и
вошел. В ночной кофточке она сидела очень прямо в постели и читала роман в
яркой бумажной обложке.
огней. Она положила книжку рядом с собой. На обложке была изображена
обнаженная молодая женщина. Она лежала в постели, из спины у нее торчал
нож. Рядом стоял мужчина со зверским лицом и красной феской на голове.
Книга называлась "Турецкие услады".
много перевранных деталей, как обычно у романистов. В девушку влюблен
агент британской секретной службы, несгибаемый человек с чувствительной
душой по имени Эмис, и в последний вечер перед убийством он пригласил ее
на обед в ресторан "У Абдуллы" - помнишь, мы там завтракали? Потом следует
любовная сцена в Святой Софии и покушение на жизнь Эмиса в Голубой мечети.
Мы с тобой словно совершили литературное паломничество.
Вальтера Скотта, особенно "Роб Роя", но я всегда предпочитала такое вот
чтение. Действие развертывается гораздо быстрее и описаний куда меньше.
очень жестокие методы ведения допроса, - сказала она со смаком.
станет звонить так поздно.
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий
Шилова Юлия
Березин Федор