Чтение 28–й страницы книги ~Принцесса на Кириешках~

От неожиданности я икнула и, плюхнувшись на жесткую, поцарапанную табуретку пролепетала:

- Вовка! Ты как сюда попал?

Глава 31

Костин усмехнулся:

- Аналогичный вопрос я готов задать и тебе. Впрочем, прежде чем выслушать, скорей всего, заведомую ложь, удовлетворю любопытство госпожи Романовой: я приехал навестить Льва Яковлевича Глоткина.

- И где он? - окончательно растерялась я.

Вовка кивком указал на кровать.

- Вот, сейчас он заснул, плохой совсем. Я уже вызвал сюда всех: и врачей, и наших, да долго ехать, никак не доберутся. Впрочем, думаю, бедняге не помочь.

- Это Лев Яковлевич Глоткин? - переспросила я.

- Да, - спокойно ответил майор, - ты разве не знала?

- А кто же тогда в нашем доме живет? - вопросом на вопрос ответила я.

- Тоже Лев Яковлевич Глоткин, - сообщил приятель.

- Их двое?

- В общем, да! Впрочем, нет. Один Петр, другой Лев, они братья.

- Ничего не понимаю, - вырвалось у меня.

- Ты, радость души моей, - заерничал Вовка, - лучше расскажи, какие печали привели сюда ваше высочество.

Я стала лихорадочно соображать, что ответить на его вопрос, но тут майор поднял вверх указательный палец правой руки:

- Только не ври!

- Я всегда говорю правду!

- Уже врешь!

- Как ты со мной разговариваешь, - делано завозмущалась я, но тут со двора послышался шум, голоса людей, звяканье носилок...

Примерно через час мы ехали вместе с Костиным в сторону Москвы в моей машине. В Опушково приехали коллеги Володи: Антон Рыбкин и Иван Сопкин, но они зачем-то остались в избе.

В полном молчании мы добрались до работы Костина.

- Пошли, кисик! - рявкнул Вовка.

- Зачем? - Я решила посопротивляться, но Костин ухватил меня за талию и спокойно поволок ко входу.

- Не позорься, - велел он, поднимаясь по ступенькам, - топай самостоятельно, а то окружающие решат: преступницу тащу.

Не желая привлекать к своей особе внимание, я быстро двинулась за майором, очутилась в его кабинете, села на стул и тяжело вздохнула.

- Вот что, коллега, - прищурился Вовка, - давай обменяемся информацией.

- Начинай, - кивнула я.

Костин хихикнул:

- Ну, хитра! Ты первая!

- Может, монетку бросим?

- Лампа!

- А что? Я просто спросила, - быстро перешла я в оборону. - Разве нельзя? Есть предложение: давай говорить вместе.

- Хором?

- Ну нет! Будем останавливать друг друга!

Вовка хлопнул ладонью по столу:

- Изволь сидеть молча! Значит, так...

Я поудобней умостилась на стуле. Все-таки с мужчинами обращаться проще, чем с тостером. В приборе для поджаривания хлеба можно нажать не на ту клавишу, и спираль нагреваться не станет, а вот Вовке достаточно намекнуть на то, что разговор пойдет на равных, как он мигом раскочегарится, заткнет вас и начнет вещать без остановки.

У каждого человека есть свои секреты, маленькие или большие тайны, о которых ему не хочется рассказывать людям. Очень часто прожившие бок о бок друг с другом супруги бывают немало удивлены, наткнувшись на хорошо спрятанный женой или мужем скелет в шкафу. Никому неохота сообщать партнеру о том, как его в детстве били за ябедничество, или повествовать о первой, так никогда и не забытой любви.

Порой в юности мы совершаем опрометчивые поступки, оглядываемся, закапываем поглубже свою тайну и наивно полагаем, что правду никто никогда не узнает. Но потом, спустя много-много лет, вдруг, откуда ни возьмись, появляется свидетель, обладающий хорошей памятью, и перед непойманным преступником во всей красе встает вопрос: что делать?

Очень многие нелицеприятные истории уходят корнями в детство. И чтобы разобраться в произошедших событиях, нам придется вспомнить Берделкино и ту компанию подростков.

Ася Курочкорябская влюбилась в Петю Глоткина в шестом классе. Чем привлек девочку мальчик-увалень, вечно жующий то печенье, то карамельки, непонятно. Петька не отличался красотой, плохо бегал, постоянно падал с велосипеда, не умел драться... Его старший брат Лева тоже был невзрачным, да еще вдобавок носил очки в уродливой круглой оправе. Это сейчас подобное украшение на носу не вызывает смеха, мир прочитал книгу о Гарри Поттере и стал лоялен к очкарикам. Но в детстве Левы детей, вынужденных носить "вторые глаза", дразнили и обзывали по-всякому. Правда, старший Глоткин никак не реагировал на щипки, он постоянно сидел, уткнувшись носом в книгу, получал в школе одни пятерки, слыл "ботаником" и даже вызывал некоторое уважение у ребят.

