Чтение 28–й страницы книги ~Лед~

— То и значит. Я от стылой лихоманки лекарства не знаю. Надеюсь, ты в моей квалификации не сомневаешься?

— Нет, что ты.

Это обо мне? Где я? Я попытался открыть глаза, но не смог. Такое иногда бывает во сне — понимаешь, что спишь, пытаешься проснуться и не можешь. Или просыпаешься, но всего лишь в другом сне.

— Очнется?

— Вряд ли.

— Нам его допросить надо.

— Попробуйте со вторым. Тот, правда, тоже пока без сознания.

— С тем что?

— Перелом бедра и закрытая черепно-мозговая. Случай тяжелый, но шансов больше, чем у этого.

Допросить? Не очнется? Я напрягся, но ни моргнуть, ни крикнуть хоть что-либо не было сил. Тело мне больше не подчинялось. Казалось, всего укутало толстенное одеяло, не позволяющее ни шелохнуться, ни даже глубоко вздохнуть. Что ж, остается расслабиться и получать удовольствие, то есть информацию. Стоило успокоиться, как я сразу узнал голос одного из беседующих — Перов. Заместитель воеводы собирался допросить меня лично? Дела... Голос его собеседника тоже казался смутно знакомым.

— А если в мозги залезть?

— Телепат лишний есть? У него такая каша в голове, что кого угодно с ума сведет.

— Слушай, Долгоносов, объясни мне, что вообще происходит?

— Что происходит? Это твои люди доставили сюда этого гаврика. И тебе видней должно быть, почему я должен бросить своих пациентов и оперировать вашего доходягу. И ладно бы только бок ему зашить, так нет — он еще и стылую лихоманку где-то подхватил.

Долгоносов? Хирург, значит. Я же говорил: чужой кровью...

— Вот с этого места поподробней.

— В смысле?

— В смысле, почему он еще жив?

— А об этом стоит спросить у того дилетанта, который его драконьим огнем напоил.

— Дилетанта? Но пациент-то скорее жив, чем мертв.

— Именно дилетанта. Заведомо тупиковый путь.

— Почему?

— Да потому, что его тело, — Долгоносов схватил меня за руку и потянул ее на себя, — замерзает равномерно, а концентрация драконьего огня такой однородностью не отличается. Вот и получается, что одни органы замерзают, а другие — кожный покров, в частности, — поджаривают. Ожоги видишь?

— Вижу. А равновесия достичь нельзя?

— Во сне организм имеет больше возможностей для саморегулирования. Но, скорее всего, этого будет недостаточно. С другой стороны, обученный колдун способен...

Хлопнула дверь, по дощатому полу загрохотали железные набойки. Судя по звукам шагов, в комнату зашли несколько человек. Проскрипел передвигаемый по полу стул.

— Что узнали? — перебил врача Перов.

— До Форта их подвез хуторянин со Старой мельницы. Мы его проверили, он ни при чем.

— Ну, я пойду, — заявил Долгоносов. Еще раз хлопнула дверь.

— Откуда такая уверенность, Семен Петрович? — с вполне заметным скепсисом в голосе спросил Перов. — И потом, нож мог ему просто понравиться.

Семен Петрович? Это который Царько — начальник отдела контрразведки Дружины?

— «Кедр» ему понравился, а не нож. Больше ничего во время обыска обнаружить не удалось. Со слов околоточного подозрительные контакты отсутствуют, — ничуть не смутился Царько. — К тому же у нас есть показания дежуривших у юго-восточных ворот старшины Рябых, а также рядовых Миронова и Васина, согласно которым к находившимся в бессознательном состоянии патрульным приблизилось неустановленное лицо, при появлении пятерых братьев незамедлительно скрывшееся. Организованное преследование и последующие поисковые мероприятия результатов не дали.

— С этого и надо было начинать, — пробурчал заместитель воеводы. — Братьев допросили?

— Они утверждают, что оказались там случайно и опознать неизвестного не смогут, — отрапортовал Царько.

— Маяк в «Чешуе дракона» тоже случайно оказался? Не верю я в такие совпадения. — Перов забарабанил пальцами по подоконнику. — Надо на них надавить.

