кто-то, видите ли, не разобрался.
вперед эту науку? А потом - догонять? Смешно.
себя компетентным в этом деле, - спокойно продолжал Пронченко. - Но если это
действительно полезные научные идеи, у нас нет никаких оснований не
воспользоваться ими. Может, какие-то прыткие наши философы, в самом деле, не
разобрались в сути и объявили лженаукой то, что заслуживает внимательного
изучения. Факты могут подвергаться сомнению. Но главное - идеалы. За это
воевали, это будем отстаивать всегда.
Карналь. Может, это будущее нашей науки. Но сегодня он похвалился своим
знакомством (весьма приблизительным) с кибернетической теорией - и уже
автоматически к нему мгновенно применяют прелиминарные подозрения в
возможных преступлениях против нашей пауки. Ясно, все это работа
посредственных людей. Своими жертвами они избирают именно тех, кто достоин
самого большого восхищения и поддержки. Сконцентрировать удар на ком-то, кто
проявляет способности, а самому потирать руки и захватить между тем
тепленькое местечко. Посредственность, где бы она ни действовала, всегда
пытается отстранить лучших.
нас никого не прорабатывают, не обсуждают. У нас в университете вы не
услышите заявления: "Я, конечно, незнаком с кибернетикой, но твердо убежден
в ее вредности для нас". Истинное только то, что твердо установилось, а не
то, что кто-то провозгласит истинным, хотя бы это был столичный авторитет.
Если и вы, Рэм Иванович, загнете нечто столь хитроумное, что сразу и не
разберешь, думаю, мы все-таки попросим у вас некоторое время, чтобы
определить свое к тому отношение.
профессор, - а составляют особое племя - одесситов, - это правда?
грузинкой даже в Одессе. А мой Пронченко - украинец с Днепра.
довольно неловко.
километрах ниже по Днепру. Бывшие казацкие села. Плавни, краснотал, рыба,
сено, а рядом - степи.
- высказал шутливо сентенцию Пронченко.
точно спланированном городе? По вашей теории из него должны выходить лишь
землемеры?
Карналь, - так он требовал, чтобы его называли не иначе как геометром.
Верико.
заслугу парткома и, - он хитро прищурился на Пронченко, - его секретаря...
Пронченко. - Я же вам говорил, что главное - идеалы, их непоколебимость.
По-человечески мне стыдно, что я до сих пор не заметил Карналя, хотя мы,
оказывается, даже земляки, а вы, Рэм Иванович, могли бросить все ваши дела и
примчаться из самого Ленинграда, чтобы взять его под защиту.
профессор. - Если хотите знать, я примчался защищать не студента Карналя, а
самого себя! Его еще не очень трогают. Он только написал, что не все
доброжелательно относятся к его разговорам о кибернетике. Но ведь и меня
пощипывают! Несмотря на мой научный авторитет, несмотря на то, что я пережил
блокаду, чуть не умер, в сущности, умер, так как уже был вычеркнут из всех
списков живых и деятельных. Обо всем забыто. Пощипывают коллеги. И еще
неизвестно, чем это кончится. Я и прикатил сюда. Разведка! А как оно тут?
Еще ничего не знаете о кибернетике, потому и воздерживаетесь от просмотра
статей в печати? А когда критикуют какого-нибудь писателя, - изучаете? Не
спрашиваете, знает ли кто того писателя, читал ли его? Вот вы, молодой
человек?
искренне сказал Карналь.
Пронченко, плохонький ивовый стул под ним затрещал.
времени.
него, возмутительная несинхронность их жизни вынудила отказаться от ритуала
провожаний и встреч. Когда-то, пока не завертело его в гигантской карусели
науки, Карналь мог еще позволить себе это. Расстроганный, он всегда провожал
и всегда встречал свою маленькую балеринку. Но это было так давно, что и не
припомнить. Теперь его окружали заместители, помощники, сотрудники, а там,
куда ездил, всякий раз - новые "заинтересованные лица". До сих пор еще он
твердо не мог сказать, чем больше интересовались: им самим или его
вычислительными машинами, ибо одно и другое воспринималось с почтительной
опаской, иногда с недоверием, бывало, и враждебно.
Кирилловича прихватить его портфель, а сам пообещал добраться до вокзала
собственными силами, то есть пешком. Нежелание Карналя пользоваться машиной
уже стало в городе притчей во языцех. Но он упорно избегал этого способа
передвижения, словно бы принадлежал к какой-то причудливой секте
антиавтомобилистов. Имел для этого все основания и не считал необходимым
перед кем-либо отчитываться в мотивах своего поведения.
буду вовремя.
торчал тучный Кучмиенко, что-то ворковал помощнику Карналя на ухо. Еще
издали завидел академика, помахал рукой:
неприятнее было, что пришел провожать.
обязанности. Я вообще никого...
внутренне поморщился от его нахального смеха. Связала же их жизнь веревочкой
- не развяжешь! - Ты ведь начальство, Петр Андреевич. К тому же мы друзья.
Случайно узнал о твоем бегстве, дай, думаю, подскочу... Может, ценные
указания... Может...
поезд. Хотя я тебя знаю уже тридцать лет: никогда не опаздывал! Кто тебя еще
так знает, Петр Андреевич, как я!
пуговицу, быстро бросал ему в лицо какие-то словно бы твердые, неожиданные
для такого внешне добродушного человека слова:
адъютант, а представитель наших общих интересов. Всего нашего объединения.
Академик, он кто? Человек. А человек - слаб. Восхищение, чудачества. Вот он
едет к этому Совинскому. Ты не знаешь, зачем он едет, а я знаю. Влюблен в
Совинского. Давно уже влюблен и не может выбросить его из головы. Голова у
Карналя так уж устроена: ничто оттуда не вылетает, все там задерживается.
Прямо диву даешься, где оно там все помещается. Ну, да не об этом. Ты там
тоже присмотрись к Совинскому. Это парень боевой, хоть и никак не могу взять
в толк: как он очутился у металлургов и что там задумал. Простой техник, а
вишь, самого Карналя вытащил к себе. Заварил какую-то кашу. Присмотрись
хорошенько, может, оно там и на Государственную премию вытанцовывается. АСУ
в металлургии - это звучит! Если что, нужно немедленно подключиться и нам.
Кириллович.
вычислительных машин! Глушковские хлопцы разрабатывают системы и вычисляют
эффект системности, а мы - подводим машинную базу. Да что тебя учить?
Садись, не то поезд без тебя уйдет.
вдоль вагона, отыскивая окно, за которым будет Карналь. Увидев академика в
купе, что было силы замахал руками, сделал даже вид, что подпрыгивает и
целует оконное стекло. Стеклолиз.
помощника, когда тот шел еще по коридору.
Петр Андреевич.
не со мной?
тому же я никогда не занимаю нижнюю полку, так что она - в вашем
распоряжении. Я привык только на верхней. Привычка и принцип, если хотите.
Пока ты можешь взобраться на верхнюю полку вагона, ты еще жив. Как у вас с
Сертаков Виталий
Орлов Алекс
Каргалов Вадим
Афанасьев Роман
Нортон Андрэ