Чтение 28–й страницы книги ~Песнь сауриалов~

— А теперь осторожней, девочка Оливия, — сказал он и наклонил камень, чтобы кончик ледяной иглы прикоснулся к желобку кинжала. Когда он убрал камень, игла упала в канавку, кончик иглы висел над концом клинка. Путеводец снова дохнул на клинок, чтобы игла парастихийного льда примерзла к кинжалу.
Путеводец поднялся и подбросил низ камня на ладони. — В этом куске должно остаться достаточно энергии, чтобы осветить мне дорогу к Акабару, — объяснил он Элии. — Если мне удастся уничтожить Моандера, но я не смогу выбраться из кучи, ты должна попробовать найти волшебника при помощи верхней половины камня.
— А ты можешь снова соединить половины? — спросила Элия.
Путеводец покачал головой.
— Никогда, — сказал он.
Внезапно Элия поняла, что бессмертие Путеводца не сможет уберечь его от смерти от рук божества. Он может никогда не вернуться к ней. Она просила его пожертвовать камнем, но не хотела, чтобы, он жертвовал жизнью.
— Позволь мне взять кинжал, — сказала воительница. — Моандер мой враг настолько, насколько и враг любого.
Путеводец покачал головой.
— Нет. Это мое дело, — твердо сказал он.
Стены и пол пещеры начали дрожать от приближения Моандера. Ласточки в пещере начали покидать свои гнезда и вылетать наружу.
— Оливия, осторожно опусти кинжал, — приказал Путеводец. — Теперь я попрошу назад мое кольцо сопротивления холоду. Оставь себе кольцо защиты. Такой неосторожной, как ты, оно пригодится.
Оливия положила кинжал среди замерзших папоротников. Путеводец взял свое кольцо защиты от холода и надел его на палец. Оливия торопливо отстегнула серебряный значок арферов, который дал ей Путеводец. Когда Бард наклонился, чтобы поднять кинжал, Оливия пристегнула значок к его тунике и сказала:
— Носи это на удачу.
— Но я дал его тебе. Он твой, — возразил Путеводец.
— Тогда ты вернешь его мне, хорошо? — подмигнула ему Оливия.
— Будь осторожна, маленькая богиня удачи, — прошептал Путеводец, нежно поцеловав ее в лоб. Он поднялся и посмотрел в глаза Элии.
— Помни, что бы не случилось, я люблю тебя, — сказал он. Прикоснувшись к знаку Моандера на ее руке, он пообещал:
— Я избавлю тебя от этого.
— Моандер начал двигаться быстрее! — закричал Дракон. — Ты должен поторопиться!
Поцеловав Элию в щеку, Путеводец подбежал ко входу. Гора зелени была всего в сотне футов, и ее вершина была теперь на уровне входа в пещеру. Восемь длинных отростков, оканчивающихся зубастыми ртами, потянулись от тела божества к пещере.
Грифт вернулся в пещеру и начал читать заклинание.
Дракон вытащил меч, приготовившись отразить нападение божества, но Путеводец толкнул паладина вглубь пещеры.
— Присмотри за Элией, — закричал он, перекрывая грохот.
Три отростка пролезли внутрь и схватив Путеводца, потащили к выходу из пещеры. Остальные отростки сунулись в пещеру за Грифтом и другими, но ударилась о невидимую стену силы, созданную магом. Сауриалы и две женщины были в безопасности, но могли только смотреть, как Барда тащат к телу Моандера.
Моандер все сжимал отростки вокруг ног и туловища Путеводца, но Бард заставлял себя сохранять спокойствие. Иглу парастихйного льда изолировало защитное заклинание. Барду было необходимо это заклинание расколдовать.
Отростки поднесли Путеводца к вершине тела Моандера, возвышавшейся на несколько сот футов над землей. От гниющей растительности шел пар и едкий запах. Над поверхностью божества колыхались сотни отростков, оканчивающихся глазами и ртами. Один из отростков, оканчивающийся оленьим глазом, приблизился к Барду, с интересом изучая его.
— Ты захвачен отростками, — заявил рот божества. — Почему ты не повинуешься?
Путеводец засмеялся.
— Потому, что я не твой слуга, Несущий Тьму! Я твоя судьба.
Бард издал резкий звук, расколдовывающий заклинание вокруг парастихийного льда. С острия кинжала Путеводца ударил взрыв ледяного ветра.
Отростки замерзли и стали хрупкими, как стекло, рты на них завизжали.
Путеводец ударил кинжалом удерживающие его отростки, и те рассыпались на куски.
Моандер мгновенно понял, какую ошибку совершил. Божество приказало своим слугам направить большую часть его силы на защиту от огня, оставив себя уязвимым для холода. Парастихийный холод, исходящий от острия кинжала Путеводца был опасной угрозой. Божество отбросило мысль о пленении Барда. Спасение было важнее.
Путеводец парил над телом божества, вытянув половину волшебного камня. Он подумал об Акабаре Бель Акаше. При воспоминаниях об их споре по доводу путеводного камня в голове Барда возникло лицо волшебника. Из половины камня в середину торы гниющей зелени ударил луч яркого света.
Глаза на концах отростков зажмурились. Без предупреждения из тела божества в Путеводца полетело целое дерево. Бард дернулся в сторону и попал в засаду.
Путеводец увидел, что в него летят сделанные из небольших деревьев копья.
Несколько слегка задели его, но одно воткнулось в бедро. Бард вытащил копье.
Пора было перестать быть мишенью. Вытянув перед собой кинжал, Путеводец бросился в сторону Моандера, следуя за лучом камня.
Растительность на поверхности божества съежилась при приближении Барда и ломалась, как стекло. Путеводец проник внутрь Моандера. Он слышал, как рты божества кричат от боли. Куча дергалась и тряслась. Барда швыряло, как игральную кость в стакане. Он ломал своим телом замерзшие ветви, отростки и трупы диких животных.
Внезапно тряска прекратилась. Путеводец пришел в чувство и снова пошел по лучу путеводного камня. Чем глубже он проникал в тело божества, тем теплее становилось, поэтому холоду парастихийного льда требовалось больше времени, чтобы заморозить отростки, пытавшиеся схватить и задушить Барда. Путеводцу приходилось тратить все больше и больше сил, прорубая себе дорогу.
Бард чувствовал слабость от усталости и потери крови. Он уже начал подумывать о том, чтобы прекратить свои поиски, когда луч путеводного камня ударил в темноту, которую не мог осветить. Путеводец замер от удивления и страха, Тьма представляла собой дверной проем, Путеводец мгновенно узнал это место. Это были ворота между Затерянным долом и уровнем Тартар, этими воротами Моандер воспользовался, чтобы переправить в Королевства своих слуг-сауриалов.
Все тело божества было построено вокруг этих ворот.
Естественным обиталищем Моандера была Бездна. Должно быть, он протащил Акабара через ворота, сквозь Тартар в свое жилище в Бездне.
Внимание Барда привлек маленький драгоценный камень у ворот. Он подобрал его, чтобы осмотреть внимательнее. Формой, и цветом он был похож на каплю крови, на ощупь оказался теплым. Очень теплым. Казалось, что в нем пульсирует огромная сила. «Может быть, это семя, которое воскресило Моандера? — задумался Путеводец. — Что случится с новым телом божества, если оно будет отделено от семени воротами?»
Бард попробовал бросить камень в ворота, но он отскочил обратно. Он понял, что камень должно нести живое существо. Путеводец подобрал камень и сунул его в сапог. Он подошел к воротам и остановился перед ними.
В молодости Бард несколько раз бывал на небесном и астральном уровнях.
Став старше он исследовал несколько стихийных и парастихийных уровней. По приговору арферов он был сослан в место между уровнем положительной энергии и квазистихийным уровнем. Но мысль о том, чтобы пройти через ворота, ведущие на внешний уровень, тем более такой опасный, как Тартар, наполнила его ужасом. По словам мудрецов твари из Бездны и Гадеса постоянно воюют между собой за это ядовитое место и обращают в рабство любое замеченное ими существо.
Дракон прыгнул через подобные ворота в Тартар, чтобы подобраться к злым тварям. После этого паладин был захвачен демоном Фальшем и попал в Королевства.