— Это будет политически неверно, — возразил ему Артем Гельман.

Ого! И он здесь. Кто же последний молчун?

— Почему?

— У Андреевского рудника трех Снежных Лордов видели, мы туда на охрану полсотни братьев подрядили.

— А что, Гимназия совсем ничего уже не может? — Как я понял, заместитель воеводы обратился к человеку, до сих пор сохранявшему молчание. — Может, нам лучше с Лигой сотрудничество налаживать, а, колдун? Что скажешь?

— Я скажу, что мы отклонились от темы нашей встречи, — усмехнулся Петр Линь. — И не мне вам напоминать, что может случиться, попади этот чертов артефакт не в те руки.

— Если бы не ваши игры, до этого бы дело не дошло, — ядовито заметил Царько.

— Сколько раз я должен повторять — это была не позиция Гимназии, это была самодеятельность нескольких молокососов, — устало вздохнул Линь. — Захотели Бергману принести нож на блюдечке с голубой каемочкой и все запороли. Тихушники...

— А вы уверены, что Стрельцов хотел именно выслужиться, а не усесться в кресло директора? — не смог не залезть под шкуру колдуну контрразведчик.

— Уверены.

— На самом деле неважно, кто чего хотел, — ответственность за случившееся целиком и полностью лежит на Гимназии, — безапелляционно высказал свое мнение Перов. — Поставь вы нас в известность об обнаружении этого артефакта, мы бы моментально его изъяли и не стали устраивать эти шпионские игрища.

— Да? Прямо вот так бы взяли и изъяли? — не стушевался колдун. — Это при том, что уже полгорода успело про него что-то пронюхать?

— Да забить, кто чего там пронюхал. Никто бы и пикнуть не посмел!

— Верю, вам забить. — Петр Линь сделал паузу. — А подгонит Город к стенам Форта десяток танков, на кого вы тогда забивать станете?

— При чем здесь Город? — удивился Гельман.

— А они, между прочим, этим артефактом тоже очень живо заинтересовались. Даже специальную группу на его поиски снарядили. Диверсантов мы уничтожили, но, узнай Мехов, что нож попал к нам, он немедленно предъявил бы ультиматум городскому Совету. А вам лучше меня известно, что у их разведки свои люди везде есть.

— Уж вы уничтожили так уничтожили. Трех человек упустили, агента спугнули... Но это еще понятно — руки не из того места растут, ничего не поделаешь, — проворчал Царько, задетый выпадом колдуна. — Я одного понять не могу: как можно было позволить артефакт из Форта вынести?

— Его должны были перехватить еще до Старой мельницы.

— И что же случилось?

— Сначала они решили идти в обход Ляховской топи... — Колдун заметил, что начал оправдываться, и перешел в наступление: — Да что ты мне мозги пудришь, сам же знаешь, как все произошло!

— Я-то знаю, — гоготнул контрразведчик. — Но чтоб десять колдунов одна стая волков порвала...

— Не отсиживал бы зад в кабинетике, знал бы, что такое стая волков, которую ведет оборотень, — зло прошипел Линь. — И не десять наших было, а всего пятеро.

— Ногами тот шевелит, у кого голова не работает, — не остался в долгу Царько.

— Хватит! — рявкнул Перов. — Сейчас не грызться надо, а решить, что дальше делать будем. И в первую очередь необходимо выяснить, кто завладел ножом.

— Ну, от этого без двух минут жмурика ничего полезного узнать не получится — он в отрубе был. — Судя по звукам, Царько, не останавливаясь, шагал от одной стены к другой. — Петр, вы засечь артефакт сможете?

— Только если он будет находиться в зоне прямой видимости. Слишком сильные локальные помехи. — Колдун вздохнул: — Поэтому и ликвидировать владельца обычными методами не было возможности.

— Никакой от вас пользы. — Контрразведчик дошел до стены, скрипнув подошвой по полу, развернулся и зашагал обратно. — Придется шевелить мозгами. Предлагаю рассуждать от обратного: отсечь тех, кто ножом завладеть никак не мог.

