я припечатаю кого-нибудь из вас так, что попаду на виселицу раньше вре-
мени.
стиснув кулаки, перевела взгляд с еврея на другого грабителя; лицо ее
стало мертвенно бледным от бешенства, до которого она постепенно довела
себя.
смущении с мистером Сайксом. - Сегодня ты смышленее, чем когда бы то ни
было. Ха-ха! Милая моя, ты прекрасно разыгрываешь свою роль.
Вам только хуже будет, если это случится, Феджин, и я вас заранее пре-
дупреждаю, чтобы вы держались от меня подальше.
страстям присоединяются безрассудство и отчаяние, есть нечто такое, с
чем мало кто из мужчин захотел бы столкнуться. Еврей понял, что безна-
дежно притворяться, будто он не верит в ярость Нэнси, и, невольно попя-
тившись, бросил умоляющий и трусливый взгляд на Сайкса, как бы говоря,
что теперь тому надлежит продолжать диалог.
гордость его и авторитет могут пострадать, если он сразу же не образумит
мисс Нэнси, изрыгнул несколько десятков проклятий и угроз, быстрое из-
вержение которых делало честь его изобретательности. Но так как они не
произвели никакого впечатления на ту, против которой были направлены, он
прибег к более веским аргументам.
распространенным проклятьем, обращенным к прекраснейшему украшению чело-
веческого лица; если бы этому проклятью внимали наверху хотя бы один раз
на пятьдесят тысяч, когда оно произносится, слепота сделалась бы такой
же обыкновенной болезнью, как корь. - Это еще что значит? Провалиться
мне в пекло! Да знаешь ли ты, кто ты и что ты?
вая головой и тщетно притворяясь равнодушной.
сом, которым привык говорить, обращаясь к своей собаке, - а не то я тебя
утихомирю на долгие времена.
взгляд на Сайкса, отвернулась и прикусила губу так, что выступила кровь.
тельным взглядом. - Как раз тебе-то и подобает стать на сторону челове-
колюбцев и людей благородных. Самая подходящая особа для того, чтобы ре-
бенок, как ты его называешь, подружился с тобой!
девушка. - И лучше бы я упала замертво на улице или поменялась местами с
теми, мимо которых мы сегодня проходили, прежде чем я помогла вам при-
вести его сюда! Начиная с этого вечера он становится вором, лжецом, чер-
том, всем, чем угодно. Неужели старому негодяю этого мало и нужны еще
побои?
рые с любопытством следили за всем происходящим. - Мы должны выражаться
учтиво, учтиво, Билл.
страшно было смотреть. - Выражаться учтиво, негодяй! Да, вы от меня зас-
лужили учтивые речи! Я для вас воровала, когда была вдвое моложе, чем
он! - Она указала на Оливера. - Я занималась этим ремеслом и служила вам
двенадцать лет. Вы этого не знаете? Да говорите же! Не знаете?
батываешь этим себе на жизнь.
лись каким-то неистовым потоком: - Я этим живу... Холодные, сырые, гряз-
ные улицы - мой дом! А вы - тот негодяй, который много лет назад выгнал
меня на эти улицы и будет держать меня там день За днем, ночь за ночью,
пока я не умру...
реками. - Я с тобой расправлюсь, если ты еще хоть слово скажешь!
лосы и так стремительно набросилась на еврея, что оставила бы на нем
следы своей мести, если бы Сайкс в надлежащий момент не схватил ее за
руки, после чего она сделала несколько тщетных попыток освободиться и
лишилась чувств.
- Когда она вот этак бесится, у нее удивительная сила в руках.
тревога улеглась, но и он, и Сайкс, и собака, и мальчики, казалось, счи-
тали это повседневным происшествием, связанным с их профессией.
место дубинку, - но они хитры, и нам, с нашим ремеслом, без них не обой-
тись... Чарли, покажика Оливеру его постель.
костюм? - сказал Чарли Бейтс.
задавая этот вопрос.
