Чтение 28–й страницы книги ~Лампа разыскивает Алладина~

Домой я приехала совсем поздно, но Катя еще не спала.

- Можно? - всунула я голову в ее комнату.

- Входи, - улыбнулась Катюша.

- Ты ведь давно знакома с Белкиной?

- Всю жизнь, - ответила Катюня, - а что?

- Нату знаешь?

- Кого?

- У Белкиной имелась подруга, Ната!

Катюша нахмурилась.

- В первый раз слышу, что у нее были близкие люди, кроме нас. Ты ничего не путаешь?

- Вроде нет. С Натой Оля училась в одном классе.

Катя вздохнула.

- Ну, про школу ее я ничего не помню, мы посещали разные учебные заведения. Но, насколько знаю, Белкина тесно ни с кем не общалась. Ты ведь в курсе, какой она тяжелый человек. Только я у нее и была в юности, да и то... Ладно!

- Нет уж! Раз начала, так говори!

Катя села в кровати и поплотнее закуталась в одеяло.

- Дело давнее, вспоминать неохота.

- Связано с Белкиной?

- Ага.

- Тогда рассказывай.

- Но зачем? - вяло сопротивлялась подруга.

- Надо.

Катюша тяжело вздохнула.

- Наши отношения с Олей были спорадическими. В детстве мы одно время дружили, потом в школе дороги разошлись, позднее снова начали общаться, а на четвертом курсе разбежались, и, казалось, надолго. Белкина редко заходила в гости, а мне тоже недосуг было, да еще Сережка родился. Ты что-нибудь про его отца знаешь?

- Нет. Ты не рассказывала.

- Ага, - кивнула Катя, - Сережа сын профессора Шиманского, моего преподавателя. Знаешь, студентки частенько влюбляются в педагогов. Свои однокурсники кажутся им дураками, глупыми мальчишками, а тут появляется зрелый мужчина с благородной сединой, умный, обеспеченный. Вот и я попалась на крючок. Мы с Шиманским два года прожили, потом Сережка родился. Мой муж был категорически против беременности, а я родила. На том мы с ним и расстались. Шиманский, правда, денег давал и вообще первое время вел себя интеллигентно. На Сережку смотреть не хотел, знакомиться с ним не собирался, но обеспечивал сына.

Только потом ручеек купюр вдруг иссяк. Катя, преодолев гордость, позвонила бывшему и напомнила:

- Сегодня десятое число.

- И что? - возмутился профессор.

- Вроде ты первого нам деньги всегда присылаешь!

И тут из Шиманского полились такие речи, что Катюша оторопела. Ну кто мог заподозрить профессора в столь виртуозном владении ненормативной лексикой! Если опустить все неприятные словесные обороты, то суть высказываний преподавателя сводилась к очень простым мыслям. Денег он Кате более никогда не даст, общаться с бывшей женой не желает.

- Но почему? - изумилась Катюша. - Впрочем, я не настаиваю, твое дело, поступай, как считаешь нужным, в отношении меня, но алименты на Сережу не задерживай.

- Не намерен кормить в.....а! - завизжал Шиманский. - Это не мой сын!

Катя онемела, а бывший муж бушевал:

- Думала из меня дурака сделать, а не получилось! Ребеночек от твоего одногруппника Лени Релезова!

- Не правда, - отбивалась Катя, - у меня с Леней никогда ничего не было.

Но Шиманский уже швырнул трубку. Через некоторое время Катюша узнала, что ее бывший муж собирается жениться на... Оле Белкиной.

Удар был ниже пояса. Катя с трудом пережила Двойную измену, потеряла разом и мужа, и родственницу. О Шиманском она забыла, получила диплом, устроилась на работу, потом снова вышла замуж, родила Кирюшу, развелась и стала воспитывать уже двух сыновей без отцов. Шиманский более никогда не проявлялся, денег он на Сережу не давал, о сыне ни разу не вспомнил.

Через некоторое время после ссоры Кати с бывшим мужем Оля Белкина приехала к родственнице и стала плакать.

- Прости, я давно хотела прийти, но боялась, что ты меня прогонишь. Мы не поженились с Шиманским.

- Меня не волнуют ваши отношения, - мягко ответила Катя.

- Ты сердишься?

- Нет.

- Это не я сказала Шиманскому про Леню, - стонала Оля, - он сам откуда-то узнал. Поинтересовался один раз, что у вас было, а я ответила правду.

- Да? - усмехнулась Катя. - Что же ты сказала?

- Леня ухаживал за тобой, даже с родителями знакомить тебя возил, - ныла Белкина.

Катя молча взяла сигарету, она не собиралась оправдываться перед Белкиной. Да, влюбленный в Катюшу Леня пытался оказать той внимание и, зная, что у Катерины нет денег на отдых, позвал ее на неделю пожить летом в деревне у своей бабушки. Леня деликатный парень, поэтому, чтобы не смущать Катюшу, он одновременно с ней пригласил и всю группу. Семь дней большая компания весело проводила время на природе. Так что получилось, что Оля не соврала, рассказывая Шиманскому про поездку к Лене. К тому же в избе тогда на самом деле присутствовали родители юноши, и Леня знакомил всех с ними.