— Это несложно. Мы, Гимназия — теперь, надеюсь, никаких секретов? Нет? — Перов дождался утвердительного мычания колдуна и продолжил: — Братство...

— Почему? — решил уточнить Гельман.

— Не успели бы они нож спрятать, да и все время на виду были.

— Может, просто от своего человека внимание отвлекали?

— Маловероятно. Лига — очевидцы сходятся, что забравший нож был мужчиной, и Торговый Союз.

— Это еще почему? — не согласился Царько. — Гиоргадзе там большую власть набрал, мог рискнуть.

А вот Линь с Перовым был согласен:

— Жоре делюгу не замутить — день напрасно прожить, но в такой гибляк он никогда не полезет.

— Продолжаем. Сестры, торгаши... Цех и сектанты тоже отпадают: они полностью под нашим контролем. Семен Петрович, что насчет Коммуны?

— Мимо, — уверенно заявил Царько. — Оперативная работа никакой подозрительной активности не выявила.

— И кто остается? — Гельман заскрипел стулом. — Город, кондукторы и наши друзья с севера?

— С севера? Мы бы их прибытие почувствовали, — не очень уверенно засомневался Линь.

— Не они сами, так их слуги.

— Город продолжает перебрасывать людей и технику к границе. — Царько щелкнул бензиновой зажигалкой. — Думаю, они тоже остались с носом.

— Логично. — Перов легонько стукнул по задребезжавшему оконному стеклу. — Выходит, кондукторы или слуги Стужи. Перспективы, блин! Я даже не знаю, что меня пугает больше.

— Да, перспективы просто сказочные, — протянул колдун. — И у нас есть сутки, чтобы найти укравшую нож сволочь.

— Почему только сутки? — Гельман встал и отодвинул стул к стене.

— Сегодня первый день взошло лазурное солнце, завтра будет черный полдень. Слишком подходящее время для любого ритуала, чтобы его пропускать.

Скрипнула дверь, кто-то зашел в палату.

— И что вы на меня уставились? — В голосе Долгоносова явственно слышалась насмешка. — Хотите вы с ним поговорить или как?

— Ты ж говорил, никак не получится? — удивился Перов.

— Ну, наука не стоит на месте.

— Не стоит? Тогда валяй.

— У вас будет секунд тридцать максимум. — Долгоносов закатал мне рукав рубашки и воткнул в вену шприц. Укол получился совершенно безболезненным, но через минуту паралич сменился судорогами и зудом по всему телу. Закашлявшись, я вытянулся на кровати.

— Ты нас слышишь? — прижав к кровати, Царько несколько раз хлестнул меня по щекам.

— Слышу, — прошептал я и попытался отвернуть лицо от хлещущих по нему ладоней.

— Нож, который у Эльдара купил, где?

Мозги соображали плохо, и я некоторое время пытался понять, кто такой Эльдар и какой нож он мне продал. Потом пришлось заставить себя вспомнить, что случилось с тесаком. И наконец, когда Царько вновь отвел руку для удара, выдал:

— Украли.

— Кто?

— Не знаю. — Мне показалось, что я почти вспомнил, где раньше встречал вора, но вновь навалилось оцепенение, и бороться с ним уже не было сил.

— Он не врал — я бы почувствовал, — заявил колдун.

— Пустышка, — с досадой сплюнул Перов.

— Мне лечить его или уже нет? — выбросил пустой шприц в корзину Долгоносов.

— Ну что, Тема, с твоим подчиненным делать будем? — спросил заместитель воеводы. — Разрешим эвтаназию или пусть еще помучается?

— У Гильдии к нему претензии есть? — задумался Гельман.

— Нет.

— Тогда пусть живет.

— Счет за лечение кому выставлять? — Врач зашуршал бумажками. — Это сумма, на которую мы его уже пролечили.

— Нехило, — присвистнул Артем. — Что б я так жил! Это оплатим, но дальше кина не будет.

— Значит, все-таки не лечим?