расщепленным концом и повел Оливера в смежную комнату-кухню, где лежали
два-три тюфяка, на одном из которых он спал раньше. Здесь, заливаясь не-
удержимым смехом, он извлек то самое старое платье, от которого Оливер с
такой радостью избавился в доме мистера Браунлоу; это платье, случайно
показанное Феджину евреем, купившим его, послужило первой нитью, которая
привела к открытию местопребывания Оливера.
жину, у него он будет целее. Ну и потеха:
сунул его под мышку, вышел из комнаты и, оставив Оливера в темноте, за-
пер за собой дверь.
чтобы побрызгать водой на свою подругу и оказать ей прочие услуги для
приведения ее в чувство, быть может, заставили бы бодрствовать многих и
многих людей, находящихся в более счастливом положении, чем Оливер. Но
силы его иссякли, он был совершенно измучен и заснул крепким сном.
его, приводит в Лондон великого человека
перемежать в строгом порядке трагические сцены с комическими, подобно
тому как в свиной грудинке чередуются слои красные и белые. Герой опус-
кается на соломенное свое ложе, отягощенный цепями и несчастиями; в сле-
дующей сцене его верный, но ничего не подозревающий оруженосец угощает
слушателей комической песенкой. С трепещущим сердцем мы видим героиню во
власти надменного и беспощадного барона; честь ее и жизнь равно подвер-
гаются опасности; она извлекает кинжал, чтобы сохранить честь, пожертво-
вав жизнью; а в тот самый момент, когда наше волнение достигает высшей
степени, раздается свисток, и мы сразу переносимся в огромный зал замка,
где седобородый сенешаль распевает забавную песню вместе с еще более за-
бавными вассалами, которые могут появляться в любом месте - и под цер-
ковными сводами и во дворцах - и толпами скитаются по стране, вечно рас-
певая песни.
показаться с первого взгляда. В жизни переход от нагруженного яствами
стола к смертному ложу и от траурных одежд к праздничному наряду отнюдь
не менее поразителен; только в жизни мы - актеры, а не пассивные зрите-
ли, в этом-то и заключается существенная разница. Актеры в подража-
тельной жизни театра не видят резких переходов и неистовых побуждений
страсти или чувства, которые глазам простого зрителя сразу представляют-
ся достойными осуждения как неумеренные и нелепые.
только освящены в книгах многолетним обычаем, но и почитаются доказа-
тельством великого мастерства писателя - такого рода критики расценивают
искусство писателя в зависимости от тех затруднительных положений, в ка-
кие он ставит своих героев в конце каждой главы, - это краткое вступле-
ние к настоящей главе, быть может, будет сочтено ненужным. В таком слу-
чае пусть оно будет принято как деликатный намек историка, оповещающего
о том, что он возвращается в город, где родился Оливер Твист; и пусть
читатель примет на веру, что есть существенные и основательные причины
отправиться в путь, иначе ему не предложили бы совершить такое путешест-
вие.
венным видом зашагал величественной поступью по Хай-стрит. Он весь так и
сиял, упоенный своим званием бидла; галуны на его треуголке и на шинели
сверкали в лучах утреннего солнца; он сжимал свою трость энергически и
крепко, отличаясь отменным здоровьем и исполненный сознания своего могу-
щества. Мистер Бамбл всегда высоко держал голову, но в Это утро он дер-
жал ее выше, чем обычно. Рассеянный его взор, горделивый вид могли бы
оповестить наблюдательного зрителя о том, что голова бидла полна мыслями
слишком глубокими, чтобы можно было выразить их словами.
теми, кто почтительно обращался к нему, когда он проходил мимо. На их
приветствия он отвечал только мановением руки и не замедлял величествен-
ного своего шага, пока не прибыл на ферму, где миссис Мани с приходской
заботливостью выхаживала нищих младенцев.
Орловский Гай Юлий
Березин Федор
Ларссон Стиг
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Земляной Андрей