Петька же особыми талантами не отличался, учился на тройки, изредка получал четверки. Асину любовь он стоически терпел, позволял девочке за собой ухаживать, благосклонно принимал ее знаки внимания.

После окончания школы Лева поступил в МГУ на исторический факультет. Хитрый Петька, мигом сориентировался и тоже подался в историки. Московский университет троечнику не светил, Петя отдал документы в педагогический институт. В это учебное заведение традиционно направляют стопы девочки, а ректор счастлив увидеть в толпе абитуриентов хоть одного мальчика. Преподавателям, принимающим вступительные экзамены, негласно велено завышать представителям сильного пола баллы, чтобы хоть как-то разбавить в лекционных залах "девичник". Троечник Петька оказался на первом курсе, в качестве специализации он выбрал татаро-монгольское иго. Вовсе не потому, что Петю так уж волновали те канувшие в Лету времена. Нет, лентяем двигала не любовь к науке, а хитрый расчет: Лева старше брата на год, он уже успел написать все нужные доклады, курсовые...

Самое интересное, что первый год Петька закончил почти на "отлично". Его серьезные работы вызвали восхищение преподавателей. Кое-кто, правда, выразил искреннее недоумение. Ну почему студент, блестяще разбирающийся в материале, написавший курсовую, которую можно считать кандидатской работой, не способен на семинарских занятиях ответить на самый элементарный вопрос? Но Петька, скромно опустив глаза долу, объяснил:

- Понимаете, я очень стеснителен, выступать перед большой аудиторией боюсь. Выйду к доске и мигом забываю, о чем речь!

Услышав заявление Петьки, педагоги с пониманием закивали головами и установили для парня особый режим. Теперь он мог не отвечать устно, а писать дома контрольные. Следует ли тут упоминать, что Лева, искренне любивший брата, старательно помогал Петьке?

Несмотря на отсутствие в аудиториях мальчиков, Петя не пользовался успехом у сокурсниц. Но младшего Глоткина сложившееся положение вещей устраивало, он был невероятно ленив. Ухаживание за девицами казалось ему тяжелой обузой. Нужно покупать цветы, конфеты, букеты и вообще суетиться, таскаться с девчонкой на танцульки, бегать с ней в кино, угощать мороженым. Лучше спокойно валяться на диване, попивая чаек, а для удовлетворения вполне естественных потребностей имеется постоянно готовая абсолютно на все Ася.

После окончания вуза Петю оставили в аспирантуре. И снова Левушка пришел на помощь братику, написал тому кандидатскую. Не успел Петр получить новенький диплом, как на Глоткиных, словно из мешка Пандоры, посыпались несчастья. Сначала умерла мама, тянувшая на себе двух сыновей. Лева, слишком увлеченный наукой, вообще не думал о хлебе насущном, ему было все равно, чем питаться и как одеваться. Заработавшись, Левушка мог не обедать, не ужинать, даже не пить чай. Петя же не собирался ломаться на службе, его вполне устраивало, что мамочка горбатится сразу в трех местах, добывая копейки для своих мальчиков. Папа умер еще в бытность братьев школьниками. И вот теперь не стало мамы, а вместе с ней и средств к существованию.

Лева не роптал, он упорно работал над монографией, ее полагалось издать перед защитой докторской. Кстати, работа, после которой Лева мог претендовать на звание профессора, была уже готова. Лежала, окончательно отшлифованная, в письменном столе.

Старший Глоткин не представлял ее к защите лишь по одному соображению. Написав диссертацию, Лева показал ее академику Сбарскому. Тот одобрил труд, но сказал:

- Мальчик мой, погоди относить работу в Ученый совет.

- Плохое исследование? - испугался Лева.

- Наоборот, слишком хорошее, - вздохнул Сбарский.

- Тогда почему нельзя представить его к защите? - наивно вопросил Лева.

Сбарский посмотрел на молодого ученого и попытался объяснить ему некие околонаучные нюансы:

- Понимаете, Левушка, вы человек юный, но очень талантливый и феерически работоспособный. Сделали за пару лет столько, сколько иной за всю научную карьеру не успеет. Ученый совет состоит из людей, мягко скажем, немолодых. Большинство из них стало профессорами, разменяв шестой десяток, а тут вы, мой друг, с докторской. Вас из элементарной зависти забросают черными шарами. Погодите чуток.