— Ну что ты, Долгоносов, как маленький? Шмотки его здесь — выверни карманы, сколько найдешь — на столько и лечи. — Перов распахнул дверь и вышел в коридор, следом зашагали остальные. — Выходы из Форта перекрывать не будем, но уровень сканирования необходимо усилить...

— Эй, если пациент очнется, что делать? — решил уточнить Долгоносов.

— Пусть заявление о переводе на северную промзону пишет.

— Шансов, что он выживет, прямо скажем, немного.

— Тогда как зомби отработает, — фыркнул Гельман. — Олег Владимирович, снежные люди уже к Стылому морю вышли, можно туда начать перекидывать людей с южного направления и промзоны?

Шутники, блин. Я мысленно плюнул на прижимистого врача — где твоя клятва Гиппократа, сволочь? — но тут под кожу чуть ниже локтя воткнулась иголка, и ватное оцепенение руки сменилось леденящим онемением, которое начало быстро распространяться по всему телу. Через несколько мгновений я провалился в беспокойный и очень холодный сон.

ГЛАВА 12

Холод — жара, холод — жара. Проснувшись около полуночи, я скорчился на койке и то закутывался в тонкое больничное одеяло, то скидывал его на пол. Холод — жара, холод — жара. Пик выворачивающей суставы боли, и все по-новой: холод — жара, холод... И так несколько часов подряд. От таких температурных перепадов мог растрескаться и камень, только вот организм человека покрепче. Из некоторых вообще гвозди можно делать. Мне до такого совершенства далеко, поэтому немного забыться сном удалось только ближе к утру. И то сон этот больше походил на бред. И ни суета медперсонала, меняющего пропитанные мазями повязки, ни громогласные распоряжения Долгоносова, ни приложенная ко лбу влажная тряпочка не могли меня окончательно разбудить.

Сон — замечательная вещь, сон без кошмаров хорош вдвойне. У сна есть лишь один недостаток: рано или поздно человек просыпается. Или это его достоинство? Пожалуй, все зависит от обстоятельств пробуждения. Вот и я, проснувшись, не открывал глаз, принюхивался к наполнившим палату ароматам и решал: к лучшему мое пробуждение или совсем даже наоборот. Нет, с самочувствием вроде был полный порядок — ничего особенно не болело, только ощущалась слабость во всем теле. Дело было совсем в другом...

— Ну наконец очнулся, — тихо произнесла Катя. — Чай будешь?

— Не откажусь. — Решив, что больше нет смысла изображать спящего, я открыл глаза. Кроме Кати, сидящей на стуле у кровати, в комнате никого не было. Она свинтила крышку с термоса и налила почти полный стакан чая.

— Только у нашей бумаги такой неповторимый чайный вкус? — принюхался я. Все-таки чай в пакетиках — это такая бурда! Но волновало меня вовсе не качество напитка, а присутствие в комнате Сестры Холода. Как ни крути, в первую очередь Катя являлась именно валькирией и только потом моей бывшей подружкой. Ладно, пока я в клинике, опасаться нечего. А нечего ли? Больница-то находится аккурат посередине контролируемого Лигой района.

— Ты так хорошо разбираешься в чае?

— Нет, просто не нравится бумажный привкус. — Я сделал небольшой глоток и отставил стакан на тумбочку рядом с кроватью. А еще мне в этом чае не понравилась лошадиная доза снотворного. — Остынет, допью.

— Как хочешь. — Девушка подняла с пола пепельницу и достала из кармана висящей на стуле куртки пачку сигарет. — Чувствуешь себя как?

— Нормально себя чувствую, нормально, — слукавил я, пытаясь не обращать внимания на скребущих на душе кошек. Нормально, как же, как же. Самочувствие не ахти, настроение премерзкое — будто тянет куда-то, а куда, непонятно, — но основной причиной для беспокойства стало изображение серебряной совы на повешенной на спинку стула куртке. Знак Ночных. Будь на ее месте комар с набухшим от крови брюшком или даже растопыривший лапы черный паук, у меня бы еще остались хоть какие-то тени сомнений в причастности Кати к этому делу. Но нет же — сова! А значит, ничего не было случайным — ни наша встреча в «Сан-Тропезе» перед выходом в рейд, ни подарок. «Комариху» или «Черную вдову» еще могли использовать вслепую, но только не одну из Ночных. Все она знала. Все! — Ты как здесь оказалась?

