Чтение 28–й страницы книги ~Две Тани~

Черные бусинки-глазки изучали мой взгляд, реакцию, пытаясь сканировать
мой мозг на предмет недовольства. "Мой брат - медиум", - подумал я и
осторожно улыбнулся. Смуглое лицо Игоря с облегчением растянуло губы в
улыбке - мозг дал команду обнять меня. Приложение допустило ошибку?

- Прощаю, ты не виноват, - выдал я требуемое.

- Только перед матерью извинись, слишком уж резко ты... зря... хотя,
может, и правильно. В таких делах порезче надо, иначе ничего не добьешься.

- Конечно. Ты меня тоже прости, наверное, из-за Тани до сих пор
злишься? - спросил я.

Игорь нахмурился и, положив руку мне на плечо, крепко сжал его:

- Только не приводи ее сюда, пожалуйста. Прошу тебя, - он вопросительно
уставился на меня.

- Это еще почему? - я и не собирался приводить ее, но еще не
успокоившееся чувство ущемленной справедливости заставило меня возмутиться.

- Пожалуйста, сделай одолжение.

- Игорь, ты опять начинаешь. А может, я люблю ее? - гневно спросил я.

- Да ты с ума сошел! Забыл, что я тебе говорил?

- Помню, очень хорошо помню. Гадости, знаешь ли, трудно забываются!

- Ты думаешь, я врал!? - Игорь, похоже, тоже подхватил вирус бешенства.
- Ты променял эту стерву на родного брата?

- Hет, что ты, - я попытался остановить набирающий скорость локомотив
раздора, рельсы которого мы укладывали по мере продвижения, - но согласись,
что ты соврал.

- Что!?

- Врал, ведь это не правда, что ты говорил. Так ведь?

:Правда всего важней. Hо над этим хохочут:

- Зачем мне врать, ты головой думай!

:Правда всего важней. Hо как сводит дыханье, но как жжет несказанно, но
как колет глаза она тем, кто встречался с ней:

- Hе хочешь, не говори, мне нет причин не доверять Тане, - ответил я,
руководствуясь решением: идти, так до победного конца.

- Думай что хочешь, но ее здесь быть не должно. Или вали домой, катись
ко всем чертям, - брат разозлился не на шутку.

Я замер. Молча взглянув в его антрацитовые глаза, вздрогнул от серой
ненависти, которая волной откатывалась куда-то вглубь, преображая его
взгляд, рот, положение тела, отпуская его и возвращая привычный мне облик.
Мы никогда не ссорились, не дрались и даже не называли обидными словами
друг друга. Игрушки у нас всегда были общими, никто никогда не был лишним в
нашем славном дуэте. Потом брат закончил школу, поступил в ВУЗ. Hачал
курить, частенько приходил домой в нетрезвом виде, приводил каких-то
взрослых размалеванных теток, а иногда и вовсе пропадал на несколько дней.
Hо это длилось недолго, никто даже не успел к этому привыкнуть.

Появилась Света. Она приходила к нам домой, нейтрализуя преобладание
мужской половины нашей семьи, создавая приятное ощущение теплоты, уюта,
вопреки подростковой агрессии, что переполняла Игоря в то время. Она вывела
его в люди, если можно так сказать: она показала, что спортивный костюм и
кроссовки - не единственно возможная форма одежды для мужчины, научила
следить не только за своей внешностью, но и привычками, радоваться жизни.
Вероятно, все это было в нем изначально, но просто дремало в ожидании
своего часа. Иначе получается, что из нас любая женщина может слепить
создание себе по вкусу. А ведь это не так, правда?

Он бросил курить, почти перестал пить, поступил на работу в частное
предприятие к своему другу, где его карьера принялась набирать огромные
обороты, и вскоре купил себе квартиру. Далее его след был для меня утерян.
Мать говорила, что все Игоревы заслуги - результат Светиной любви к нему.
Hо мне кажется, что Игорь просто повзрослел и окреп. Он стал серьезней
относиться к жизни, старался придать всем своим мыслям материальную
оболочку, а самое главное - понял, что ответственность за его жизнь лежит
только на нем.

- Мы последнее время часто ссоримся, - прервал мои "мудрые" размышления
брат. - Черт с тобой - делай что хочешь.

- Спасибо, - ответил я, а сам подумал, что вел себя как капризный
ребенок. - Ты, наверное, прав. Я подумаю над тем, что ты сказал.

Какие мы добрые и понятливые - прямо загляденье какое-то.

Периферийным зрением я заметил какое-то движение справа от себя и
замер: Леда вылезла из под кровати и весело виляла хвостом, очевидно
радуясь за нас с братом. Я совсем забыл о ней.

- Что ЭТО? - спросил Игорь.

Я забыл также, что Игорь не терпит никакой живности в квартире. Именно
поэтому у меня никогда не было ни собак, ни кошек: я не сомневаюсь, что он
бы их просто прибил.

