Чтение 28–й страницы книги ~Римский орел~

- Ах ты, мать твою... - по-русски выругался Черепанов.

Буккинатор удивленно посмотрел на него:

- Quod? [Quod? (лат.) - Что?] - спросил он.

Черепанов молчал. Он лихорадочно размышлял. Его план рушился. Потому что варвары отреагировали нетрадиционно. Именно так, как опасался Геннадий. Они остановились! Более того, еще теснее сомкнули фургоны, загнав замыкающие возы в речку. Остановились и ждали.

"Дьявол! Они не должны так себя вести!" - подумал Черепанов.

Варвары просто не умели ждать, когда дело касалось драки.

Но эти - ждали. И его парни с той стороны тоже ждали.

А он медлил. Страшно не хотелось бросать своих солдат на стену фургонов. Черепанов пожалел, что ради скорости пожертвовал боевыми машинами. Сейчас бы пару "скорпионов", а еще лучше "онагр"...

Б-банг! Тяжелая стрела карабаллисты, прошипев в воздухе, воткнулась в землю шагов на тридцать ниже строя римлян.

Б-банг! Еще одна стрела прогудела в десяти локтях над головами легионеров.

То, о чем мечтал Черепанов, на поле боя имелось. Только не у него, а у противника.

Буккинатор презрительно фыркнул. Варвары стреляли, как рыночные торговки.

- Трубить? - спросил он. - Или как?

- Заткнись, - буркнул Черепанов.

Что же делать?

Утреннее солнце золотило бронзовые шлемы легионеров, застывших щит к щиту, как на параде - на гребне холма.

Б-банг! Еще одна стрела зарылась в землю. Буккинатор хихикнул. Черепанов представил, как ухмыляются его легионеры. "Меткая" стрельба германцев явно укрепила их боевой дух.

Ба-банг! Опять - мимо.

Надо что-то делать? Что-то...

Черепанов пихнул буккинатора:

- Труби: "Виват император!"

- Чего? - Буккинатор выпучил глаза.

- Что слышал! - яростно зашипел Черепанов. - Труби, идиот!

И над лощиной мощно загудел парадный сигнал. Оставалось надеяться, что Гай Ингенс сообразит, что от него требуется.

Сообразил.

Разом грохнули щиты. И еще раз. И ликующий вопль вырвался из сотен луженых легионерских глоток...

И все-таки Геннадий оказался прав. Сто раз прав! Проклятые варвары не умели ждать! И на традиционное: "Аве кесарь!" отреагировали, как на брошенный вызов. Они начали действовать!

Воздух над фургонной крепостью вскипел от бешеного рева. И тут же сотни германцев полезли наружу, через фургоны, под фургонами, между фургонами...

Черепанов облегченно выдохнул.

- Труби атаку! - гаркнул он в самое ухо буккинатору.

Принцепс Череп не собирался проявлять благородства и давать врагам возможность построиться в боевой порядок.

- Бар-ра!!!

Даже на бегу четко держа строй, римские кентурии устремились вниз. Смятые стеной римских щитов, прижатые к собственным фургонам, германцы бились с отчаянной яростью. Бились и умирали, пропоротые мечами, пронзенные копьями, сбитые и затоптанные. Быстро, очень быстро. Потому что их было слишком мало, чтобы долго сопротивляться натиску римских кентурий. Слишком мало, потому что...

Потому что большая часть варваров осталась по ту сторону фургонов. Это было невозможно, но это было именно так!

Кто-то из легионеров сунулся под повозку... Да так там и остался, приколотый германским копьем. На правом фланге солдаты первой кентурий, сомкнув щиты, попробовали навалиться и опрокинуть фургон... Ничего не вышло. То ли варвары уже успели сцепить их вместе, то ли подперли фургон собственными плечами.

Еще кто-то попытался протиснуться между повозок - и получил железо в бок.

Если сейчас легионеры попытаются штурмовать передвижную крепость, их попросту перебьют. Преимущество римлян сохраняется только до тех пор, пока они держат строй. Вне строя каждый варвар стоит минимум двоих легионеров. Для того, чтобы штурмовать такое укрепление, необходимо минимум трехкратное превосходство.

- Труби: "Сомкнуть щиты!" - приказал Черепанов трубачу.

Команда была выполнена с похвальной быстротой. Более того, сообразительный Гай Ингенс отвел шеренги от повозок шагов на пятьдесят.

Установилось некое равновесие. Варвары постреливали изредка - без особого успеха. Атаковать, к сожалению, не пытались. Их сообразительный вождь понимал, что проиграет тот, кто первым полезет через фургоны. Вероятно, сейчас его люди возятся с боевыми машинами, перенацеливая их. Если чуток раздвинуть пару фургонов, можно бить из карабаллисты, считай, в упор. На такой дистанции промах исключен.

Черт! Надо что-то предпринимать! Штурмовать в лоб - гибельно. Варваров за фургонами столько же, сколько у Черепанова пехоты. Если не больше... Подключить кавалерию? Катафрактариев? Ударить клином, разгоном тяжелой конницы, опрокинуть пару фургонов, тех, что стоят поперек речушки...

Нет, нельзя. Даже если идея осуществится, потери тяжелой конницы, брошенной на укрепления, будут огромны, а результат - никакой. Сила катафрактариев именно в разгоне. Даже опрокинув пару фургонов, они тут же завязнут. За повозками - упряжки. Варвары ведь не распрягли лошадей. Такая каша получится... Упряжки... Однако... А ведь может получиться!

Черепанов вскочил на ноги и пихнул трубача:

- Давай за мной!

- Трогус! Сколько у тебя парней, способных пользоваться арканами?

- Да считай все армяне могут! - последовал ответ. - А что надо?

- Сейчас объясню...

Катафрактарии Теренкия выстроились двумя колоннами у входа в лощину.

Германцы их наверняка видели, но вряд ли испугались. Их вождь достаточно сообразителен, чтобы не испугаться. Если римляне хотят погубить лучшую часть своего войска в бесполезной атаке - на здоровье!

- Вперед! - скомандовал Черепанов, и его люди двинулись к фургонам. Неторопливо: всадники вровень с пехотой. До фургонов - метров триста. Вполне достаточная дистанция, чтобы не спешить.

Германцы тоже не спешили. Ждали. И легионеры Ингенса тоже ждали. Старший кентурион Гай не знал, каковы планы его принцепса, но знал: когда потребуется, он получит соответствующую команду.

Катафрактарии и растянутые в линию пятая и шестая кентурии приближались к фургонам. Мерно раскачивались штандарты, вразнобой били копыта: по земле, по воде, по дорожным плитам. Бессмысленно, но громко взревывали трубы. Все внимание варваров должно было сосредоточиться на наступающих ...

Поэтому они потеряли не меньше пяти секунд, когда на вершине правого холма появились турмы легкой конницы.

С визгом и топотом лучники Трогуса помчались вниз, осыпая германцев стрелами. И тут же катафрактарии субпрефекта Теренкия устремились вперед, обгоняя пехоту.

Секундное замешательство германцев прошло: в конников Трогуса полетели стрелы и копья, но турмы уже пронеслись мимо фургонов... И не меньше полусотни серых змей-арканов взвились в воздух и упали на фургоны и - через фургоны - на упряжь, на головы лошадей, на все, что можно зацепить петлей...

Не меньше двух десятков веревок туго натянулось, увлекая за собой то, что удалось зацепить...

Оба фургона, перегородившие речушку, со скрежетом сдвинулись с места. Их упряжки бились и ржали, не позволяя хозяевам быстро обрубить веревки...

Не больше двадцати ударов сердца - и легкая конница пронеслась мимо, выдернув из строя и утянув за собой одну повозку и оттащив и опрокинув другую. Десять секунд - и в монолитной крепости варваров образовалась брешь...

... В которую с ходу ударила тяжелая конница Теренкия.

Черепанов шагал на правом фланге пятой кентурии, когда конная лава протекла мимо него и, взбивая брызги, понеслась к фургонам. Он не видел, как сработали ауксиларии, не знал, удалось ли им оттащить фургоны и убраться с дороги тяжелой кавалерии...

Но еще через двадцать секунд он увидел: получилось! Сработало!

Разогнавшиеся катафрактарии с ходу, клином врезались в пятнадцатиметровую брешь, смяли и опрокинули ошеломленных германцев, ворвались внутрь передвижного "форта"... И увязли.

В следующие двадцать секунд варвары опомнились и с неистовой яростью набросились на катафрактариев. А биться с тяжеловооруженными всадниками германцы умели. Даже прикрытой доспехами лошади можно подрубить ноги или вспороть живот. Но еще проще достать ее всадника, которому в тесноте не развернуться. Однако в тесном пространстве между фургонами бьющаяся на земле раненая лошадь может причинить куда больше вреда, чем ее всадник. А тут не одна, а десятки раненых, обезумевших лошадей. И еще упряжки фургонов...

Через несколько минут от монолитности германского укрепления ничего не осталось. Несколько фургонов опрокинулось. Передние упряжки кто-то "сообразительный" погнал вперед, полностью открыв один из флангов.

И тогда римская пехота показала, на что она способна. Навалившись на варваров с двух сторон, легионеры буквально расплющили германское войско...

Черепанов сражался в общем строю. Он хотел быть в строю, когда его конница осуществляла его рискованный маневр. Чтобы мужественно разделить опасность со своими солдатами...

Храбро, но не слишком умно. Вряд ли он поступил бы так, будь он пехотным подполковником, а не летчиком. В результате Геннадия ранили в ногу и, что более неприятно, он на некоторое время потерял доступ к управлению боем. И скорее всего, именно поэтому варварскому риксу с несколькими сотнями воинов удалось вырваться из тисков и даже сохранить строй. И опять события стали развиваться не так, как замыслил подполковник. Вместо того чтобы добивать разрозненные группы беглецов, прячущихся в винограднике, им пришлось атаковать плотное германское каре.

Варварский рикс до самого конца оставался молодцом. Отбиваясь от наседающих легионеров, германцы прорвались вдоль берега, обогнули засеку, спустились в речку и тем же плотным строем двинулись дальше. Расплескивая покрасневшую от крови воду, переступая через тела своих и чужих... Они очень хорошо шли, эти германцы. Неторопливо, мощно, с уверенностью идущего за плугом пахаря.

Но им не повезло. В саду их встретили конные лучники.

Вообще-то кавалерии довольно трудно, практически невозможно действовать между деревьями. Даже если это не дикий лес, а аккуратные садовые посадки. Но в данном случае, когда на обстреливаемую тяжеловооруженную пехоту с другой стороны навалилась такая же тяжеловооруженная пехота...

В общем, легионерам все-таки удалось их остановить. А когда от нескольких сотен прорвавшихся осталось меньше четверти, варвары сложили оружие. Наверное, они не знали, что сдаются принцепсу Черепу. Или им никто не успел рассказать, как принцепс Череп поступает с разбойниками. Даже если эти разбойники вырезают не всех римских граждан, с которыми их сводит судьба.

Глава двенадцатая

ПОБЕДА

Трофеев было множество, а вот пленных - на удивление мало. Не более двухсот. В числе "трофеев" оказались девушки, вывезенные германцами из Цекулы. Уцелели не все. Шестерых насмерть побило стрелами во время боя. Что же касается остальных... Черепанову потребовалось приложить кое-какие усилия, чтобы наиболее пылкие из его солдат уяснили: римские подданные женского пола не являются "переходящим призом" наподобие монет и иных ценностей. Другое дело, если те сами выразят желание отблагодарить спасителей. Племянницу цекульского старейшины (она уцелела) Черепанов забрал к себе в палатку. Во избежание. Но когда выяснилось, что девушка чуток обучена медицине и вполне грамотно наложила повязку на ногу принцепса, проколотую германским копьем, Черепанов отправил ее помогать медикам. В любом случае приставать к ней не будут, коли "сам принцепс положил на нее глаз". Теперь "сам принцепс" мог позволить себе передышку.

Одно из достоинств римской военной системы: четкое распределение обязанностей. Во всех случаях, не требующих творческой инициативы, эта система работала, как отлаженное производство. Без участия руководства. Дележкой трофеев занимались кентурионы, похоронами - сигниферы, ранеными - медики. Оставался открытым вопрос, что делать с пленными.

Черепанову не хотелось применять к ним свой принцип "демонстративной жестокости". Хотя бы потому, что они не устроили резни в Цекуле. Но следовать императорскому эдикту он не собирался. Отпускать "домой" такого опасного противника нельзя. Привлечь их на службу Риму? Для этого он слишком хорошо знал варваров. И разбойников. Нет никаких гарантий их лояльности. Служба "наемников" продлится до тех пор, пока тем не подвернется случай "разбогатеть". И удрать с добычей.

"Но на их вождя я должен взглянуть, - подумал Черепанов. - Если он жив. Велю Ингенсу это выяснить".

Но он ничего не приказал старшему кентуриону.

Усталость, нервотрепка, приличная потеря крови...

Невзирая на боль и нарастающую слабость, Черепанов собрал старших офицеров, выслушал их доклады, огорчился потерям...

А потом дневной свет неожиданно померк.

"Неужели наступил вечер? - подумал Геннадий. - Так быстро..."

И провалился в беспамятство.

- И добрый клинок, бывает, ломается, - констатировал Мелантий Ингенс, бережно укладывая командира на походную койку.

- Ничего, оклемается, - сказал Ингенс-старший. - Я к нему ту девчонку приставлю. Очнется - напоит его вином горячим. С медом. При потере крови - самое полезное. Пошли, Луций, приятным займемся. Надо трофеи разобрать.

- А как с пленными? - спросил Трогус. - Как всегда?

- Ну да. Или ты хочешь, пока командир не видит, их маркиопольскому ланисте сбыть?

Оба рассмеялись.

- Надо за хорошим деревом в имение послать, - сказал хозяйственный Мелантий. - А то эти сливы-яблони - мелковаты. Да и жаль их рубить...

- А может, все же повременим - с повешением? - предложил командир катафрактариев Теренкий. - Вдруг принцепс по-иному решит?

- А вот это вряд ли! - Гай Ингенс усмехнулся. - Я с Черепом уже считай год вместе воюю. Он решит - как стрелой "скорпиона" ударит: прямо и навылет. И ни разу такого не было, чтоб он разбойника-варвара пощадил.

- Это точно! - поддакнул Мелантий Ингенс. - У нашего принцепса слово - гранит!

- Ну, вам виднее, - уступил субпрефект. - Пошел я к своим. Как думаешь, Гай, по тысяче динариев на копье выйдет?

- По две. Минимум, - уверенно ответил старший кентурион. - Эти германцы два города остригли. А города здесь бога-атые!

- Отлично! - субпрефект заметно повеселел. - Пойду порадую парней!

- Порадуй, - кивнул старший кентурион. - Пусть узнают, каково с нашим Черепом служить! И учти: это не все еще. Мы еще на кораблях ихних чего-нибудь возьмем, уж не сомневайся!

Постскриптум

Братья Ингенсы, старший и младший, сидели на корточках в штабной палатке перед двумя кучами наиболее ценных трофеев.

Старший по очереди извлекал из одной кучи предметы, взвешивал их безменом и сообщал вес и описание изделия младшему, Луцию. Тот фиксировал сказанное на восковой табличке.

- Чаша золотая, инкрустированная каменьями, с двумя Амурами, - строго произнес Гай Ингенс, извлекая из общей кучи золотой кратер с инкрустацией и двумя Амурами вместо ручек. - Тянет на четверть фунта. Не записывай. Я это командиру отложу. Он такие любит, изысканные.

Из кратера под ноги Ингенсу вывалилась диковинная фигурка. Смешной человечек в ярких тряпках. Ингенс-старший ловко поймал его свободной рукой.

- Глянь-ка, - сказал он брату, Ингенсу-младшему. - Каков варварский божок.

- Смешной, - улыбнулся Луций Ингенс и пошутил: - Я его тоже записывать не буду. Ты его Трогусу подари. Он на него похож. Такой же длинноносый. Ну просто меньшой Трогусов братец.

- Точно. На-ка, подпиши его. - Гай сунул брату божка.

Острым стилом Луций нацарапал на спине божка: "Тевд Трогус-младший".

- Однако ж, какая кость мягкая, - заметил он. - Никогда такой не видал.

- У них, у варваров, все не как у людей. - Гай забрал уродца и сунул под ремень.

Снаружи раздался шум, потом в палатку заглянул охранник.

- Там с имения брус привезли, - сообщил он. - Тебя зовут, кентурион. Показать, где кресты ставить.

- Ага, я иду. - Гай Ингенс поднялся.

- Уродца без меня не отдавай! - предупредил Луций. - Я тоже хочу поглядеть, какая рожа станет у Тевда, когда он увидит это!

- Не отдам, - пообещал его брат, щелкнул длинноносого божка по желтой облупившейся макушке. - Впрямь чудная кость, - заметил он. - Ненашенская.

Он даже не догадывался, насколько верными были его слова.

КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