Паладин сильно пострадал от рук Фальша, но выбрался из Тартара живым. Сауриалы — слуги Моандера тоже выжили после того, как им пришлось пройти через Тартар.
Бард вслух пристыдил себя за нерешительность.
— Путеводец Драконошпор должен победить свои страхи.
Он решил, что это будет проще, чем появиться на глаза Элии без Акабара.
Путеводец глубоко вздохнул и пролетел через темную дыру, следуя за лучом путеводного камня.
* * * * *
Когда Элия, Оливия, Дракон и Грифт увидели, что Путеводец проник внутрь тела Моандера, они почувствовали надежду. Божество закричало в агонии, потеряло равновесие на горном склоне и покатилось вниз в долину, теряя огромные куски своего тела. Потом оно замерло. Путешественники выскочили из пещеры и долго смотрели на упавшее тело божества, но ни Путеводец, ни Акабар не появились.
Элия решила было спуститься в долину и самой сразиться с божеством, как вдруг почувствовала, прикосновение чего-то горячего к правой руке. Она взглянула на руку и радостно закричала:
— Он исчез! Знак Моандера исчез! Бог мертв!
Дракон схватился за грудь от боли, которую вызвало исчезновение знака, затем обнял Элию.
— Путеводец уничтожил Моандера! — весело закричала Оливия.
— Нет… он только уничтожил тело Моандера в этом мире, — напомнил остальным Грифт. Его слова омрачили радость тенью плохого предчувствия.
Глава 20. Путеводец в подземном мире
Пройдя сквозь темные ворота в теле Моандера, Путеводец оказался висящим в нескольких футах над болотом, разделенным рекой. От болота шел тусклый красный свет, наполняя поверхность вокруг певца дьявольским сиянием. На болоте лежали увядшие коричневые растения. К счастью, действие летательного заклинания Путеводца еще не окончилось. Прикасаться к болоту или растениям ему совсем не хотелось. Река была черной, как ночь и текла быстро и плавно. Хотя Бард никогда не был в Тартаре, он достаточно знал об этом уровне и понял, что это река Стикс. Одно прикосновении или глоток из нее приносят полное забвение.
Должно быть, до его появления, воздух на этом уровне был теплым, но вокруг его замораживающего кинжала он оставался холодным. В небе над собой Бард видел шары, светящиеся тусклым красным цветом. Эти шары были как будто нанизаны на невидимую веревку. В каждом мире основного материального уровня была отдельная сфера Тартара. Путеводец был в сфере, связанной с Королевствами, а где-то была сфера Тартара, относящаяся к родному миру сауриалов. Между сферами был воздух, поэтому он мог долететь от этой сферы Тартара к сауриальской, но это не было его целью.
В этом месте свет половины путеводного камня стал тусклым, как свет свечи в почти лишенном воздуха пространстве. Бард едва мог разобрать след луча, указывающего положение Акабара. Путеводец последовал за лучом. Свет указал на берег реки и остановился.
Он понял, что надо воспользоваться лодкой. Если он попытается двигаться сам, то привлечет внимание множества злых тварей, вроде Фальша, которые населяют этот мир и захватывают глупцов вроде Дракона и его самого, сующихся куда не следует. Даже если его и не заметят подобные существа, он может легко заблудиться в Этом месте и бродить здесь долгие века.
В его голове возникла неясная мысль о том, чтобы позвать Харона, Перевозчика Стикса. Но это требовало некоторых волшебных заклинаний, которыми он не владел. Вместо этого Путеводец решил воспользоваться тем волшебством, что осталось у него помимо сломанного путеводного камня и кинжала, которые могут пригодиться, чтобы освободить Акабара из рук Моандера. Он достал из-за пояса взрывающий рог. Если не получится вызвать Харона, то по крайней мере это может привлечь внимание одного из лодочников, перевозящих по реке пассажиров.
Путеводец не стал настраивать инструмент на разрушающее воздействие, а воспользовался им, как обычным рогом. Он сыграл марш, который сочинил когда-то в честь легиона солдат, погибшего за один день сражения. Это показалось ему подходящей мелодией для этого места. Затем он стал ждать.
Меньше, чем через минуту, черная река вспенилась и закипела, выше по реке возник сверкающий серебряный туман, который поплыл вниз по течению. Когда туман приблизился, Путеводец смог различить в нем острый нос лодки. Внезапно из тумана появилась и сама лодка, черная, как воды Стикса. Туман исчез.
На корме лодки стоял человек, который направлял ее вдоль берега при помощи шеста. Лодка остановилась рядом с Путеводцем, несмотря на быстрое течение лодочник удерживал ее на месте без видимых усилий. Увидев лодочника, Путеводец удивленно раскрыл глаза. Это был сам Харон, а не кто-нибудь из его помощников.
На Хозяине Стикса был длинный черный шелковый плащ с капюшоном, подбитый горностаем. Под капюшоном лицо Харона было изможденным, а глаза горели огненно-красным. Руки, державшие шест, казались руками скелета. Он молча стоял в лодке.
— Я Путеводец Драконошпор, — представился певец. — Я ищу Акабара Бель Акаша. Его унес бог Моандер, который обитает в Бездне.
Харон поднял руку.
— Ты возьмешь в уплату этот рог? — спросил Бард.
Харон сделал знак, чтобы Путеводец еще раз дунул в рог.
Путеводец повторил марш в честь погибшего легиона.
Харон кивнул и протянул руку. Путеводец положил рог на его ладонь, стараясь не прикоснуться к нему.
Харон положил рог у своих ног и показал Путеводцу, чтобы он садился в лодку. Бард подлетел к лодке и постарался как можно осторожнее сесть в нее, но к его удивлению лодка не покачнулась под его тяжестью. Внутри лодка была сухой и пустой, не считая его, перевозчика и рога. Путеводец сел вперед лицом, чтобы не смотреть на Харона, от взгляда которого ему становилось не по себе. Ни качки, ни движения воздуха не ощущалось даже когда Харон вывел лодку на быстрое течение на середине реки. Лодка казалась такой неподвижной, что Путеводец чувствовал себя как в гробу, закопанном в землю.
От созданного парастихийным льдом холода над водой поднимался пар. Бард оглянулся, чтобы посмотреть, не мешает ли холод Харону. Казалось, что тот не обращает внимания не только на холод, но и на присутствие Барда. Путеводец вспомнил, что перевозчик путешествует по внешним уровням, по сравнению с которыми Долина Ледяного Ветра кажется теплой.
Путеводец осмотрел окружающие пространства. Болото по обоим берегам реки было угнетающим зрелищем. На сколько хватало глаз все было покрыто мертвой коричневой болотной травой. Однообразие нарушалось только низкорослыми кустами, лишенными листьев. Несмотря на тепло и влажность, ничего не росло. Только после сильнейшего шторма, когда дождь на какое-то время смоет яд почвы, в этом необитаемом месте сможет выжить какое-нибудь растение.
Чтобы отвлечься от окружающей его мрачной сцены, Путеводец попытался подумать об Оливии и Элии. Он пытался вспомнить их лица, то, как они пели вместе в Поющей Пещере, прикосновение их рук, но воспоминания не приходили к нему. Он вспомнил, что река Стикс уносит воспоминания о живых.
Вместо этого Путеводца наполнили воспоминания о Шуте, Кирксоне и Мэйрайе.
Казалось, он не думал больше ни о чем несколько часов, пока Харон направлял лодку вдоль извилистых берегов реки. С каждой минутой в нем росло желание броситься в реку, чтобы забыть зло своей жизни.
Путеводец с тревогой встряхнулся, вспомнив, что река может забрать все его воспоминания как хорошие, так и плохие. Он забудет свои песни… Оливию… даже Элию. Бард не понял, является ли очарование забвения действием колдовства темной воды и унылого пейзажа или его собственной слабости, он должен как-то с этим бороться. «Песня, — подумал он. — Я должен петь песню».
Путеводец не был уверен, нравится ли Харону музыка, поэтому начал мурлыкать «Слезы Селины». Харон ничем не проявил своего раздражения или неудовольствия, с берегов на лодку ничего не прыгнуло, и Путеводец запел со словами. На середине песни он задумался о том, что Оливия может быть права, и лучи Селины поют ее дуэтом. Он начал песню с начала и в первый раз за триста лет с тех пор как написал ее, начал изменять стихи, чтобы они подходили для дуэта. К тому времени, когда Харон направил лодку к противоположному берегу, Бард чувствовал себя, как будто изменил всю свою жизнь. Он поблагодарил перевозчика, хотя уже внес плату своим рогом. Харон принял его благодарность, кивнув головой.
Путеводец завис над лодкой и пролетел несколько футов до твердой почвы.
Пока он думал о своей музыке, он не замечал изменений в окружающей местности, но теперь он с отвращением осматривал пейзаж. Болота Тартара не были и наполовину ужасны, каким с первого взгляда казалось королевство Моандера в Бездне. Берег был покрыт скользким коричневым навозом, громоздились разлагающиеся трупы и гниющие растения, воздух был наполнен зловонием. Не будучи уверен, что хочет продолжать свое путешествие в столь отвратительном месте, Путеводец обернулся к Харону, но перевозчик и его лодка уже исчезли.
Радуясь, Что его летательное заклинание еще не исчезло, Бард вынул половину камня. Луч света указывал в сторону противоположную реке. Вонь была невыносимой, но у него не было выбора. Пролетая над горами мусора, Путеводец задумался, не является ли королевство Моандера свалкой для остальных шестисот шестидесяти пяти слоев Бездны.
Бард не успел еще далеко улететь, когда заметил краем глаза большой драгоценный камень, но когда он приземлился и. наклонился, чтобы поднять его, то увидел, что это кусок гнилого плода. Потом ему показалось, что его глаза видят серебристый меч, который оказался покрытой слизью костью огромного животного. Он попытался подобрать книгу в золоченом кожаном переплете, но увидел, что держит гнилое полено, покрытое личинками. Бард понял, что эти иллюзии пытаются отвлечь его от поисков. Он полетел дальше, не обращая внимания на чудившиеся ему ценности, какими бы привлекательными они не казались.
Следуя дальше за лучом путеводного камня, Бард миновал нескольких слуг Моандера. Хотя большинство из них казались людьми или эльфами, некоторые были зверями — слонами, лошадьми, котами, собаками, оленями, соколами, воробьями, или волшебными созданиями вроде драконов или антов. Некоторые были из других миров, поэтому Путеводец не смог их узнать. Но у всех было общее — отростки, росшие из их тел, управляющие их действиями и подчиняющие Моандеру. Путеводец понял, что если бы он не казался подчиненным, то не смог бы незамеченным пройти по этому королевству.
Свет путеводного камня привел Барда к огромному холму, напоминающему своим размером гору, на которой стоит город Айлаш. Сначала Путеводец подумал, что это крепость Моандера, но приблизившись, понял, что это истинное воплощение Моандера, которое содержит его сущность. Если уничтожить это воплощение, а не какую-либо из оболочек, которыми божество владело в мирах основного материального уровня, Моандер навсегда прекратит свое существование.
Воплощение Моандера в Бездне было кучей гниющей растительности, но раз в пять больше того, которым он владел в Королевствах. Тысячи отростков, оканчивающихся ртами и глазами волновались над горой, оранжевые реки отравленной воды текли по склонам. Несмотря на свои огромные размеры, казалось, что истинное воплощение Моандера дрожит от исходящего от кинжала Путеводца холода.
У подножия холма стоял Акабар Бель Акаш. Вокруг его колен обернулись слизистые отростки, подобным образом были связаны его руки. Глаза были закрыты, он молчал.
— Стой, Безымянный Бард! — закричали хором рты Моандера.
Путеводец остановился.
— Ты поступил глупо, что пришел сюда, — заявили рты Моандера. — уничтожив мое тело в Королевствах, ты стал моим врагом навсегда. Но, несмотря на твои преступления против меня, я восхищаюсь твоей находчивостью. Думаю, что позволю тебе жить, как моему слуге. А теперь достань семя силы, которое украл из моего тела в Королевствах.
Путеводец сунул в сапог половину путеводного камня и вытащил крохотный кристалл цвета крови, который нашел у волшебных ворот внутри тела Моандера в Королевствах. По-видимому, шагнув через ворота и отделив камень от Королевств, он. действительно лишил божество силы, которой оно владело в Королевствах.
Если он разобьет камень, Моандер никогда не восстановит свою силу, и Королевства будут навсегда спасены от Моандера. Даже если он отдаст его Моандеру, пройдут годы, пока божество найдет способ построить себе новое тело в Королевствах, и у людей Королевств будет время приготовиться к появлению Несущего Тьму.
— Я отдам тебе твое семя, Моандер, — сказал Путеводец, — в обмен на Акабара Бель Акаша и безопасный выход из твоего королевства. Даже если я навсегда останусь твоим врагом.
Он ехидно ухмыльнулся.
— Надменный дурак. Я могу убить тебя на месте, — зарычали рты Моандера.
— Подозреваю, что нет, — ответил Бард. — Если бы мог, то убил бы меня, как только я появился в твоем королевстве, но ведь ты не смог? Ты использовал большую часть своей силы за эти несколько месяцев, подчиняя сауриалов и заставляя их выполнять твои приказы. Должно быть, ты немного устал. Твое истинное тело также уязвимо для холода, да? Я вижу, что твои отростки дрожат от ледяного воздуха, который окружает мой кинжал. С другой стороны, я могу легко раздавить твое драгоценное семя. Отпусти Акабара, и я верну семя, — приказал Путеводец.
— Нет, — сказал голос. Этот голос был похож на голос Акабара, но этого не могло быть, поскольку губы волшебника не двигались. Путеводец с удивлением увидел, как от тела Акабара скользнул белый туман и полетел к нему.
— Нет! — закричали рты Моандера.
Туман превратился в полупрозрачное тело Акабара.
— Акабар, это ты? — спросил Путеводец туманную фигуру.
— Это мои дух и душа, — раздался голос из тумана. — Моандер поработил мои тело и мозг, но эту часть меня он не смог захватить. Путеводец, я не могу позволить тебе торговаться о моей жизни. Я скоро окончу свою жизнь. Я приготовился поселиться на другом уровне.
— Но Элия хочет, чтобы я вернул тебя, — возразил Путеводец.
— Да, — с улыбкой ответил дух волшебника. — Элия всегда была очень требовательна. Путеводец, я оставался с этим чудовищем только, чтобы дождаться твоего прибытия. В моих снах боги света сказали мне, что я должен научить тебя.
Теперь, наконец, я знаю, что должен рассказать тебе. Во-первых, пойми, — сказал дух тоном южного ученого:
— Это тело позади меня истинное тело Моандера. Если оно будет уничтожено, сущность Моандера будет уничтожена полностью и навсегда.
— Акабар, — сказал Путеводец. — Я уже знаю это. Мне это не важно. Я пришел за тобой.
— Теперь следующее, — продолжил дух Акабара. — У тебя есть сила, чтобы уничтожить истинное воплощение Моандера. Ты прав — это тело слабо. Сожми посильнее семя силы, Путеводец Драконошпор, с ним и со своим кинжалом холода ты сможешь уничтожить божество.
— Уничтожь меня! Уничтожь волшебника! Уничтожь себя! — пели голоса Моандера. Но в их голосах чувствовался страх.
— Ты действительно можешь при этом погибнуть, — сказал дух Путеводцу.
— Я пришел сюда не для того, чтобы убивать Моандера, — возразил Путеводец.
— Я пришел забрать тебя. Моандер, освободи тело и мозг Акабара, и я уйду отсюда.
— Обещаешь? — с готовностью спросили рты Моандера.
— Нет, — сердито закричал дух Акабара. — Путеводец, — торопливо сказал он, — я понимаю, что это не та судьба, о которой ты думаешь, но если ты сейчас не уничтожишь Моандера, ты потеряешь единственную возможность избавиться от этого чудовища. Наконец, пойми это, — сказал дух волшебника, завершая свой рассказ. — Так умирает бескорыстный человек.
Дух Акабара поднял руки и позвал на термитском языке богов света.
Путеводец узнал имена многих богов, хотя не смог понять большую часть того, что сказал дух Акабара. Последними словами духа была термитская молитва, которую Бард узнал.
— Боги моего сердца, потребуйте своего преданного слугу, — закричал дух Акабара, и яркий, как солнце в пустыне свет окутал дух волшебника. Свет был настолько ярким, что Путеводец повернулся спиной и закрыл глаза.
Рты Моандера закричали от страха и ярости. Глаза божества ослепли, и оно почувствовало, что лишилось своего заложника.
Свет исчез, с ним душа и дух Акабара. Тело Акабара рассыпалось в пыль.
Путеводец испытывал благоговейный трепет. Он не мог забыть о жертве Акабара, повернуться и пойти домой. Только глупец может принять удачу, которую за эти два дня подарила ему Таймора, и не дать ничего взамен. Одной рукой бард сжал семя, созданное из крови Акабара и силы Моандера, другой кинжал с парастихийным льдом. Он полетел к телу божества.
— Уничтожь меня! Уничтожь себя! — истерически орали рты Моандера.
— Только мое тело, Моандер, — сказал Бард. — Не мою душу.
Путеводец развернулся и полетел на тело божества, вытянув кинжал с парастихийным льдом. Пробившись внутрь Моандера, он погрузился в полную темноту и забытье. Его глаза ничего не видели, его тело ничего не чувствовало, его мозг стал пуст.
Глава 21. Новые жизни
В Затерянном доле Элия, Грифт, Дракон и Оливия больше часа ждали, глядя на гору гниющей зелени в поисках какого-нибудь признака Путеводца или Акабара. Они не появлялись, волнение Элии стало непереносимым.
— Мы должны найти их! — заявила она, направившись к тропинке, которая вела вниз в долину, но Грифт положил ей руку на плечо.
— Воспользуйся камнем, — тихо сказал он.
— Что? — смущенно переспросила Элия.
— Половина путеводного камня, что осталась у тебя.
Элия вытащила камень из-под плаща. — Акабар, — сказала она, думая о волшебнике, но камень даже не засветился. Руки Элии задрожали.
Маг взял камень из рук Элии.
— Я проверю на Сладкоголосом, — сказал он, думая о жреце-сауриале, которого спас раньше. Камень засветился и направил слабый луч света в сторону восточного склона долины.
Затем Грифт произнес имя Барда, вспоминая его лицо, затем его голос и наконец его песни. Камень никак не среагировал.
— Есть много причин, почему он не может их найти, — сказал маг. — Они могут быть подчинены, под действием заклинания необнаружения, или… — Грифт замолчал.
— Или мертвы, — прямо сказала Элия. Не было смысла отрицать. Она была ошеломлена. Путеводец спас Королевства от Моандера, но это стоило жизни ему и Акабару.
— Мы должны позаботиться о живых, — через некоторое время сказал Грифт. — Сауриалам нужна наша помощь.
Элия кивнула, но когда путешественники пошли к восточной стороне долины, воздух вокруг них был наполнен ароматом роз и плачем Элии и Оливии.
* * * * *
В свете раннего утра Оливия карабкалась обратно к Поющей Пещере. Она провела остаток ночи, помогая сауриалам, пока ей не стало плохо от вида их чешуи. Ей необходимо было поспать, но еще больше ей нужно было побыть одной.
Она села у входа в пещеру, смотрела, как над Пустынными Горами восходит солнце, слушала, как вокруг свистит ветер и тихо плакала.
Кто-то в пещере позади нее вежливо кашлянул и спросил:
— Госпожа Раскеттл? С вами все в порядке? Оливия вяло обернулась. В пещере стоял Брек Орксбэйн, за ним Эльминстер, Морала, Морнгрим, Зара и три молодых сауриала.
— Вы немного опоздали, — сказала Оливия. — Мы уже позаботились о Моандере… Путеводец, сделал это.
Взмахом руки она указала на полосу покрытой инеем растительности, которая тянулась вниз по склону, оканчиваясь огромной кучей замороженной зелени.
Лорд Морнгрим присвистнул.
— Как он сделал это? — спросил он.