призвать меня к себе дитя неопытное и не искушенное в вопросах чести и
добродетели, совсем еще мальчика, - они подвергли его всем греховным
искушениям, отослав в опасную компанию матросов на галерах.
ловить рыбу в лагунах!
Венеции, это свыше того, что может вынести измученный старик, осиротевший и
одинокий.
победе, на которую ты, по правде говоря, не мог рассчитывать, и предоставь
государственные дела тем, кто мудрее тебя и более способен заниматься ими,
Рыбак, привыкший за свою долгую жизнь почтительно относиться к сильным мира
сего, покорно поднялся, но не подошел принять предложенную награду.
- приказал один из сенаторов.
отправляюсь в лагуны по утрам и возвращаюсь на каналы ночью. Отдайте мне
моего ребенка или не давайте ничего.
галеру!
случай, прервавший церемонию, заставил нахмуриться многих, ибо венецианские
аристократы сразу учуяли здесь крамольное политическое недовольство, хотя
кастовое высокомерие и заставило их воздержаться от каких бы то ни было иных
проявлений своего гнева.
воспитанным привычкой лицемерить.
добился победы, приблизился, все еще не снимая маски.
был бы получить и первый, ибо нельзя безнаказанно отвергать наши милости.
Стань на колени, чтобы я мог вручить тебе награду.
кланяясь, но отступив на шаг от предлагаемого приза. - Если вам угодно
наградить меня за успех в гонках, то и я осмелился бы просить вас об иной
милости.
Венеции!
высокому собранию. Я прошу немногого, и стоить это будет гораздо меньше, чем
награда, которую предлагает мне республика.
прошу вас услышать мольбы старого рыбака и вернуть ему внука, ибо служба на
галерах развратит мальчика и сделает Антонио несчастным на старости лет.
пришел просить о том, в чем уже отказано?
спокойствия Венеции, а тут, кажется, нужно как следует разобраться... Сними
маску, я хочу увидеть твое лицо.
нарушает закона, может, если пожелает, оставаться в маске, и его не
спрашивают ни об имени, ни о роде его занятий.
единодушие с рыбаком подозрительно. Я приказываю тебе снять маску.
медленно снял маску и открыл бледное лицо и горящие глаза Якопо. Невольно
все, кто стоял рядом, отпрянули назад, оставив правителя Венеции лицом к
лицу с этим наводящим ужас человеком посреди широкого круга удивленных и
преисполненных любопытства слушателей.
перед ним человека и не скрывая изумления, подтверждавшего искренность его
слов. - Видно, причина, заставившая тебя надеть маску, более веская, чем
причина твоего отказа от награды.
ухо. Дож выслушал его, бросил быстрый взгляд, в котором любопытство
смешивалось с отвращением, на бледное лицо браво и знаком приказал ему
удалиться, в то время как круг придворных инстинктивно сомкнулся вокруг
дожа, словно готовясь защитить его.
продолжается!
"Буцентавра", сенаторы поспешно расступались перед ним, словно он был
зачумленным, хотя, судя по выражению их лиц, делали они это со смешанным
чувством. Браво, которого сторонились, но все же терпели, спустился в свою
гондолу, и звуки трубы оповестили народ о том, что церемония продолжается.
герольд, повинуясь жесту своего начальника.
наших лучших гребцов... Ты служишь знатному хозяину?
преданный слуга?
принял приз с низким и покорным поклоном. Но в эту минуту внимание зрителей
было" отличено от короткой и простой церемонии громким криком, который
раздался неподалеку от "Буцентавра". Все бросились к бортам галеры и об
удачливом гондольере забыли.
видно было ничего, кроме красных шапочек рыбаков. Среди них четко выделялась
непокрытая голова старого Антонио, чью лодку влекли за собой остальные, без
всякой помощи с его стороны. Управляли движением этой небольшой флотилии
тридцать или сорок сильных гребцов трех или четырех больших гондол, идущих
впереди.
непостоянством, с каким невежественные люди меняют своп симпатии, внезапно
испытали резкий поворот в своих чувствах к старому товарищу. Того, кого они
всего час назад высмеивали как тщеславного и нелепого претендента на приз и
на чью голову так Щедро сыпали грубые проклятья, теперь превозносили
торжественными криками.
не пощадила эта ликующая толпа, издеваясь над их изнеженными слугами. Короче
говоря, как это часто бывает и как вообще свойственно человеческой натуре,
заслуга одного из них стала вдруг неотделима от их общей славы и торжества.
чувства солидарности, это не очень оскорбило бы бдительную и ревностную
власть, охраняющую покой республики. Но к крикам торжества и одобрения
примешались и выкрики недовольства. Слышались даже серьезные угрозы по
адресу тех, кто отказался вернуть внука Антонио на палубе "Буцентавра"
шепотом передавалось из уст в уста, что группа бунтовщиков, вообразив, что
их победа на гонках - выдающееся событие, отважилась угрожать, что будет
силой добиваться того, что они так дерзко называют справедливостью.
членов сената. Человек, непривычный к размышлению о таких вещах или не
умудренный жизнью, мог бы подумать, что на мрачных лицах сановников
отразились смятение и страх и что такое знамение времени было мало
благоприятно для поддержания власти, которая полагается больше на силу
законов, чем на свое моральное превосходство. Но, с другой стороны, тот, кто
в состоянии правильно оценить силу политической власти, опирающейся на
установленные ею порядки, мог бы сразу видеть, что одних лишь выражений
чувств, какие бы они ни были громкие и бурные, еще недостаточно, чтобы ее
сломить.
здесь появлялась гондола, пробирающаяся к Лидо, в которой находились агенты
тайной полиции, чей долг - предупреждать об опасности власть имущих. Среди
этих лодок была и лодка виноторговца - с Анниной и большим запасом вина на
борту он отошел от Пьяцетты, делая вид, что хочет воспользоваться веселым и
буйным настроением своих обычных клиентов. Между тем праздник продолжался и
небольшая заминка в церемонии была, казалось, забыта всеми но страшная и
тайная сила, управлявшая судьбами людей в этой необыкновенной республике,
ничего и никогда не забывала, Б новом состязании участвовали гребцы, гораздо
слабее предыдущих, и, пожалуй, не стоит задерживать внимание читателя их
описанием.
тем, что происходило перед их глазами, на самом деле они прислушивались к
каждому звуку, доносившемуся к ним с далекого Лидо. И не раз можно было
заметить, как сам дож поглядывал в ту сторону, выдавая этим тревогу,
царившую в его душе.
аплодировала, и сенат, казалось, тоже участвовал в развлечениях народа,
которым он правил с уверенностью, напоминавшей страшную и таинственную
поступь рока.
Глава 11
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Херберт Фрэнк
Лукьяненко Сергей
Сертаков Виталий