АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Они знают про мины. И не только про мины. Не одни вы, Малахов, додумались до идеи ловушек.
- Хорошо, раз так.
Пошли обратно, и тут раз - снова солнце из-за туч брызнуло. Я лицо под лучи подставил, зажмурился - хорошо. Тепло, на душе ясно, запахи сразу какие-то новые появились. Ежкин кот, думаю, лето же на дворе.
- Нам, - озабоченно говорит герцог, - надо поторопиться. Принцесса скоро будет здесь.
Я в первый момент на эти слова особого внимания не обратил. Мало ли, думаю, с чего он это сказал, может, просто по расчету времени - расстояние на скорость движения кортежа поделил. А потом - в голове опять что-то щелкнуло, сам не понял что.
- А почему это вы, - осторожно так спрашиваю, - ваша светлость, так решили?
Герцог на меня посмотрел... сначала как на полоумного, а потом в улыбке расплылся.
- Я и забыл, Малахов, что ты можешь не знать этого. Видишь, - вверх пальцем тычет, - чистое небо. Силой своей магии, природной магии королевской крови, Ее Высочество разгоняет мглу, которую Тьма насылает из-за Границы.
Я чуть на землю не сел. Вот это да, думаю, такой бы талант, да в военных целях... Нам бы эту принцессу одолжить хоть на пару дней, на начало наступления, да погоду соответствующую подгадать. Вот бы здорово могло получиться - у фрицев погода нелетная, аэродромы от дождей раскисли, вся авиация к земле прикована - а над нашими солнышко вовсю наяривает, взлет-посадка - каине проблем.
- Она, - торжественно так говорит Виртис, - наша надежда.
Хорошо хоть, думаю, не добавил - последняя. А вообще - чем на Карину ровесницу, как на икону, молиться, лучше бы под руководством Жиля массовое производство автоматов разворачивали.
Ничего, думаю, вот сопроводим мы этот кортеж к месту назначения, обязательно попробую к кому-нибудь из высшего командования прорваться. Должен же кто-то всем этим королевством реально управлять. В жизни не поверю, что эта... Дарсолана сама, от и до, страной, да еще в военное время, руководит. Даже если бы и пыталась - ее бы все эти герцоги и маркизы мигом в бараний рог скрутили. Мы такие моменты в школе хорошо изучали, знаем. Наверняка тут поблизости от трона какой-нибудь местный кардинал Ришелье водится, а может, и не один.
Мне лично, кстати, этот самый Ришелье всегда симпатичен был. Ну, не совсем всегда - "Трех мушкетеров" я первый раз в десять лет прочел, а тогда что с мальчишки взять, в голове сплошной ветер да звон шпаг. А вот когда в четырнадцать перечитал, уже более, так сказать, политически грамотным и подкованным, - призадумался.
Ведь если книгу эту вдумчиво прочитать и разобраться, получается, что эти самые мушкетеры форменными врагами народа были. Причем не просто из-за своего дворянского происхождения, а по сути поступков. Королеве помогали, а ведь она против Франции работала, только так - одно письмо братцу чего стоит. Потом и сами напрямую с врагами снюхались - а это уже подлинная измена пошла, ведь присягали-то они королю, а не этой... Анне.
Та же миледи, между прочим, хотя и змея изрядная, но работала-то на разведку своей родной страны и задание выполнила, несмотря ни на что, - вражеское вторжение сорвала.
А кардинал - он в книге, по сути дела, единственный, кто не о своем благе пекся, а о стране. Королю-то все лишь бы хиханьки да хаханьки - за женой собственной присмотреть самостоятельно не мог, тоже на Ришелье полагался, где уж тут править...
Я так думаю - родись этот Ришелье лет на полтораста позже, он бы уж не позволил Первой Французской так закончиться - Наполеоном и компанией. Живо бы порядок навел.
Ладно. Вернулись мы к машине - рыжая на меня вопросительно уставилась, а я что - только плечами в ответ пожал. Или мне ей про герцогские штучки рассказывать? Так ведь, во-первых, не слишком я во все это верю, а во-вторых, может, Виртис мне все это в личном порядке излагал. Кара, конечно, что бы я там про не-рядовую ни прохаживался, относится вполне к офицерскому составу, но с другой стороны... а-а, думаю, чего голову всякой ерундой забивать? Спросит прямо - скажу, а нет - так на нет и суда нет.
Расселись по местам, я мотор завел.
- Ну вот, - говорю Виртису, - извольте наблюдать, ваша светлость. Ловкость рук и никакого обмана.
Выжал сцепление, поставил на первую - и прикладом "ППШ" педаль газа зафиксировал. А с рулем и вовсе ничего делать не стал - местность ровная, до леса далеко, пусть, думаю, катит "Аризона", куда его душе машинной угодно. Он у меня аппарат умный.
Убрал осторожно ноги, подтянулся - и в кузов.
- Так-то, - говорю. - Всего и делов.
С дороги мы, правда, почти сразу съехали, и тряска началась преизрядная. Но - едем.
- Можем, конечно, - говорю, - для пущей чистоты эксперимента вообще из машины выйти, но, по-моему, всем все и так ясно?
Герцогу так точно.
- А скажи, Малахов, - спрашивает он, - далеко она так проехать может?
- Ну, - говорю, - вот это уж как повезет.
И только я эти слова произнес, "Додж" правым передним в какую-то ямку ухнул - я чуть на капот не улетел, еле-еле удержался - и заглох. Приехали, называется.
- Ну вот, - говорю, - в этот конкретный раз - недалеко. Не повезло.
Перелез обратно на водительское место, ключ поворачиваю - а эффекта никакого. По крайней мере видимого. Я еще и еще раз так повернуть пробую, сяк - что в лоб, что по лбу. По всему видать, не пошла эта ямка "Аризоне" впрок.
- Что-то случилось? - озабоченно Виртис спрашивает.
- Случилось, - отвечаю. - А вот насколько серьезное - это я как раз сейчас выяснять буду.
Вылез, капот открыл, посмотрел - с виду все на месте, мотор не потеряли.
- А ну-ка, садись, - рыжей командую, - на мое сиденье. Будешь выполнять ответственное дело - по моему приказу ключ вертеть. Но, - повторяю, - только по моей команде. Ферштейн?
Сам в глубь капота нырнул, начал проводку проверять. Мотор горячий, жаром так и пышет, масло откуда-то течет - измазался в нем почти сразу.
Ковырялся я минут пять - то проверил, се, даже в карбюратор заглянул. Вроде все в порядке, а поди ж ты, не желает заводиться, и все, хоть ты тресни. Неужели, думаю, в моторе чего стряслось? Вот уж от чего упаси нас местные боги, все, вместе взятые, и каждый по отдельности.
В общем, так увлекся ремонтными работами, что даже топот не сразу услышал. Виртис, правда, тоже хорош... гусь. Ладно рыжая, она сама на эту кавалькаду уставилась, рот разинув, но он-то мог бы предупредить! Я бы хоть какой-то пристойный вид принял. А так...
Поднял я голову - и сразу взглядом с Ней столкнулся.
Лет Ей и в самом деле не больше, чем Каре. Только лицо... другое. В смысле, более... суровое, что ли... не знаю. Волосы темные, по плечам рассыпались, за конем красный плащ струится, словно знамя. Рубашка на Ней тоже красная была, и в обруче на лбу камни крупные того же цвета - рубины, не иначе.
А вот какого цвета глаза - тогда не запомнил. Хотя, казалось, только в них и смотрел. Я на Нее, а Она на меня - грязного, измаранного, а остальных словно и нет, одни мы в этом мире остались, и не движется ничто, только Она мимо меня медленно-медленно и беззвучно совершенно на коне проплывает.
Еще я меч запомнил. Меч у коня на боку без ножен висел. Здоровенный такой двуручник, на солнце полыхал так, словно из чистого серебра сделан. Обычно-то на него, наверно, и смотреть больно, только сейчас я смотрел ох как не обычно.
Не знаю, сколько это... наваждение длилось. Ну сколько, спрашивается, надо коню, чтобы два десятка метров проскакать? Секунды... а мне казалось, я там битый час стоял и на Нее смотрел.
Только когда Она отвернулась - резко, я моргнул, и снова все на свои места стало, как обычно.
- Теперь, - торжественно так Виртис изрек, - ты удостоился лицезреть Ее Высочество.
Да уж, думаю, удостоился... улицезреть. Ох, неспроста все эти штучки-дрючки.
Вытер пот со лба - точнее, масло по нему еще больше размазал и чисто машинально капот захлопнул, а мотор возьми и заведись.
Я аж подскочил. Открыл капот обратно, заглянул - точно, работает. Тут уж я вообще что-либо понимать перестал. Как во сне - дошел до дверцы, открыл - рыжая уже успела обратно в кузов перебраться, догадливая, - сел и к Каре повернулся.
- Ну, - спрашиваю, - и что?
Ничего мне эта кошка рыжая не сказала, только посмотрела... обещающим таким взглядом. Много чего разного обещающим.
Глава 17
Проснулся, еще глаз не открыл, слышу - что такое? Где-то рядом, под самым окном, гармонь играет.
На поле танки грохотали,
Танкисты шли в последний бой.
А молодого лейтенанта несли
С пробитой головой.
Вскочил с кровати, высунулся в окно - точно. Посреди двора королевского замка, в стожке сена - и кто его только тут насыпал, - сидит рязанская рожа в нашей гимнастерке и выводит:
В наш танк ударила болванка,
Погиб отличный экипаж.
Четыре трупа возле танка
Украсят боевой пейзаж.
Я быстро оделся, сапоги натянул, махнул прямо через подоконник и иду. А этот - хоть бы хны, даже бровью не повел. Словно тут каждый день полковники табунами ходят, а уж простые сержанты и вовсе ротами маршируют. Сидит себе и наяривает:
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руках каркас.
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас.
Я рядом стал, дослушал до конца.
- Эх ты, - говорю, - Рязань. Что ж ты вытворяешь? Такой аккордеон замечательный, не какая-нибудь там фабричная работа, а настоящий мастер делал, да еще небось и на заказ. Этому трофею цены нет, а ты на нем, как на трехрядке, наяриваешь, на одних басах. За такую игру на кухню вне очереди отправляют.
Рязань голову поднял - глаза до чего голубые - и усмехается.
- Ты, что ли, лучше сыграешь?
- Да уж получше тебя, - говорю.
- А ну, попробуй, - и аккордеон мне протягивает. Ну, я рядом с ним сел, ремни надел, по клавишам прошелся - загляденье. Такой глубокий и чистый звук - давно не слыхал.
- Чего играть-то? - спрашиваю.
- А чего хочешь.
- Ладно, - говорю, - получи. И начал.
Вьется в тесной печурке огонь.
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Рязань до конца дослушал и говорит:
- Хорошо играешь. Но тоже не Шаляпин.
- От Лемешева и слышу, - отвечаю. - А ну, сам покажи.
Рязань аккордеон обратно забрал и как врежет:
Над границей тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
У высоких берегов Амура
Часовые Родины стоят.
- Ну, вот, - говорю, - опять ты его на одних басах терзаешь. А ну, отдай вещь.
У меня-то слух натренированный - в темноте кромешной шаги часовых ушами ловить. Ну а если артиллерия концерт начнет, могу не хуже любого дирижера - эта немецкая стапяти-... это наши дивизионные; гулко, с оттяжкой - "тигр" из своей дуры долбанул. Тот еще оркестр.
Исполнили мы с ним на пару "Темную ночь", потом из "Трактористов" - "Броня крепка и танки наши быстры", потом "Синий платочек" - это совсем хорошо было, ну и, само собой, "Катюшу". Народ местный вокруг нас собрался. Ну, картина и в самом деле на раз - в черт-знает-каком-мире, посреди двора королевского замка, развалились двое славян и наяривают себе.
Сыграли так еще с десяток песен, и тут Рязань говорит:
- Это я все и без тебя знаю. А новое чего-нибудь?
- Новое? - спрашиваю. - А ты новую "Лили Марлен" слыхал? Образца 44-го?
- Нет.
- Ну, вот и лови, и давай на этом концерт заканчивать.
И сыграл.
- Ну, - Рязань говорит, - шикарно играешь. Хоть в королевские менестрели записывай.
- Ладно, - говорю, - поиграли, и будет. Ты лучше расскажи, кто ты есть и чего здесь валяешься?
- А чего рассказывать, - говорит. - Ты сержант?
- Старший.
- А я просто. Ты пехота?
- Бери выше, - говорю, - дивизионная разведка.
- Ну а я артиллерия. ИПТАП, слыхал про такое?
- Как же, - говорю, - сорокапяточки. Смерть врагу, конец расчету. Наслышаны, знаем.
- У нас уже новые были, - говорит, - 57-ми. Вот с одной такой я сюда и угодил.
- А здесь, - спрашиваю, - чего делаешь?
- А я, - говорит, - замковым ПВО заведую. В правом крыле одна наша зенитка стоит, 85-ти, в левом - фрицевская, восемь-восемь. И еще "эрликон" на главной башне торчит, только к нему снарядов вечно нет.
- Тут я как раз помочь могу, - говорю. - У нас недавно "фоккер" хлопнулся, 190-й, там этих снарядов штук пятьсот - если подойдут, конечно.
Рязань аж подскочил.
- Слушай, - говорит, - да за такое, за такой подарок я... я...
- Ты бы, - усмехаюсь, - хоть имя свое сказал. Я вот, например, на Сергея Малахова, бывает, отзываюсь.
- А чего имя, имя у меня простое - Рязанцев Николай.
- Точно, - говорю, - я как твою рожу из окна увидел, сразу подумал - Рязань-матушка.
- Тоже мне - разведка.
- Ну вообще, - интересуюсь, - давно здесь кантуешься?
- Да уж, - зевает Николай, - с полгода.
- О, - говорю, - так ты небось и новостей-то последних не знаешь?
- Откуда. У нас же тут до последних двух недель такое захолустье было - мухи от скуки на лету дохли. Пока там, - на замок кивает, - не решили, что королевский двор сюда переберется. Тут-то все, понятно, забегали, как ошпаренные.
- Ну, тогда лови.
Выложил я ему сводки Софинформбюро за последние месяцы - и про Белоруссию, и про второй фронт, и про наши украинские дела.
Коля только вздохнул завистливо.
- Вот, - говорит, - это да. Это люди дела делают. А мы тут...
- А что, - спрашиваю, - вам злыдни местные не сильно досаждали?
- Да не. Покуда тихо было. Но, скажу тебе, тишина эта такая, нехорошая тишина. Ну, знаешь...
- Как перед большим боем.
- Во. В точку.
- Ну а разведка ваша куда смотрит? Или, - говорю, - она тут вообще отсутствует как диагноз?
- Да был один попик, - отвечает Рязань. - То есть чего был, он и сейчас есть... где-то. Затаился, крыса церковная. Выпить не дурак, да девок дворовых за зады щипать, а насчет дела... какие-то сведенья он выдавал, а откуда брал, леший знает. Мне одна... бойкая... рассказывала, что у него в часовне шар хрустальный есть, в который видно, чего на той стороне творится. Еще слух ходил, что он с птицами общаться умеет, хотя по этой части больше друиды мастера. Есть тут такие... лесники-агрономы.
Коля это так спокойно говорит, с ехидцей, а меня злость начала разбирать.
- С чертями он зелеными общался, - говорю. - А смотрел небось в бутылочные донца. Знаешь, сколько там полезной информации высмотреть можно? А уж зеленые черти - это и вовсе источник воистину неоценимый. Таких новостей порасскажут - свеженьких, прямиком из преисподней.
- Да говорил я управляющему нашему, - мигает Коля, - графу Эльварду, я его Эдиком зову, что гнать надо этого алкаша в три шеи, пока до беды не довел, а на его место из столицы толкового мага вытребовать. И чтобы исцелял заодно. А то стыдно сказать - во всем замке из медпресонала коновал дядя Фотт. Никто, понятно, к нему и не обращается, дураков нет, все, случись что, на болото топают, к бабке Пиго - тоже та еще старушка, Баба-яга чистой воды. Во, - оживляется Рязань, - самогонку-то бабка тоже гонит, уж не ведаю с кого. Пойло на вид отвратное, на запах и вкус тоже, но коли сумеешь заглотнуть не проблевав - забирает, доложу тебе, не хуже наркомовских.
- Ты, я погляжу, - говорю, - неплохо тут устроился. Вжился, можно сказать.
- А то, - опять Коля мне подмигивает. - Вы, разведка, канешно, аристократия, но и мы, пушкари тоже кой-чего... о, а вон и второй наш канонир идет.
Я голову лениво так повернул - гляжу...
- Эй, - шепчу Кольке. - Это ж фриц.
- Не, - мотает головой Николай. - Он не фриц. Австриец.
- Один леший, - говорю. - Сам-то... Адольф тоже ведь из австрийцев.
- Ну, ты загнул, - говорит Рязань. - Рудольф нормальный парень, по нашим не стрелял...
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 [ 28 ] 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
|
|