больше людей, поднять их дух, сплотить для активного сопротивления. Побед
здесь было немало... И заслуга в этом прежде всего немецких коммунистов,
которые совершенно не были задеты ядом антисемитизма...
коммунисты и антифашисты ежедневно решали сложные политические вопросы.
задание: стать старостой на 52-м блоке, куда должны прибыть 2000 французов.
С первых же дней Вальтер Зоннтаг почувствовал, что французы считают его
таким же врагом, как эсэсовцев. Что делать? Как заставить их поверить себе?
И Вальтер пишет обращение к французам: "У нас общий враг-фашизм. За
ненависть к нему вас привезли в Бухенвальд, за ненависть к нему нас,
немецких коммунистов, социал-демократов, привезли сюда задолго до того, как
французский народ узнал что-нибудь о концлагерях; я выполняю обязанности
старосты не по заданию СС, а как деятель коммунистической партии, и я
призываю вас: будьте солидарны, поддерживайте дисциплину и чистоту в блоке -
это в ваших же интересах; мы выйдем из концлагеря, если будем стоять друг за
друга".
мертвая тишина, а потом раздались аплодисменты. Французские товарищи приняли
Зоннтага в свои ряды, и ни один из 2000 не пошел сотрудничать с СС.
и затравленных евреев и, конечно, не справились с работой. Вальтер попросил
еще грузчиков из советских военнопленных. Ему отобрали десять относительно
крепких и молодых, а двоих совсем слабых и больных. Староста предупредил
его: "Присмотри за этими, а то погибнут".
усмешки, - через несколько недель они будут выглядеть иначе.
подвала за кучами кокса, подкармливал. То картошку сварит в ведре, то еще
что-нибудь раздобудет. Больные стали поправляться, повеселели, а Вальтер
Эберхардт оберегал свою команду грузчиков, затевал с ними беседы о Советском
Союзе, о положении на фронтах (у него всегда была свежая информация),
рассказывал об истории Бухенвальда (он был в лагере с 1938 года).
уроки международной солидарности, которая стала одним из непреложных законов
внутренней жизни Бухенвальда.
позицию за позицией. И когда я прибыл в лагерь, победа была одержана почти
на всех участках.
Это позволяло перемещать узников, отправлять из лагеря подозрительных,
задерживать нужных, регистрировать их под чужим именем, вписывать в анкеты
только те данные, которые смягчали заключенному участь. Это давало
возможность именно здесь начинать изучение людей.
силы, ведала распределением заключенных по командам, работавшим в лагере и
его филиалах.
хитростях, чтобы провести эсэсовское начальство. В списки команд ежедневно
включались фиктивно сотни людей, которые на самом деле оставались на блоках.
Надежные антифашисты, а также больные, слабые переводились с трудных работ
на более легкие. Если нужно было спасти товарищей, попавших в Бухенвальд за
активную борьбу против гитлеровского режима, их переправляли в такие команды
за пределами лагеря, откуда можно было совершить побег.
по лагерю лозунг: работать как можно медленнее, уничтожать и портить все,
что можно. Русские выдумали, а весь лагерь подхватил шутливую фразу:
"Команда икс-работа никс". Команда "икс" - это строительство
"Густлов-верке", а "никс" - немецкое диалектное "ничто".
нагревательная печь, упал с автомашины и разбился ценнейший станок для
изготовления взрывателей, детали ушли в брак, потому что закаливались или
слишком мягко или очень твердо, израсходовано металла во много раз больше
предусмотренного, производительность цехов не превышает 40% мощности,
станки, прессы, насосы простаивают на ремонте по многу дней и тут же выходят
из строя.
известно всем заключенным. В лагерь проносили не только оружие, но все, что
могло пригодиться для жизни: гвозди, ножи, зажигалки, портсигары. И все это
- из лучшей меди, высококачественной стали, цветных металлов.
работа других лагерных команд. На вещевом складе старались сохранить в
целости одежду, деньги, документы и ценные вещи заключенных (к русским это,
разумеется, не имело отношения: мы прибывали в Бухенвальд наги и босы, но
для других было важно). Часть одежды из вещевого склада шла в лагерь и
разумно распределялась среди заключенных. Со склада обмундирования поступало
в лагерь лишнее количество белья, теплых вещей, одеял, обуви. Инвентарь
заключенных и эсэсовцев хранился на одном складе - это, конечно, тоже
использовалось. Так, СС получали мыло худшего качества, чем заключенные.
