дело было весной, лазили на деревья за яйцами.
возбуждало меня, и я пытался совершать то, что Джо, которому не надо было
доказывать свою физическую выносливость, вовсе не был расположен делать.
бесполезны. Когда я подтягивался с ветки на ветку, "плохая" нога беспомощно
болталась, а на "хорошую" можно было только опираться, пока руки схватывали
верхнюю ветку.
этом не было прямой необходимости.
умел на одних руках подниматься по веревке. Если нижние ветви дерева были
слишком высоки для меня, Джо перебрасывал веревку через одну из них, и я
подтягивался на руках до первого сука.
Джо обычно стоял под деревом и предостерегающе кричал, когда птицы
готовились напасть на меня. Я карабкался по качающейся на ветру ветви,
прижимая к ней лицо, и медленно подползал через развилины по буграм
отставшей коры к темному круглому пятну, выделяющемуся на фоне неба среди
листвы. Услышав крик Джо: "Берегись, вот она!" - я останавливался и, держась
одной рукой, начинал отчаянно размахивать другой над своей головой, ожидая
шума крыльев, резкого щелканья клюва и затем удара ветра в лицо, когда
сорока вновь взлетала ввысь.
скользя, ныряют вниз, - еще полбеды; тогда при их приближении нетрудно
ударить их, и они сразу улетают, быстро взмахивая крыльями, успев лишь с
яростью клюнуть тебя в руку; зато если ты находишься к ним спиной и руки
нужны, чтобы держаться, то птице ничего не стоит сильно ударить тебя клювом
или крыльями.
Джо:
осматривал пальцы.
Чуть дальше... Нет... Немного вправо... Готово!
рассматривали его на моей ладони.
не ушибался сильно.
сук, промахнулся и ухватился за ногу Джо. Джо попытался освободиться, но я
вцепился в него как клещ, и мы оба, ударяясь о ветви, полетели вниз и так и
упали вместе на усыпанную корой землю, поцарапанные, но целые и невредимые.
часто говорил:
и не хотел отпускать. Зачем ты это сделал? Ведь я кричал: "Отпусти!"
вправе держаться за Джо.
лезешь на дерево. Провались я на месте, если это неправда.
наших совместных прогулок я часто падал. Как только я летел лицом вниз, или
валился на бок, прежде чем растянуться во весь рост, или хлопался со всего
размаха на спину, Джо усаживался и как ни в чем не бывало продолжал
разговор, зная, что в течение некоторого времени я останусь лежать.
предлогом отдохнуть. Лежа на земле, я брал сучок и копался им среди стеблей
трав, разыскивая букашек или наблюдая за муравьями, торопливо снующими в
туннелях под листьями.
так как входило в процесс моей ходьбы.
обсуждали, как и почему я падаю.
спешил мне на помощь, если я не звал его, - этой ошибки он не совершал
никогда. Пока я катался от боли по траве, он бросал на меня лишь один
взгляд, потом решительно отводил глаза в сторону и говорил:
спрашивал:
когда во время засухи лошади и коровы падают и издыхают на сожженной земле.
спрашивал его обо мне, отвечал:
камней.
страх, боль и страдания, с которыми раньше никогда не сталкивались. Исходя
из собственного опыта, мы считали, что мир - место приятное. Солнце никогда
не бывало жестоким, и бог заботился о коровах и лошадях. Если животные
страдали, то только по вине человека: в этом мы были твердо уверены. Мы
часто размышляли о том, что стали бы делать на месте коровы или лошади, и
всегда решали, что перескакивали бы одну за другой все изгороди, пока не
очутились бы в таком месте, где вдруг одни только заросли и ни одного
человека; там мы жили бы счастливо до самого конца и умерли бы, покоясь на
мягкой зеленой траве в тени деревьев.
пошли, земля оказалась слишком холодной, семена не дали ростков, а
многолетние травы были все съедены до корней голодным скотом. Весна выдалась
сухая, и, когда настало лето, на пастбищах, обычно покрытых зеленой травой,
ветер поднимал тучи пыли.
опоясывающих округу, бродили по окрестностям в поисках корма. Ломая заборы,
они проникали на выгоны, еще более оголенные, чем дороги, чтобы сорвать
засохшую былинку или ветку кустарника.
отправленных на покой в дальние выгоны, и не находя в себе мужества
пристрелить животных, ставших неотъемлемой частью фермы, выпускали их на
дорогу, предоставляя им самим находить корм. Фермеры покупали для них жетоны
и считали свой долг выполненным.
жетонами на шее; каждый жетон стоил двадцать пять шиллингов и давал право
целый год пасти животное у дорог.
водоему, позвякивание цепочек, которыми прикреплялись жетоны, слышалось
издалека. Вдоль дорог, разветвлявшихся от места водопоя на протяжении многих
миль, бродили небольшие стада коров и табуны лошадей; животные обнюхивали
пыльную землю в поисках корней, съедали сухой конский навоз, оставшийся на
дороге после лошадей, кормленных сечкой. Каждое стадо держалось обособленно,
всегда двигаясь по одним и тем же дорогам, всегда обшаривая одни и те же
лужайки. По мере того как засуха продолжалась и жара делалась все более
невыносимой, стада и табуны становились все малочисленное. Каждый день
слабейшие спотыкались и падали, а другие обходили облако пыли, указывавшее
на тщетные усилия животного подняться; оставшиеся в живых все шли и шли,
медленно волоча ноги, опустив головы, пока жажда не заставляла их повернуть
и снова пуститься в долгий обратный путь к месту водопоя.
покачивались сороки, разевая клювы; вороны, завидя умирающее животное,
собирались стаями, каркая и кружась; и над всем этим, над лишенной травы
землей, застилая горизонт, висела угрожающая завеса лесного пожара, стоял
запах горящих эвкалиптовых листьев.
фермер. - Сегодня, верно, еще пара свалится.
лежали на боку, и земля у их копыт была вся в серпообразных выбоинах -
свидетельство тщетных попыток животных подняться. День за днем под палящим
солнцем они силились встать... а пыль висела над ними и растворялась в
воздухе. И далеко за выгоном слышалось их тяжелое дыхание и глубокие вздохи,
порой тихие стоны.
оставляли животных лежать по многу дней. Когда уже видно было, что корова
вот-вот умрет, хозяин ударами убивал ее и переходил к более выносливым
животным, которые делали тщетные попытки встать, то и дело поднимая и снова
роняя тяжелую голову, широко открывая немигающие глаза.
лошадей, подпирали с боков досками, поддерживали их в вертикальном положении
своими сильными плечами, пока животное не оправлялось настолько, чтобы
стоять самостоятельно и прожить еще день.