настоящую медаль. Но правительственных наград, которые Раппопорт указывал в
анкетах, он не имел: обе медали были отобраны при втором аресте вместе с
фашистскими крестами.
орденом Ленина на груди и скреб ногтями стенку. До кровати больная Ася
донесла его на себе. Очень умная, очень некрасивая, толстая и добрая Ася
была единственным человеком на земле, преданным Якову. Она сгорела за
полтора года от рака молочной железы. Операция, которую сделали поздно (Ася
боялась сказать, что у нее опухоль), не только не помогла, но ускорила
исход.
стирал рубашки, а брюки не гладил вообще. Пуговицы ему пришивали женщины в
машбюро, а носки он не снимал до дыр и тогда покупал новые, переодевая их
под столом на работе.
лезла на его большую голову, а в кепке было холодно. Шапок в магазине,
конечно, не было, но завезли импортные английские шляпы больших неходовых
размеров; Яков Маркович встал в очередь и купил, потому что все брали. Он не
подозревал, чем это кончится. "Трудовая правда" широко обсуждала новую шляпу
Таврова. К нему заходили, щупали, просили надеть и пройтись. Серая шляпа с
черной лентой была предназначена в Англии для траурных случаев, но в Москве
все были в восторге.
туалете Раппопорта. Ему советовали купить новый костюм (сейчас есть
недорогие польские), рубашку (бывает из ГДР). С ним предлагали пойти в
магазин, одолжить денег. Кончилось тем, что он купил себе по блату еще и
серое югославское пальто. А женщины в машбюро скинулись по два рубля и
подарили ему ко дню рождения корейский зеленый шарф в клеточку. Двух рублей
не хватило и их взыскали с именинника.
жениться.
вообще, это все я купил в последний раз в жизни, чтобы было меня в чем
похоронить... Успеть бы только вернуть долги! И зачем я вляпался в эту
шляпу? Теперь я должен думать об одежде. А когда же работать?
обтрепалось, костюм залоснился, ботинки стоптались, а рубашку из ГДР,
отрезав жесткий воротник, Тавров стал носить вместо нижнего белья, надевая
на нее непачкающийся темно-серый свитер. И все вошло в свою колею.
себя. Это же надо, он ее продолжал любить и в анкетах упрямо писал, будто
она жива. И тот факт, что ему ни разу на это не указали, свидетельствует о
том, что людям у нас доверяют. А ведь и в том, что касалось сына, была
неправда в его анкетных сведениях.
театрального художника Вани Дедова, и его жены Риты, актрисы, похожей на
мадонну, арестованных раньше Раппопорта. И вместо того чтобы сразу отправить
мальчика в детприемник НКВД, маленького ЧСИРа забыли одного в квартире.
Раппопорты решили сделаться его опекунами, но не усыновлять, чтобы, не дай
Бог, не покалечить его судьбу, ведь мало ли что!
которому, однако, часто приходил. За комнату, что Костя снимал, платил Яков
Маркович. Точнее, за кухню в однокомнатной квартире: хозяева уехали на три
года на Север, вещи заперли в комнате, а отдельную кухню с кушеткой и
газовой плитой сдали за 35 рублей в месяц. И опять неприятность поджидала
Раппопорта. Заканчивая институт со специальностью строителя плотин,
Константин Иванович Дедов вдруг резко изменил крен своей молодой жизни.
случае не хулиганы, как вы подумали. Все из хороших семей. Переписывая друг
у друга упражнения, они учили иврит. Недавно Костя заехал к отцу и с порога
спросил:
еврейскую энциклопедию...
подарки врачам, когда болела мама. А завтра не будет поздно? Тогда я возьму
в долг. Но зачем тебе энциклопедия? Когда настанет Пурим, я тебе и так
скажу...
думаешь, что с первого апреля указом отменят антисемитизм? Если даже так
произойдет, это будет первоапрельская шутка...
отец и мать, к счастью, были русские.
портреты, и больше ничего!
чем идеология. Ну, вступишь в партию, если, конечно, тебя еще не
сфотографировали возле синагоги. Или не знаешь, что за учебники иврита тянут
как за антисоветчину? Или хочешь попасть в сети международного сионизма?
жены еврейских мужей чувствуют себя еврейками.
усыновил!
выехать. Вы с мамой, записав меня русским, даже надежду отняли!
осторожен. Если на минуту забудешь об опасности, пойдешь по моему пути. Вот,
смотри!
кривые красные рубцы.
Культурно-воспитательной части за то, что в стенгазете, перечисляя все
дружные народы нашей страны, я упомянул среди других -- евреев...
и опустил рубашку. -- Но ведь теперь и ты сам...
Мне шестой десяток, а я дряхлый старик. Я не человек даже с маленькой буквы.
Если разобраться, так я даже не еврей.
или же с этой -- мне все равно. С вышки стреляют в обе стороны. Но ты...
Следует то, что режим на воле стал чуточку более тюремным, только и всего.
Так вот, слушай сюда: лучше тебе сидеть и...
это совсем не то, что ходить!
и характеристики, сочиненные на самого себя, ему заплатили гонорар по
средним ставкам "Трудовой правды", то на эти деньги он бы купил дачу. И,
однако, при всей нелюбви к анкетам на некоторые вопросы он отвечал с
радостью. Так, он, не колеблясь, писал, что судебным преследованиям до 17-го
года не подвергался и в войсках белых правительств не служил, ибо примерно
тогда только родился.
возвестил начало Новой Эры. А вы? До или только после?
жалел, что в последнее время в анкетах исчезла графа: "Были ли колебания в
выполнении генеральной линии партии?". Ибо на этот вопрос коммунист
Раппопорт с гордостью и абсолютно твердо мог ответить в любое время дня и
ночи, в любой период истории: "Никогда!" Если он и колебался, то, как
говорится, только вместе с генеральной линией.
сожительству с неправдой. Не неправда его тяготила. Просто за всю прочую
ложь, которую он писал, его только хвалили. А за ложь в анкете могли
прижать. Один раз Яков Маркович ошибся -- в графе "Партийность" написал: "Не
подвергался". Ночь он не спал, утром небритый вбежал в кабинет завредакцией
Кашина, успел исправить и весь день после держался за сердце.
партийная, другая своя.
уже не надо было. Вот другим советовать, как поступить, это он умел делать,
как никто. Но тут же прибавлял:
читателям "Трудовой правды" под вывеской "Тавров".
пожимая протяную вялую руку.