- И ты после всего простила Белкину? - изумилась я.

Катюша поправила одеяло.

- Кто старое помянет, тому глаз вон, - сказала она наконец, - в жизни всякое случается. Ведь она по глупости меня с Шиманским поссорила, никакого расчета в ней нет. Если хочешь знать, Оля большой ребенок, неспособный управлять своими эмоциями. Знаешь, встречаются такие дети, которые при взгляде на любую вещь кричат: "Хочу!" Большинство малышей годам к пяти начинают понимать: на каждую хотелку есть своя терпелка. Но до Ляли сия простая истина так и не дошла. Поэтому у нее нет подруг или близких людей, кроме нас, имелся еще муж, да только видишь, как получилось.

- Значит, об однокласснице Нате она тебе не рассказывала? - переспросила я.

- Первый раз слышу это имя, - ответила Катюша.

Глава 28

Едва часы подобрались к девяти утра, я набрала телефон Наты. Конечно, очень неприлично беспокоить человека утром, но мне следовало как можно быстрее побеседовать с женщиной. Уже не первый день я тычусь, словно новорожденный кутенок, в разные стороны, но результата никакого не видно.

Может, Ната сообщит хоть что-нибудь интересное?

- Слушаю, - ответило чуть хрипловатое меццо.

- Позовите, пожалуйста, Нату.

- Я у телефона.

- Простите за столь неурочный звонок.

- Нормально, я жаворонок, встаю в семь.

- Вас беспокоит...

- Женщина со странным именем Евлампия, майор милиции.

- Откуда вы знаете? - изумилась я.

- Роман позвонил, - сообщила Ната, - рассказал о смерти Оли и предупредил, что вы захотите со мной побеседовать.

- Это возможно?

- Что?

- Поговорить.

- Почему нет? Хотите, приезжайте прямо сейчас, - равнодушно предложила Ната, - мне на работу лишь послезавтра выходить, сижу дома.

- Давайте адрес, - крикнула я, кидаясь в прихожую.

* * *

Ната оказалась толстой, бочкообразной женщиной. Учитывая, что они с Белкиной ходили в один класс, ей должно было быть столько же лет, сколько и Ольге, ну максимум на год больше. Смотрелась же Ната пятидесятилетней теткой. Похоже, она не слишком заботилась о своем внешнем виде. Давно не стриженные волосы Ната стянула резинкой в хвостик, на лице не имелось никакой косметики, на руках маникюра. Меня, совершенно постороннего человека, Ната встретила в бесформенном наряде - то ли халате, то ли трикотажном платье, усеянном пятнами. Видно, ей абсолютно наплевать на то, как она выглядит и что я подумаю о ней.

Под стать хозяйке оказалась и квартира, захламленная, пыльная, неуютная.

- Значит, Оля умерла, - без особой жалости констатировала Ната, впустив меня к себе.

Я на секунду заколебалась: может, сказать правду? Белкина ведь лежит в палате реанимации. С другой стороны, разве можно назвать ее нынешнее состояние жизнью? Ляля балансирует на очень тонком лезвии, отделяющем свет от тьмы, врачи боятся делать хоть какие-нибудь прогнозы. Но они надеются, что Белкиной все же удастся зацепиться за жизнь и выбраться из пропасти небытия. Я же думаю, что Олю может спасти лишь одна фраза, которую я прошепчу ей на ухо:

- Не волнуйся, Гена ждет тебя дома, он в кроватке, в моей спальне.

Вот тогда Ляля раскроет глаза и быстро пойдет на поправку, положительные эмоции - лучшее лекарство.

Но Нате, наверное, сейчас пока не следует сообщать правду. Насколько я поняла по ее реакции, Ната не особо удручена известием о кончине одноклассницы. Вполне вероятно, что, считая Белкину умершей, она станет откровенной. Конечно, сейчас, если смотреть на ситуацию с моральной точки зрения, я веду себя некрасиво. Но мне-то надо найти похищенного младенца, поэтому нужно забыть об интеллигентности и хорошем воспитании.

- Умерла, - кивнула я.

- А ребенок пропал?

- Верно. Вы знали, что она беременна?

Ната усмехнулась.

- Еще бы. Мы с Белкиной не разлей вода были.

- Очень странно.

Ната чихнула, вытерла нос рукавом хламиды и спросила:

- Почему?

- Оля ни разу о вас не рассказывала.

- Значит, невыгодно было. Оля всегда делала лишь то, что могло принести дивиденды только ей, любимой. А я ничего не слышала о вас. Пребывала в полной уверенности, что являюсь единственным близким для Ольги человеком. Впрочем, неудивительно. Это ее всегдашняя тактика. Одному наплести, что она несчастная, получить то, что хочется, и к другому отправиться, там ту же песню споет и снова кусочек откусит.

- Белкина не была такой подлой! Занудой да, но не столь гадкой, как вы говорите, нет! - воскликнула я.

Ната скривилась, вытащила сигареты и, не предлагая мне закурить, спросила:

- Вы что о ней знаете?

- Только самые общие сведения. Была замужем, довольно долгое время не имела детей, потом Гена погиб, а она...

- Что? - подскочила Ната. - Кто погиб?

- Супруг Белкиной, Геннадий.

Ната с такой яростью стала гасить в пепельнице сигарету, что превратила последнюю в бесформенные куски.

- Так он умер?

- Да.

- Инфаркт?

- Нет, автомобильная катастрофа, на дороге Лапин - Москва, Гена свалился в реку и утонул. Ольга страшно разнервничалась, спустя некоторое время родила мальчика, ну дальнейшее вы знаете.

- Вот оно что, - протянула Ната, - я ведь в Германии была, оборудование для фирмы закупала, с Белкиной последний раз говорила.., э.., дай бог памяти, незадолго до отъезда. Мразь она была, уж извините, конечно, о покойных плохо не говорят, да только хорошего о ней не скажу.

- Предполагаете, кто мог похитить ее ребенка?

Ната снова схватилась за сигареты.

- Ну... Небось та, которая отомстить захотела.

- За что?

Ната прищурилась.

- Знаете, чем Ольга занималась по жизни?

- Преподавала.

- Ерунда, - скривилась Ната, - два часа в неделю в заштатном вузе за две копейки. Разве это служба? Что, по-вашему, Ольга день-деньской делала?

Что было для нее главным?

- Не знаю, - растерянно ответила я.

Ната хмуро усмехнулась.

- Отвечу. Главным для нее было жить хорошо, с комфортом, жить только ради себя, любимой, многих она обидела и не заметила. Дома вы у нее бывали?

- Нет, - снова растерянно ответила я.

- Почему же? Вроде родственница.

- Ну, - окончательно растерялась я, - во-первых, некогда, а во-вторых, она сама приезжала.

- Никогда.

- Вы спрашиваете о частоте визитов?

- Да нет. Когда она являлась? Повод каким был?

Голову на отсечение даю, просто так не приезжала.

- Вот здесь вы ошибаетесь, - покачала я головой, - прибегала пожаловаться, чаю попить, языком потрясти. Ну зачем мы к подружкам ходим!

Ната молча встала, вытряхнула окурки в помойное ведро, потом села, повертела в руках то, что осталось от пачки сигарет, и решительно ответила:

- У меня подруг нет, потому что, пообщавшись с Белкиной, я четко поняла - лучше не рисковать.

- Вы о чем?

Ната кашлянула, помолчала, потом, приняв какое-то, похоже, непростое для себя решение, сказала:

- Ладно, расскажу кое-что, уж не знаю, поможет ли это в ваших поисках, да вдруг увидите профессиональным взглядом в моих словах некую зацепку.

Бог весть ведь для чего мальчика похитили, говорят, деток иногда на органы разбирают.

Я вздрогнула.

- Говорите скорей.

- Конечно, я выдам сейчас чужую тайну, - протянула Ната, - но ведь Ольга умерла, муж ее тоже...

Кстати! А что же будет с несчастным младенцем, если вы его найдете? Родителей-то его нет в живых.

- Усыновим, - рявкнула я, - рассказывай скорей, не тяни, дорога каждая минута. Вдруг мальчику и впрямь угрожает опасность.

- Спокойно, - подняла руку вверх Ната и начала повествование.

* * *

Оля и Ната познакомились в первом классе, их посадили за одну парту. Соседка Нате понравилась, Белкина была тихой, скромной девочкой, никогда не проявлявшей никакой агрессии. Остальные одноклассники самозабвенно делили территорию парты, чертили границу, ревниво следя за тем, чтобы чужой локоть не вторгся в их владения.

Белкина никогда ничем подобным не занималась. Еще она была нежадной и охотно делилась с Натой карандашами, ластиками, чистыми тетрадями и другой ерундой. Если отличница Ната вдруг забывала сделать уроки и по закону подлости именно в этот день ее вызывали к доске, Белкина быстро раскрывала учебник и начинала подсказывать. Ната же охотно предоставляла подруге для списывания тетради. В общем, они могли стать не разлей вода, если бы не привычка Оли рыдать и жаловаться по каждому поводу.

В уныние Белкина могла впасть из-за любой ерунды. Ну, допустим, шла утром в школу и забрызгала чулки. Любая школьница, случись с ней столь малозначительный конфуз, побежала бы в туалет и постаралась бы смыть пятна. Любая, но не Белкина.

Оля вытягивала испачканную ногу и начинала ныть:

- Вот! Испортила колготки!

- Ерунда, - отвечала Ната, - отстирается.

- Нет, пятна останутся.

- Эка печаль, купишь новые.

- Ага! А сейчас как?

- Замой в туалете.

- Не смогу.

- Почему?

- Неудобно, ноги мокрые станут.