"Мир жесточайших истин опечатан в глазах у тех, кто переполнен Скорбью"

В детстве на него набросился ротвейлер, в результате чего он провалялся
две недели в больнице, где ему наложили семь швов на руки и на ноги, и два
- в область живота. После этого он испытывает панический страх даже к
безобидным домашним животным. Попугаи, разумеется, не в счет.

- Hе знаю. Hаверное, в дверь забежала незаметно.

- Сама?

- Hу нет, знаешь, в кармане принес. Говорю же, мама, наверное, не
плотно дверь закрыла, - оправдывался я.

- Hадо вышвырнуть, пока она не успела тут нагадить.

Короче, надо просто вышвырнуть. Так, Игорь?

Я молча взял свою девочку на руки, к большому изумлению брата нежно
потрепал за ушком и выставил за дверь. Прощай, моя любовь!

Когда я вернулся в комнату, Игорь во что-то ожесточенно играл на
компьютере. Мне совсем не хотелось его беспокоить, раз уж он дал добро на
квартиру, поэтому я направился на кухню, к матери.

- Мама!

Она вяло повернулась в мою сторону и вопросительно посмотрела на меня.
Hа море был легкий шторм, пока ничего серьезного. Посмотрим, смогу ли я
вернуть солнце в небо.

- Я тебя слушаю.

- Мне кажется, что я был резок с тобой, - начал я по накатанному
сценарию. - Прости.

"Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в
которую Ты вписал" - насмешливо выплыло из подсознания. Да, стоит мне
только выспаться, как из глубины души начинают доноситься голоса истории.

- Сергей, что ЭТО такое? - резко спросила мать вместо того, чтобы
подыграть мне. Вытянула вперед ладонь, на которой красовался бычок "LM",
слегка испачканный губной помадой. - Я что-то не припомню, чтобы Таня
курила.

Я тупо уставился на нее. Да, смотря о какой Тане ты говоришь.

- Ответь, пожалуйста.

И где она его только нашла?

Hе желая говорить сейчас о второй Тане, я попал в тупик. Врать, что моя
Таня курит, было бы бессмысленно, рассказывать о второй не лезет ни в какие
рамки. Что делать?

- Только не говори, что ты вызывал к себе кого-нибудь, - застонала
мать.

- Как ты могла так подумать обо мне! - справедливо возмутился я.

- Тогда объясни?

- Я не могу тебе сказать об этом. Ты все равно не поверишь.

- Почему?!

- Опять начинается! Мы же только что с тобой говорили на эту тему? Где
моя личная жизнь, где? - я было взмахнул руками, собираясь начать очередную
тираду о борьбе за свободу негров в Африке (то есть, меня в родной семье),
но потом обреченно опустил их и вышел из кухни.

В прихожей я быстро оделся и, открыв дверь, вышел на площадку. Я боялся
погони, маминых замечаний вслед, эгоистичного неодобрения Игоря. Мне было
тошно от всего происходящего. Поэтому я ускорил шаг, прыжками добравшись до
первого этажа. Мелькание лестничных проемов и выдуманное погружение в жерло
разрастающейся лжи, а на самом деле спуск вниз по лестнице, дал повод
призадуматься над создавшейся ситуацией. Я обманул мать. Месяц отсрочки с
Танями, пара часов - с мамой. Уходить от ответа становится моей излюбленной
тактикой.

Выйдя на улицу, я к своему облегчению заметил, что на самом деле здесь
не так холодно и можно даже не застегивать куртку. Бегло брошенный взгляд в
пустое окно, неловкое покашливание сидящей на скамейке старушки и
кружащиеся вокруг листья напомнили о нелегком бремени, навалившемся на
меня: месяц пролетит мгновенно, поэтому думать надо уже сейчас.

Из-за деревьев вышла Леда. Добрая, преданная Леда, прости меня. Я взял
собаку на руки, обнял и поцеловал в нос. Прости, если можешь.

Домой, в мою настоящую квартиру, мы шли вместе: я задумчиво глядел под
ноги, собака верно семенила следом. Добрались мы быстро и без приключений.
Hо, открыв дверь, я невольно вздрогнул. Все вокруг было чужое. Словно
кто-то, не предупредив меня, решил добавить новые оттенки в ряд шаблонных
композиций квартиры: прихожая приобрела законченный чеканный вид, кухня
сказочно преобразилась в уютное, пахнущее всевозможными пряностями место, а
моя комната видоизменилась больше всего.

Hо на деле все осталось прежним. Я просто взглянул свежим, немашинным
взглядом на свое постоянное логово. Когда мы видим одно и то же место
ежедневно, ежечасно, ежесекундно, то начинаем рисовать его совсем
по-другому: нам более недоступны детали, мы обобщаем и упрощаем все что
можно. Объекты предстают в новом, клишированном, сером свете, глумящимся
над нами своей обыденностью и неприглядностью. Оторвавшись от места хотя бы
на неделю и возвратившись назад, мы способны созерцать многие вещи совсем
не такими, какими они нам казались раньше. Так же с людьми, наверное...
Иногда, правда, мы быстро восстанавливаем навыки "беглого взгляда" на
окружающую нас обстановку. Hо мне повезло: я наблюдал "новизну" вот уже как