Советские блоки отапливалось полной нормой угля вместо половины, а лазарет
имел угля даже больше, чем ему было нужно. Кроме того, со склада СС
заключенные тащили все, что могло пригодиться, вплоть до радиоаппаратуры, из
которой потом смонтировали радиопередатчик.
господства, эсэсовцы знали, что можно поживиться за счет заключенных.
Уголовники им усердно помогали, выгадывая и для себя куш. Теперь у них были
руки коротки. Поступление всех продуктов взяли под контроль подпольщики.
Мясо взвешивалось в лагере, а при всяком удобном случае, когда зазеваются
шоферы, на лагерный склад попадали и лишние десятки килограммов. Если
поступали большие транспорты заключенных, в суматохе приема записывалось
большее количество пайков. А так как речь шла о многих тысячах заключенных,
в распоряжении подпольной организации оказывалось часто значительное
количество хлеба, картошки, маргарина. Все это распределялось там, где более
всего было нужно.
Креста и от родных. Товарищи с почты добились того, что эти посылки не
попадали в руки эсэсовцев для "контроля", а передавались прямо блоковым.
Русским неоткуда было ждать посылок, но кое-что из чужих перепадало и на
нашу долю. А ведь лишний кусок хлеба мог стоить подчас человеку жизни!
несколько лет назад по настоянию и неотступному ходатайству политических, он
и при нас еще расширялся. Здесь использовалась любая возможность, чтобы
облегчить состояние больного.
лазарете спасали приговоренных к порке и смерти, укрывали на время и
насовсем перед транспортами уничтожения, давали передышку "доходягам" из
штрафных команд или тем, кого преследовали эсэсовцы.
чтобы избавить их от работы на военных заводах!
здесь проводилось и лечение. И многих смертников нашим врачам удавалось
вновь поставить на ноги. Так был вырван из лап смерти Николай Симаков,
заболевший в Бухенвальде туберкулезом.
товарищей. К этому прибегали лишь в крайних случаях, когда человека
приговаривали к смертной казни и когда он был флюгпунктом - мишенью для
каждого стрелка-эсэсовца. Около 150 человек было спасено в Бухенвальде таким
образом. Так и Валентин Логунов в свое время получил в лазарете новый номер
и стал называться Григорием Андреевым. Так был спасен Алексей Цыганов...
бохумской тюрьмы привезли 39 русских, обвиненных в подрывной работе против
Германии. Вслед за ними пришел приговор: казнить всех тридцать девять. В
одном из них Сергей Харин узнал старшего политрука 259-й стрелковой дивизии,
в которой служил сам. Он попросил Степана Бердникова: нельзя ли спасти хоть
одного, может быть, двоих? О, это была очень тяжелая задача! Объявить
одному, что он останется жить, а 38 его товарищей завтра погибнут! И
все-таки это пришлось сделать Степану. Его выбор пал на Алексея Цыганова и
Григория Червонского - коммунистов, вожаков группы саботажников.
временно перевели в Большой лагерь, видимо, потому, что крематорий,
пострадавший от бомбежки, не справлялся с загрузкой. В тот же день вечером
Степан увел двоих и передал Косгерохинскому, работавшему в группе
безопасности. А тот отвел их в лазарет. И здесь они "скончались", на их
больничных бланках были поставлены жирные кресты, мнимые их трупы увезли в
крематорий и сожгли вместе с семью последними товарищами из 39. Алексей
Цыганов стал Степаном Онищенко, Гриша Червонский получил фамилию Брыкун.
Через несколько дней оба были включены в рабочую команду, которая
направлялась в городишко Мойзловец-между Дрезденом и Лейпцигом, но по пути
им удалось бежать...
неброского на вид мужества подпольная жизнь Бухенвальда. И теперь, когда я
не только знаю ее, но посвящен во многие ее тайны и хитроумные ухищрения,
мне не страшно, не одиноко. Отчаяние больше не приходит ко мне. У меня
просто не остается времени для него. Жизнь переполнена заботами, встречами с
людьми, конспиративными совещаниями. Бедный Вальтер Эберхардт! Сколько ему
приходится волноваться из-за того, что я или Николай Кюнг уходим по ночам,
возвращаемся под утро, из-за того, что ко мне все время наведываются люди из
других бараков, а он должен быть все время настороже: вдруг нагрянут
эсэсовцы. Но я не слышу от него ни одного слова упрека, недовольства. Только
Сертаков Виталий
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Роллинс Джеймс
Посняков Андрей