Лева внял совету Сбарского. Да его и не слишком волновали регалии, ему было важно сделать работу, а уж получит он за нее звание или нет - отходило на второй план. Сунув папку подальше. Лева спокойно занялся новой книгой.

Петя же, заполучив звание кандидата наук, пристроился в заштатный вуз и начал вести преподавательскую работу. Денег ему платили мало, но Петеньку размер зарплаты не волновал. К тому времени он успел жениться на Асе и спокойно переложил на плечи супруги все материальные заботы. Жили братья вместе, и Ася заботилась обо всех Глоткиных, собственно говоря, она получила двойную обузу, потому что Лева, поглощенный наукой, совершенно спокойно брал из шкафа чистые, отглаженные вещи, а из холодильника вкусную еду. Ни разу ученому в умную голову не пришла элементарная мысль: откуда в их квартире взялись хлеб и масло? На какие деньги Ася покупает продукты?

Мало кто из женщин способен тащить на спине такой груз, большинство жен взбунтовалось бы и сказало вполне справедливые слова:

- Вот что, дорогой муженек, ноги в руки - и на заработки. Да объясни своему брату, что представитель сильного пола, будь он хоть трижды доктором наук, обязан приносить в дом хоть какие-то копейки. Если он не состоит нигде в штате, кропает бесконечные тома, посвященные Золотой орде, и живет за счет женщины, то имя ему - альфонс.

Но Ася обожала Петю и ради любимого была готова на все: ломаться на трех работах, возиться с Левой - лишь бы младший Глоткин оказался доволен.

А потом Лева попал в тюрьму, его обвинили в убийстве Вени Клокова, осудили и отправили на зону. Курочкорябская испугалась.

Для начала она продала домик в Берделкине и обменяла квартиру Глоткиных на трехкомнатную хрущевку, расположенную в другом районе Москвы.

Потом быстро устроила Петю на работу в профессионально-техническое училище преподавать историю.

В советские времена, как, впрочем, и сейчас, учителей-мужчин катастрофически не хватало. Директриса ПТУ, узнав, что к ней хочет устроиться Петр Яковлевич Глоткин, кандидат наук, опытный преподаватель, пришла в полный восторг, но потом насторожилась и спросила у Аси, которая принесла документы мужа:

- Почему ваш супруг выбрал наше училище? Зарплата у нас невелика, дети не слишком развитые, мы ведь готовим автослесарей.

Ася улыбнулась, она, предполагая подобный вопрос, заранее подготовила ответ:

- Петр Яковлевич аллергик. Врач посоветовал ему уехать из центра города поближе к окраине, из-за воздуха. Мужу запрещено пользоваться общественным транспортом. Ему лучше ходить на работу пешком. А еще Петр сейчас трудится над докторской и нуждается во времени. Ваше училище расположено в двух шагах от нашего дома, и распорядок занятий составлен так, что супруг уже в час дня может сесть за письменный стол. Ваше училище - идеальное место для него. Впрочем, если вас по непонятной причине терзают сомнения, Петр Яковлевич спокойно пойдет в общеобразовательную школу на соседней улице, там ему окажут теплый прием.

- С удовольствием возьмем товарища Глоткина, - испугалась директриса, - просто я хотела предупредить: зарплата здесь невелика.

- Нам много не надо, - улыбнулась Ася, - мы живем скромно, довольствуемся малым.

Стоит ли упоминать, что, заполняя анкету, Петя "забыл" о брате, томящемся на зоне? Впрочем, младший Глоткин, похоже, и на самом деле предал забвению старшего, никогда не спрашивал о нем, не интересовался его здоровьем, не писал писем. Опять все хлопоты легли на Асю. Курочкорябская отправляла передачи, заботилась о том, чтобы Лева получил зимние вещи, лекарства, книги...

Вот так они и жили, тихо, не высовывая из панциря голову. Потом грянули перестройка и полнейший хаос. У Аси в тот момент имелось двое детей, лентяй муж и огромный ком проблем, в первую очередь материальных. Ася была вынуждена разрываться на нескольких работах. Впрочем, когда на свет появилась еще до перестройки Оля, Ася попыталась единственный раз в жизни пристроить Петю к делу.

- Милый, - робко сказала она, - знаешь, репетиторы очень хорошо зарабатывают. Давай найду тебе уроки.

- Зачем? - зевнул Петя.

- Ну.., у нас дети...

- Ты их сама родила, - отбил мяч муж, - с какой стати я должен теперь ломаться? Я и так отдаю в семейную кассу всю зарплату.

Ася опустила голову. Она не напоминала Пете, что деньги, полученные ею от мужа, целиком уходят на его же содержание.

Как-то под Новый год в квартире раздался звонок.

Ася, не посмотрев в глазок, распахнула дверь и попятилась. На пороге стоял худой мужик в ватнике, черной шапке-ушанке и сапогах. В руках незваный гость держал мешок, сшитый из брезента.

- Вы к кому? - воскликнула Ася.

Пришелец робко кашлянул:

- Не узнаешь?

- Нет.

- Я Лева, вот.., вернулся... Срок вышел!

Ася оцепенела, оценивая размер беды.

После перестройки отношение граждан к тем, кто сидит за решеткой, претерпело существенные изменения. Вернее, обычные люди всегда были лояльны к заключенным. Да и как они могли относиться к ним иначе? У половины граждан в местах не столь отдаленных либо находился кто-то из родственников, либо садился, либо выходил. Изменилось отношение чиновников и милиции. Теперь, прочитав в анкете фразу "отбывал срок", кадровик не говорил: "Место занято", а спокойно оформлял соискателя на работу.

И Ася перестала бояться осуждения соседей. Сейчас ее волновала другая проблема: как прокормить еще один рот? И потом. Леву придется лечить, вон он какой худой, кашляет.

- Извини, - бормотал тем временем старший Глоткин, - мне идти некуда. Если не жаль, разреши помыться и чаем угости. Пусти на пару дней, переведу дух и уйду.

Асе стало стыдно.

- Входи скорей, - пытаясь изобразить радость, сказала она, - квартирка маленькая, но как-то же мы раньше в подобной умещались.

Глава 32

С появлением Левы жизнь стала еще тяжелей. Комнат в квартире было три, в одной, самой большой, жил Петя, в другой - Ася, в третьей - дети. Естественно, младший брат не собирался ущемлять себя из-за старшего. Леве поставили раскладушку в коридоре.

Вскоре Асе стало понятно, что зона сломала Леву.

Он боялся выходить из дома, если раздавался звонок в дверь, мигом шмыгал в туалет и запирался на задвижку. А еще у Левы появилось что-то вроде мании преследования, если Ася просила его сходить, к примеру, в булочную, он бледнел и лепетал:

- Но, Асенька, вдруг там они!

Кто это такие и что "они" способны сделать с Левой, Ася так и не узнала. Любые расспросы на эту тему доводили бывшего заключенного до слез. Может, начни он буйствовать, Ася бы и помчалась к психиатру, но от Левы никаких неприятностей не было.

Днем он сидел на кухне и писал какую-то работу, шуршал бумагой, словно пугливая мышь. Ел Лева как черепашка, ходил в старом тренировочном костюме Пети, не курил. Единственный расход - бумага, которую Ася покупала на складе за полцены.

Прошло несколько лет, и произошло невероятное событие. Однажды в квартире раздался телефонный звонок и приятный женский голос спросил:

- Можно Льва Яковлевича Глоткина?

Ася покосилась на Леву, сосредоточенно водившего по листу ручкой, и ответила:

- Он сейчас подойти не может.

- А вы ему кто? - прозвучал вопрос.

- Ближайшая родственница, - обтекаемо сообщила Ася.

- Передайте Льву Яковлевичу, что его ждут в адвокатской конторе... - сказала дама.

- В чем дело? - испугалась Ася.

Женщина вздохнула:

- В хорошем. Наследство ему получить надо.

На следующий день Ася, прихватив паспорт Льва Яковлевича, отправилась по указанному адресу и встретилась с очень милой дамой, адвокатом Перумской Анной Ивановной. Бросив беглый взгляд на документ, Анна Ивановна рассказала ну просто невероятную историю. В Америке умер Константин Миано.

Никаких родственников у мужчины не имелось. Он был известным ученым, много зарабатывал, несколько раз получал престижные премии, к которым прикладываются чеки на очень солидные суммы. В свое время Костя сбежал из СССР вместе с матерью, тоже ученой с мировым именем. Эсфирь Леопольдовна и Константин владели домом на берегу океана, счетом в банке и небольшим, но приносящим стабильный доход предприятием. И вот теперь, после преждевременной кончины Кости, все богатство отходило Леве.

- Но почему? - только и сумела спросить Ася.

Анна Ивановна еще раз пролистнула паспорт Левы и внезапно нахмурилась:

- Здесь нет штампа о браке с вами.

- Лева недавно менял документ, - вдруг соврала Ася, - в милиции велели в загс сходить, но муж очень нелюдимый, он сюда поэтому меня и послал. Для него на улицу выйти - подвиг.