— Слухи быстро разносятся. — Не докурив сигарету и до середины, Катя вдавила ее в дно пепельницы. — К счастью, моих сбережений хватило на оплату твоего лечения.

— Зачем это тебе? — приподнялся я и посмотрел на нее в упор. — Зачем?

— Мне хочется думать, что ты поступил бы так же.

— Это не ответ. — Я отставать не собирался. Красивые слова и только. Сам таких три короба наплету при необходимости. И этими словами не объяснить ни двойное дно в подаренном обереге, ни ночное нападение. Что Сестрам от меня теперь надо? Узнать, где нож? Или что-то еще? В желание загладить свою вину ни за что не поверю. Выходит, ничего не кончилось? Неужели валькирии знают больше, чем Дружина и Гимназия? Прежде чем делать отсюда ноги, придется выяснить, что все-таки происходит. И что, собственно, такое пропавший нож. И какая игра вокруг него ведется. И как мне проскочить между жерновами, чтобы не оказаться размолотым в пыль. И... В общем, сейчас момент прояснить ситуацию самый подходящий.

— Дурак. — Не знаю, что прочитала в моих глазах Катя, но она вскочила со стула и с пепельницей в руке пошла к двери.

Вот и поговорили. По всему выходит, надо отсюда поскорее убираться, и черт с ней, с информацией. Живым бы выбраться. Я отбросил одеяло в сторону и сел на кровати. Моментально напомнили о себе последствия ранений: от рези в боку перехватило дыхание, правую руку начали разрывать ритмичные судороги боли, а по позвоночнику в голову потекли потоки огня. Тихо, тихо, только без резких движений. Что там Долгоносов говорил? Я приложил к вискам ладони и попытался почувствовать бегущие внутри меня токи силы. Явных следов присутствия стылой лихоманки обнаружить не удалось, но что-то же не давало мне вспыхнуть от неравномерно расползшихся по телу остатков драконьего зелья? Сосредоточившись, я начал разгонять энергию огня равномерно по всему организму. Так, концентрируемся на темечке и медленно опускаемся вниз, позволяя просачиваться сквозь созданную волей пелену только каплям чужеродной энергии. Главное, не зацепить еще действующие лечебные заклинания Долгоносова. Под конец процедуры ступни запылали огнем, и пришлось повторить действие в обратном порядке. Результат не впечатлял. Рассеять удалось только наиболее крупные скопления и переплетенные жгуты сжигающей меня силы. Для более тонкой работы не хватило ни знаний, ни, честно говоря, способностей. Какой из меня колдун, так, смех один. Жар отступил, но перед глазами замелькали звезды, а комнату пронзили странные светящиеся линии. Это что за глюки? Видение возникло только на мгновение и тут же пропало. Перенапрягся?

Я прислушался к своим ощущениям. Вроде бы стало получше. По крайней мере, отступил риск вспыхнуть, словно подпаленная петарда. Ненадолго — запал по-прежнему тлел, — но отступил. Прав был Долгоносов: опытный колдун в моей ситуации еще имел весьма скромные шансы на успех, у меня их не было вовсе. Но одну идею проверить стоит. Только бы деньги никто не скоммуниздил, и Обрубок никуда не свинтил. Медленно поднявшись с кровати, я первым делом подошел к окну, ладонью прогрел намороженный иней и выглянул на улицу. Городская клиника. Второй этаж. Северное крыло. Утро. На синем с черным отливом небе ни облачка. Холод, наверное, собачий.

