вперед.
меньшее, то имеют в виду, что из нескольких вариантов принимают лучший. У
меня есть основания считать себя счастливым, поскольку я получил лучший
вариант-работаю на интересной стройке, занимаю неплохую должность, от меня
здесь кое-что зависит. Кроме того, мне повезло работать под началом такого
опытного, знающего человека, каким является Паиюшкин, - дипломатично
закончил Званцев.
вашей Комиссии. Знаете, многим в жизни предоставляется возможность
ублажить тщеславие солидным предприятием или учреждением.
Министерства из дурацкой спеси не стала разговаривать с машинисткой из
жэка... Вернее, она разговаривала, но давала понять, что стоит гораздо
выше.
"Министерство".
бы проигрышем. Для меня важно...
напряженности в голосе главного инженера. - Не знаю, - с улыбкой повторил
Званцев, разгадав нехитрый ход Чернухо. - Я, Кузьма Степаныч, прекрасно
понимаю коварство вашего вопроса... От должности начальника мне все равно
не уйти. Не на этой стройке, так па следующей она обязательно настигнет
меня. Сейчас я главный инженер, с работой справляюсь, к какому бы выводу
вы ни пришли, сам-то я вижу, что справляюсь.
нашему Управлению в скором времени понадобится много молодых, но опытных
специалистов, скажем так. Вы это хотели услышать от меня, пригласив на
прогулку? - Званцев остановился, загородив дорогу. Стекла его очков
сверкали благожелательно и улыбчиво.
подход.
пригласил меня на должность зама главного инженера. Я согласился.
Вскорости главный уехал в Москву. Не то здоровье ухудшилось, не то
семейные обстоятельства... Что-то у него ухудшилось. Вот и все. Вас еще
что-то беспокоит?
который никак не закончит первую стройку, которому предстоит отчитываться
перед высокими инстанциями...
то Николашка уж небось истосковался в одиночестве, измаялся.
Званцева, как бы забыв о"нем.
смеется и сверкает, как алмаз!
кажется слишком страшным.
ли не сотни лет назад. Свежий снег замел протоптанную дорожку, и Панюшкин
поднимался по ступенькам, с удовольствием вслушиваясь в мягкий, упругий
скрип снега. Он прошел по коридору, тронул холодную ручку двери своего
кабинета, вошел, не раздеваясь, сел за стол. Положив лицо в большие
жесткие ладони. Чувствуя затылком поднятый воротник куртки и подтаивающий
в тепле снег. Ощущая пальцами морщины, выросшую за день щетину, углубления
и выступы черепа. И не решаясь изменить позу, чтобы не нарушить
сосредоточенного и расслабленного состояния.
складывалось то знакомое, привычное, с чем он никогда бы не согласился
расстаться-воспоминания, которые обычно подавлены заботами текущего дня.
дождем через небольшую площадь и, подбежав к автомату, набрал номер. В
темноте. Почти не глядя. Он даже не опустил монетки - знал наверняка, что
трубку никто не поднимет. Да и о чем говорить-Ирка выходила замуж. И там,
в большой теплой комнате под розовым абажуром, собралось много людей, и
все торжественно-величавы, каждое слово, жест самого захудалого
родственника преисполнены значительности, потому что они не заканчивались
в момент их свершения, они простирались в будущее, да, в грядущих годах и
десятилетиях будет отдаваться эхо от этих, вроде бы таких незначащих слов
и жестов. Все решив сама, Ирка великодушно согласилась на эту комедию, на
этот великий семейный совет, где каждому позволялось думать, будто он
что-то решает.
неподвижной всю сцену-замерли улыбки, остановились взгляды, смолкли слова.
Только звонок. Один, два, пять звонков, десять, и наконец ктото не
выдерживает и, подняв трубку, снова кладет ее на место. От общего вздоха
облегчения должен был колыхнуться розовый абажур, эта плавающая над столом
медуза с шелковыми кистями. Она еще колыхалась, когда в комнату снова, как
сверло сквозь бетонную стену, врезался телефонный звонок-еще более резкий
и неуместный.
неловкости. Какой стыд!
того, что бьется в истерике.
оборвалось, заскрежетало, и из холодной, вызывающей озноб трубки раздался
мягкий сдержанный голос-говорили из комнаты, освещенной розовым абажуром.
готовность понять и простить.
великом семейном совете невидимый собеседник. А в трубку добавил: - Если
вам нетрудно, позвоните на днях. Сейчас она занята.
странная фамилия, которая, в общемто, не очень ему подходила, но что-то
добавляла, как-то освещала его. Больше всего Кольку поразило не
предательство Ирки, его озадачило то, что она вышла замуж за человека с
такой фамилией. Нет, парень был так красив, умен, образован, вежлив,
воспитан, что дальше некуда. Но его фамилия... Фыркало? Нет... Ухкало?
Тоже вроде нет... Смешная такая несклоняющаяся фамилия, как бы говорящая о
том, что непонятное существо производит какие-то странные звуки. То ли это
существо ухкало, то ли фыркало, то ли чем-то дрыгало.
город, улицы, скамейки, - на все это он смотрел, как на собственные вещи,
выставленные в витрине комиссионного магазина. Ирка не говорила, что
выходит замуж, но у нее вдруг стало очень мало времени.
приготовление обеда, какие-то хозяйственные походы по магазинам. Когда ему
ценой неимоверных усилий все-таки удавалось встретиться с ней, в глазах у
Ирки неизменно металась какая-то мысль не о нем, не о Кольке. И он
чувствовал себя чужим, ненужным. Почти незнакомым с этой высокой девушкой.
ошибается, чего-то не понимает, боясь недоразумения. И поэтому хотел,
чтобы она без намеков и недомолвок все сказала сама.
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Пехов Алексей
Бажанов Олег
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий