- все рассеялось, как дым. С каким беззаботным весельем я одевался к обеду,
шел по коридору, стучал в дверь будуара и увидел ее сидящей на скамеечке у
камина, в белом халате и с высоко заколотыми волосами... Какое беззаботное и
радостное настроение владело и ею и мной, создавая между нами некое подобие
близости и окрашивая в самые радужные цвета перспективу этого вечера... И
вот я один за столом, перед бифштексом, от которого не отличил бы подошву,
настолько мне было все безразлично. А что делает она? Лежит на кровати?
Свечи задуты, портьеры задернуты, и вся комната погружена во тьму? Или
дурное настроение прошло, и она с сухими глазами степенно сидит в будуаре и
ест с подноса свой обед, делая перед Сикомом вид, что все в порядке. Я не
знал. Не хотел знать. Эмброз был прав, когда говорил, и говорил не раз, что
женщины - это особая раса. Мне было ясно одно. Я никогда не женюсь...
трубку и, положив ноги на решетку камина, приготовился к послеобеденному
сну, сладкому и безмятежному, но в этот вечер он утратил для меня всю свою
прелесть. В кресле напротив себя я уже привык видеть кузину Рейчел: плечи
слегка повернуты, свечи освещают рукоделие, в ногах лежит Дон. Без нее
кресло казалось непривычно пустым... Да пропади все пропадом! Чтобы из-за
какой-то женщины испортить себе весь вечер! Я встал, снял с полки какую-то
книгу и полистал ее. Затем я, должно быть, задремал, поскольку, когда я
снова взглянул на стрелки часов, было около девяти. Итак, в постель и спать.
Я отвел собак в будки - погода переменилась, дул сильный ветер, хлестал
дождь; закрыв дверь на засов, поднялся к себе. Только я хотел бросить одежду
на стул, как увидел записку, лежавшую около вазы с цветами на столике у
кровати. Я подошел к столику, взял записку и прочел ее. Она была от кузины
Рейчел.
иссякла, гнев - тоже? Растворились в слезах? У меня гора с плеч свалилась:
она приняла содержание. Мысленно я уже успел представить себе следующее
посещение банка, дальнейшие объяснения, отмену недавних распоряжений; затем
разговоры с крестным, бесконечные доводы и, наконец, плачевный конец всей
истории - отъезд кузины Рейчел из моего дома в Лондон, где она будет жить в
меблированных комнатах и давать уроки итальянского.
смирению? Мне стало жаль ее. Впервые с тех пор, как Эмброз умер, я был готов
винить его самого в том, что произошло. Конечно, он мог бы хоть немного
подумать о будущем. Болезнь или внезапная смерть может постичь любого. И ему
следовало бы знать, что, не упомянув свою жену в завещании, он оставляет ее
в полной зависимости от нас. Письмо домой, крестному, избавило бы всех от
многих неприятностей. Я представил себе, как она сидит в будуаре тетушки
Фебы и пишет мне записку. Интересно, она еще в будуаре или уже легла спать?
После недолгого колебания я пошел по коридору и остановился перед дверью в
комнаты кузины Рейчел.
спальни. Несколько мгновений все было тихо, затем она спросила:
при свете свечи, которую я захватил с собой, я увидел наполовину задернутый
полог кровати, а за ним очертания кузины Рейчел под одеялом.
вас и пожелать вам спокойной ночи.
другого.
не было выступать в роли вашего покровителя. Прошу вас верить мне.
позволяет. Но мне было невыносимо услышать от вас, что, поступая так, я
брошу тень на Эмброза.
вашему крестному в Пелин, - сказала она. - Наверное, вы сочли меня
невежливой и очень неблагодарной. Не могу простить себе.
меня. Я ощутил непривычное давление в горле и в животе.
высморкалась. Этот звук, такой обыденный и простой, прозвучав в темноте
из-за полога кровати, привел меня в еще большее замешательство. Вскоре она
сказала:
неделю и не могу злоупотреблять вашим гостеприимством. Думаю, что в
понедельник, если вам это удобно, я уеду... может быть, в Лондон.
задержалась дольше, чем входило в мои намерения.
все, что собирались.
концов?
арендаторов. Каждый день, когда мы вместе обходили наши земли, вы казались
мне такой счастливой! Или вы только делали вид из вежливости?
сообразительности.
равно.
вызовет много толков. Но не важно.
не понимаете, что находитесь здесь по праву, что, если бы Эмброз не был
таким безумцем, ваш дом был бы здесь?
по-вашему, я приехала?
не следовало говорить. Меня пронзило сознание собственной неполноценности. Я
подошел к кровати, раздернул полог и сверху вниз посмотрел на кузину Рейчел.
Она лежала высоко на подушках. На ней было что-то белое, украшенное рюшем,
как стихарь мальчика из церковного хора; волосы были распущены и перевязаны
лентой, как, вспомнилось мне, у Луизы в детстве. Я был удивлен и потрясен -
так молодо она выглядела.
чем руководствовались в своих поступках. Мне ничего не известно ни о вас, ни
о других женщинах. Я знаю только одно: я рад, что вы здесь. И я не хочу,
чтобы вы уезжали. Разве это так сложно?
казаться беззаботным, хотя далеко не чувствовал себя таковым. Однако то
обстоятельство, что я стоял, а она лежала в постели, давало мне некоторое
преимущество. Я не понимал, как может сердиться женщина с распущенными
волосами, женщина, вновь превратившаяся в девушку.
какую-нибудь новую причину, которая объяснила бы ее отъезд. И вдруг меня
озарило - я нашел ловкий стратегический ход.
пригласить художника из Лондона. Эмброз так и собирался сделать. Но дело в
том, что я не привык к обществу художников и, если кто-нибудь из их братии
окажется здесь, он будет безумно раздражать меня. Если вы чувствуете хоть
самую малую привязанность к этому месту, то, зная, что значило оно для
Эмброза, должны остаться на несколько месяцев и помочь мне.
собой, вертя кольцо на пальце. Я поспешил укрепить свои позиции.
строил Эмброз, - сказал я. - Тамлину тоже - по его части. Я знаю, он
творит чудеса, но только тогда, когда им руководят. В прошлом году он то и
дело приходил ко мне за советом, и я всегда терялся, что ему ответить.
Оставшись на осень, когда ведутся основные посадки, вы бы очень помогли всем
нам.
отнесется.
принимаете - за школяра-недоростка? Если вы действительно хотите уехать, я
не могу задержать вас.
намекнула на противоположное.
сад? Решено? И вы не возьмете назад своего слова?