Открыв скрипящие дверцы, с надеждой заглянул в шкаф. На полках валялись мои вещи. Надо же, не позарились. Оставив мелочовку на потом, я натянул трико, теплые штаны и носки. Футболку и фланелевую рубашку пришлось выкинуть в мусорное ведро — на них засохла настоящая корка крови — потом подумал, вытащил их из ведра и засунул под матрац. Не дело, конечно, свои вещи с кровавыми пятнами оставлять, но если кто-то так уж нуждался в моих волосах, обрезках ногтей, слюне или крови, времени заполучить их у него было предостаточно. Кофта почти не заляпана, ее натянул прямо на голое тело. Что еще? Ушанка, метательный нож и ремень. А в пластиковом пакете что? Пробитая фляжка, командировочные документы, цепочка, крестик, кольцо с «Дыханием севера». Ого — «Чешуя дракона» на месте! Что-то про нее говорили — а, потом припомню. Мерзко поблескивал закатившийся в угол пакета оберег с пауком. Брать не буду, пусть здесь валяется.

Я шагнул к соседнему шкафу, открыл растрескавшуюся дверцу, снял с крючка фуфайку — столько дыр, что уже и не фуфайка, а самый настоящий дуршлаг — и похлопал по карманам. «Макаров»? Вот так подарок. Кроме заряженного пистолета в кармане валялись вытащенные из распоротого потайного кармана деньги. Ты смотри, не сперли! Вот это дисциплина! Неужели люди Царько так боятся своего начальника? Четыре с копейками тысячи рублей, одна золотая пятирублевка и четыре новеньких серебряных рубля многих могли бы ввести в искушение. И серебряная фляжка весит немало. Да, кстати, сколько серебра в монетах? 7,78 грамма. Неплохо. Рубли отчеканены в технике «пруф», но, давно вытащенные из коробочек, они утратили свой блеск и были заляпаны отпечатками пальцев. Это ничего, мне не коллекцию собирать.

Пистолет я убрал в правый карман, нож — в пришитые на штанину петли, зашнуровал ботинки и, непонятно зачем прихватив паучий оберег, уверенно вышел из палаты. Никого. Ну и темень здесь! Хоть бы пару лампочек вкрутили. И куда теперь? Здание клиники имело форму буквы «П», моя палата находилась примерно посередине одного из боковых крыльев. Бывать здесь раньше доводилось нечасто, а поэтому, решив лишний раз не плутать по темным коридорам, я двинулся по более-менее знакомому маршруту. Если не ошибаюсь, за этой дверью небольшой холл с выходом на лестницу. Так и оказалось. Но лучше бы мне ошибиться.

— Куда собрался? — Резко крутнувшись на месте, Катя развернулась ко мне от высокого — от пола до потолка-окна. Благодаря застекленным оконным проемам, почти полностью занимавшим две стены, угловая комната была хорошо освещена. От контраста с темным коридором заслезились глаза.

— Дела, дела, — пробормотал я и бочком двинулся к выходу. Желание выяснять отношения пропало без следа. Возникшее чувство тревоги и усилившееся дурное предчувствие гнало меня прочь.

— Дела? Ты понимаешь, чем рискуешь? Тебя же не пролечили до конца! — Девушка двигалась незаметно, но путь к лестнице оказался перегорожен.

— Все я понимаю, — разозлился я и пошел прямо на нее. — Только откуда такая забота о моем здоровье?

— Ты что несешь, Скользкий? — приподняв брови, ледяным тоном поинтересовалась Катя.

— Вот что. — Когда-то такого тона с лихвой хватало, чтобы у меня напрочь пропадало желание задавать вопросы, но сейчас я лишь еще больше завелся и вытянул вперед руку с зажатым меж пальцев оберегом.

— Это было для твоего же блага. — Делать вид, что не понимает, о чем речь, валькирия не стала и, пожав плечами, отступила на шаг к окну.

— Да что ты говоришь?! — В глазах потемнело, на пальцах вспухли волдыри ожогов, и оберег расплавленной серебряной капелькой упал на пол. Дорога к лестнице теперь была свободна, но меня уже понесло.

— Да послушай! Это был единственный шанс оставить тебя в живых! — с надрывом крикнула мне в лицо Катя. — Иначе тебя живым из Форта не выпустили бы!

— А просто предупредить нельзя было? — Я ухватил отступающую от меня девушку за плечи и пристально посмотрел в глаза. Жутко хотелось ей поверить, но позволить это себе я не мог. — Я ведь тебе доверял...

— Не могла я ничего сказать. Ты бы не поверил, да и не изменило бы это ничего — слишком ставки высокие. — Катя отшатнулась от меня, но вырваться не смогла. На лестнице застучали чьи-то шаги, распахнулась дверь, и в холл ввалились несколько человек. Катя моментально вновь обрела уверенность в себе. — И сейчас не поздно все исправить. Вернись в свою палату, мы оплатим еще один день лечения, а завтра можешь быть свободен.

Завтра. Заманчивое слово. Завтра все будет хорошо. Завтра все будет. Завтра будет. Завтра. А сегодня потерпи или расслабься и получай удовольствие. Стиснув зубы, я лихорадочно искал выход. Скосив глаза, мне удалось разглядеть вошедших в холл валькирий. У двух в руках автоматы — на своей территории Лига плевать хотела на запрет огнестрельного оружия, — у третьей арбалет. К лестнице не пробиться. Что же делать?

— Здешний главврач потрясающий специалист, если кто-то и может излечить тебя от стылой лихоманки, так это он, — завела старую шарманку Катя. Девушки остановились у двери и в разговор не лезли.

— Где твои крылья?.. — наконец приняв решение, усмехнулся я. Насчет некоторых людей мы уверены, будто знаем их лучше, чем самих себя. Опасное заблуждение. Моя бывшая подружка очень хорошо меня успела изучить, но людям свойственно меняться. Причем совсем не в лучшую сторону. И меня к исключениям отнести было никак нельзя. Блин, да кто бы мог подумать, что я до такого докачусь? Гадко на душе, но выхода нет...

— Что?! — приоткрыла рот от изумления Катя. К такой моей реакции она явно оказалась не готова.

Воспользовавшись мигом растерянности, я обхватил ее и рванулся к окну. Она успела только взвизгнуть, и мы вышибли оконное стекло. Вниз полетели осколки стекла, вслед за ними вывалились мы. Я приземлился сверху. Клацнули зубы, рот наполнился кровью. Падение со второго этажа смягчил сугроб на газоне, но все же удар оказался слишком жестким. «Как бы Катя ничего себе не сломала», — мелькнула и тут же без следа сгинула подленькая мыслишка. Не сломала... Ага, и из окна она сама по себе выпала. Сама виновата, в общем. Ну ты и сволочь...

Не тратя время на самобичевание, я, взвыв от пронзившей спину боли, откатился от валькирии и юркнул под балкон. Вовремя — сверху ударила автоматная очередь. Врешь — не возьмешь. Прыгать со второго этажа никто не рискнет, окна на первом этаже забраны решетками, а значит, у меня есть несколько минут на то, чтобы отсюда убраться. Только бы они какой магической гадостью не шарахнули. С другой стороны, атакующие заклинания никогда не были сильной стороной ведьм Лиги. Одна проблема — соседний дом метрах в ста, да еще через ограду перелезать придется. Пока добегу, свинцом нагрузят по самое не могу, стрелять-то Сестрички выучились неплохо. Что делать? Эх, сейчас бы чуть-чуть магической энергии, четверть карата, не больше — для воплощения подсмотренного у Жана заклинивания силового щита и этого хватит. Мне припомнился расплавившийся в пальцах оберег, и я хрипло рассмеялся. А почему бы и нет? Терять-то нечего.

Глубоко вздохнув и мысленно повторяя последовательность действий, я сконцентрировал у солнечного сплетения всю доступную энергию драконьего огня и направил ее в заклинание щита. Обжигающая сила никак не желала подчиняться, так и норовила вырваться на волю и сжечь все вокруг, однако под моим давлением хлынула в окружившую меня пелену. И сразу мир посерел, а его мельчайшие детальки отпечатались на сетчатке глаза: трещины на кирпичной стене, запутавшийся в седых обрывках паутины сухой лист, бьющаяся на шее Кати жилка, ржавые штыри железной ограды. И тут же мной вновь завладел холод, ледяные щупальца которого моментально опутали тело и начали подбираться к сердцу. Научи дурака молиться...