Анна Ивановна покусала нижнюю губу, потом протянула Асе несколько листов:

- Это письмо объяснит все. Константин Миано не скрыл правду. Отдайте послание мужу, ему решать, как действовать дальше. Только если он боится общаться с людьми, то должен выдать вам генеральную доверенность на ведение дел.

- Ася кивнула и ушла. Честно говоря, она ожидала чего угодно, но не такого.

Письмо она прочитала в ближайшем сквере. Константин Миано просил прощения у Льва, рассказывая о том, как Эсфирь вытащила из грязной истории сына. "Мы обманули людей, отправили тебя на мучения, а сами спокойно жили и работали. Но вот Господа вокруг пальца обвести не удалось. Мама первой умерла от рака, теперь мой черед. Уходя рано в могилу, я хорошо понимаю, по какой причине Бог лишил меня жизни. Очень надеюсь, что оставленные тебе мной материальные блага хоть в малой мере компенсируют причиненное нами зло". Так заканчивалось послание.

В полном обалдении Ася вернулась домой и спокойно, как посторонний человек, обвела взглядом квартиру. Крохотные комнатушки давно требовали ремонта, старенький холодильник дребезжит, черно-белый телевизор дышит на ладан...

Потом Ася подошла к Леве, как всегда, строчившему нечто на бумаге, и ласково произнесла:

- Завтра поедешь со мной в одно учреждение.

- Нет! - испуганно вскинулся Лева. - Ася, милая, не выгоняй меня, нет!

Курочкорябская посмотрела на помертвевшее лицо родственника и поняла: Лева производит впечатление совершенного психа. Милейшая Анна Ивановна, скорей всего, засомневается в его вменяемости, а Ася не знала, может ли сумасшедший претендовать на наследство. Нужно сходить в юридическую консультацию, поговорить с законником. И тут на кухню вошел Петя.

- Мы будем обедать или нет? - недовольно процедил он.

Ася взглянула на мужа, потом на его брата, снова на супруга... В ее голове моментально родился план, как получить богатство.

Следующую неделю Ася провела в бегах. Для начала она заняла огромную, по ее меркам, сумму, а потом принялась раздавать взятки. Сначала сотруднице загса, которая поставила Леве в паспорт штамп о женитьбе на Асе и оформила необходимое свидетельство о регистрации брака, потом сотруднице милиции, выдавшей Пете новый основной документ гражданина без всяких пометок. Дети "переехали" в паспорт к Леве. Бывший заключенный в мгновение ока стал мужем и отцом, Петр превратился в свободного мужчину.

Ася действовала, словно служба разведки, забрасывающая шпиона в чужую страну.

Остается догадываться, что Ася сказала детям.

Ольгу еще об этом не спрашивали. Но, очевидно, она что-то придумала или рассказала все как есть. Подростки сейчас меркантильные пошли, и перспектива богатства заставила их молчать. Ну а метрики Ася за деньги выправила, дети пошли учиться в новую школу.

Братьев Глоткиных разделял всего лишь год, внешне они были похожи, поэтому, когда Ася с Петей явились к Анне Ивановне, у той никаких сомнений не возникло.

Ася положила перед адвокатом паспорт и улыбнулась:

- Вот, муж таки сходил в загс, теперь все в порядке, и штамп на месте, и дети вписаны.

Спустя положенный законом срок Петя и Ася стали богатыми. Я не буду описывать всякие юридические формальности и рассказывать о том, как решался вопрос о предприятии в Америке. В конце концов все уладилось. Производство работало, дом был сдан внаем, на счет Пети, который стал Левой, потекли немалые денежки.

Ася приобрела новую квартиру в центре Москвы, дачу и уехала из прежней, крохотной конуры. Леву, естественно, она взяла с собой. Друзей у семьи не было, поэтому никто ничему не удивлялся.

- Эй, - перебила я Вовку, - тут нестыковка.

- В чем? - прищурился майор.

- Ася же рассказывала нам, что жила в этом доме с детства, обитала, так сказать, в родовом гнезде...

Костин хмыкнул:

- Лампа, спору нет, ты вполне способна нарыть интересную информацию, но вот сделать логический вывод вам, мадам, слабо.

- То есть, по твоему мнению, я идиотка? - прищурилась я.

- Лампудель, - вздохнул Вовка, - ну раскинь мозгами. Ты же узнала от Сары, что детство Аси прошло в Берделкине, так?

- Да.

- Но разве ее загородный дом расположен там, а?

Я охнула. Действительно! Вовка прав.

Костин улыбнулся: