он остановился и, указывая на малыша с ярко выраженной корью, с видом
знатока театральным шепотом заметил, обращаясь ко мне через плечо:
За все это, безусловно, отвечала начальница, и, хотя я не мог не
сочувствовать ей, я вовсе не желал навлекать на себя огонь противника.
руководствуясь самыми высокими соображениями, и все-таки я никак не мог
отделаться от мысли, что передо мной были трое невежественных и плохо
воспитанных деляг, провинциальные политиканы из тех, что занимаются
общественной деятельностью лишь ради собственной выгоды и стремятся выжать
все, что можно, даже из жалких крох власти, которыми они обладают.
ноябрьский воздух, и я с чувством облегчения уже приготовился провожать
наших непрошенных гостей, как вдруг Мастерс повелительно сказал:
потом я с ужасом заметил, куда он глядит.
начальница.
больничных строений. Вот я и хочу осмотреть его. - С минуту он помедлил. -
Я думаю, мы могли бы восстановить его.
давно им не пользуемся.
того, как эта беда могла свалиться на меня. Судя по плохо скрытому
удивлению и досаде начальницы, я был убежден, что она к этому непричастна.
Мастерс подошел уже к домику: повертев ручку, он нажал плечом на дверь.
Поскольку она не поддавалась, я принял совершенно неправильное решение.
ковыряться в замке. Тоном человека, сделавшего открытие, он воскликнул:
тут происходит? Глог, сходите за Пимом и велите ему принести лом.
дело Пима, да и начальница явно была взволнована, а потому, порывшись во
внутреннем кармане пиджака, я извлек ключ.
положения, я отпер дверь и зажег свет.
и с видом оскорбленного достоинства уставились на мои препараты. После
совершенно бесцельного обхода, не давшего никаких результатов, для них
было сущей манной обнаружить подобное беззаконие.
работой, и, поскольку этот домик пустовал, я устроил тут себе лабораторию.
заставил меня покраснеть.
имели никакого права так своевольничать.
работой?
не какой-нибудь исследователь.
называемой исследовательской работы? Насколько я понимаю, вы занимались ею
вместо того, чтобы находиться в палатах и лечить наших больных.
обязанности были окончены.
окончены, - грубовато прервал меня Мастерс. - Вы должны быть заняты целый
день. Мы платим вам за то, чтобы вы двадцать четыре часа в сутки были на
ногах, а вовсе не за то, чтобы вы тайком от всех запирались здесь со
своими микробами. Какого черта вы тут с ними возитесь?
чиновника нужно действовать лишь лаской да лестью, я вышел из себя:
скандализованный Хоун. - Стыдно. Непристойнейшая история, вот что я вам
скажу. Кто, по-вашему, платит за электричество, которое вы тут жжете, и за
газ, который горит в этих горелках? Мы представляем налогоплательщиков
этого района. Нельзя все-таки заниматься своими делами в часы, отведенные
для общественных нужд, и на общественные деньги!
этим займусь.
неприятны тем, что в них была все-таки доля правды. Прежде я не считал это
необходимым, но сейчас понял, что было бы куда разумнее сначала получить
разрешение. Я лишь молча в ярости стиснул зубы; странный, исполненный
сострадания взгляд, который бросила на меня мисс Траджен, только усилил
мое горе; я закрыл дверь рокового домика и последовал за остальными к
главному зданию, где, наскоро глотнув вина, дабы уберечь себя от холода,
три моих мучителя закутались в пальто и шарфы и приготовились отбыть.
тоном едва сказали "до свидания".
мог поверить, что они решат сурово покарать меня. Ведь я же никакого
преступления не совершал, и когда они спокойно все взвесят, то,
безусловно, поймут, что я был абсолютно честен. Решив не оставлять дело на
волю, случая, я тут же сел за стол и написал полный отчет о Своей работе и
ее целях. И, отослав письмо, я почувствовал себя несколько увереннее.
коридоре сестру Пик. Она еще не приступала к работе, книга ночных дежурств
была зажата у нее под мышкой. Видимо, она поджидала меня. Когда я
появился, она судорожно глотнула воздух.
денек.
что она обратилась непосредственно ко мне, был достаточно необычен и не
мог не привлечь внимания. Последнее время она старательно избегала меня и,
если мы встречались, проходила мимо, не поднимая глаз. Приглядевшись к ней
попристальнее, так как в коридоре было темно, я увидел, что она стоит,
чуть ли не съежившись и прижавшись к стене. Однако она все-таки
превозмогла свою робость и одним духом выпалила:
обнаружили там вашу распрекрасную лабораторию. Я уверена, что вы получили
огромное удовольствие.
мне.
вышвырнуть. Вот так-то! Быть может, этот случай научит вас уважать даму. К
вашему сведению, если вам это еще не известно - она судорожно глотнула,
боязливо наслаждаясь своей победой, - _председатель комиссии, мистер
Мастерс, - муж моей сестры_.
она повернулась и быстро пошла прочь.
опасался, что начальница может донести на меня, но уж меньше всего я
думал, что это сделает Эффи Пик. Во время своих ночных дежурств она
видела, как я выходил из изолятора, и, проследив за мной, донесла обо всем
своему достойному родственничку. Это была сладкая месть. Когда первый
порыв дикой ярости прошел, я почувствовал себя совсем разбитым и
обескураженным. Что тут поделаешь? Я оскорбил ее робкую чувствительную
натуру - забыть это она не в силах. Она испытывала ко мне не просто
мстительную злобу, а нечто гораздо большее. По-видимому, она страдала
нервным расстройством и просто не владела собой. Исправить что-либо я был
не в состоянии. Теперь у меня угасла последняя искорка надежды.
уведомление, подписанное Беном Мастерсом, в котором мне предлагалось
подать в отставку и отказаться от должности врача, обслуживающего
Далнейрскую больницу. Я прочитал это с каменным лицом.
подписку, и после небольшой церемонии, сопровождавшейся несколькими
трогательными речами, вручили мне премилый зонтик. Затем Пим с сокрушенным
и сочувствующим видом отвез меня на станцию в своей дряхлой карете. Снова
я был один в целом свете, с перспективой вести свои исследования на улице.