глазами в темноте какие-то разводы.
что-то царапает корпус ее "скаута". Это был неприятный звук, как будто
острием гвоздя водили по стеклу.
по клавише внешнего освещения.
или доже косяк непонятных существ, медленно плавающих в толще воздуха. "Они
похожи на мант - черных крылатых рыб" - пронеслись вдогонку новые образы.
Однако пушки с обоих манипуляторов уже соревновались в стремлении разорвать
врага на куски, и, вторя им, захлебывались злостью орудия двух других
"скаутов".
и пули были везде, и яркие вспышки сгоравших врагов слепили, словно
праздничные петарды. Вместе с тем Саломея чувствовала, как в ее машину
впиваются заряды и с чавкающим звуком проходят насквозь.
привело бы к остановке пушек.
пробегали дорожки "своих" пуль. Однако Салли этого не боялась, опасаясь лишь
гранаты из лаунчера.
замолчала штатная пушка. Ее патронный короб опустел, и только танковое
орудие продолжало бить в поредевшего врага.
ускользнули в широкий проход, но один из них не смог подняться и взорвался.
потолка камешками.
внизу, разобрать было трудно.
что та буквально изрешечена сверху донизу. Однако ее прожектора уцелели и
изливали слабый свет на противоположную стену. Но вот "скаут" Фэйт
покачнулся и, отделившись от стены, стал медленно падать вперед. Он со всего
маху врезался в каменный пол и поднял в воздух еще больше пыли, сделав все
пространство совершенно непроницаемым для света.
Фэйт... - уже тише произнесла она.
можно помочь?
Двое из них выскочили в карьер, а еще трое забрались на поверженный "скаут"
и стали изучать состояние кабины.
атакой их становилось все меньше. В прошлый налет погиб медик, словно за
ненадобностью. Ведь страшные пули дольтшпиров не оставляли раненых.
необходимо было разговаривать, слышать свой голос и чувствовать, что она еще
жива.
она считала себя потенциально необходимой. Нужной.
расположением. Но только не сейчас, когда потрясение и страх за свою жизнь
из каждого делает бесполое отупевшее существо. Сейчас бы очень пригодился
мимолетный взгляд Жака, его случайное прикосновение и даже - просто
присутствие.
Саломея.
двадцати, и это внушало хоть какой-то оптимизм.
встревоженный голос Бонн. Она старалась казаться рассерженной, но Саломея
поняла все правильно. Бонн подумала, что осталась совсем одна.
в правой пушке четыреста, в левой пятьсот двадцать.
штук. Целое богатство.
вытащили солдаты. Даже с высоты роста "скаута" было видно, что Фэйт нельзя
опознать. Впрочем, этого и не требовалось.
вслед за этим из его пробоин хлынула рабочая жидкость.
механическая душа.
в бассейн, окатив его водой. - Сукин сын, - негромко произнес Билл, улыбаясь
вынырнувшему идиоту и делая вид, будто все происходящее ему очень нравится.
Выглядело это отвратительно, но ничего другого придумать было просто
невозможно и требовалось принимать правила игры, которые определял Джулиан
Эйр.
информации", и именно от него зависело, насколько удастся перекрыть все
каналы утечки информации.
пьянствовали активисты профсоюзного движения журналистов. Им было мало того,
что Харченко оплачивал дорогую выпивку, закуску и девочек из лучших
борделей, которых гости заказывали целыми дюжинами. Они не только напивались
сами, но и требовали того же от "друга Билла".
уборщиц, этих несговорчивых фурий, чтобы убрать накопившуюся за ночь грязь.
Мало того, они отказывались делать это, если им не платили в день по
месячному жалованью. Поначалу Харченко пытался им угрожать, потом взывал к
их совести, но, как оказалось, совести у уборщиц было не больше, чем у
самого Харченко, и, если была возможность вздуть цену, они этим
пользовались. И хотя деньги он тратил казенные, условия, в которых
приходилось выполнять особое поручение, угнетали Билла все сильнее. Между
тем мистер Эйр тянул время и продолжал уверять Харченко, что для кворума не
хватает еще парочки важных людей и они вот-вот подъедут.
называл не иначе, как некоронованным королем журналистского андеграунда. Что
это значило, Харченко так и не понял, но посчитал, что мистер Анжу является
чем-то вроде крупного наркодилера. По крайней мере у него был вид типичного
мерзавца, а на каждом пальце красовались золотые перстни с большими камнями.
запирался с ними в отдельной комнате. Наутро эти бедняги появлялись бледными
и трезвыми и, ни говоря ни слова, быстро исчезали и больше, как заметил
Билл, на вилле не появлялись.
слишком уютно, ощущая неприятный скребущий взгляд "некоронованного короля".
шляпу, потрепал его по волосам.
каждый час...
Харченко поднял шляпу и снова водрузил ее на голову, Анжу опять смахнул ее
ударом ладони, при этом чувствительно задев хозяина шляпы по затылку.
дать Хорсту сдачи.
же, Билл, двинь старика Хорста по морде, ведь он этого заслужил. Двинь,
Билли, будь другом, а то меня здесь все боятся...
Харченко ни за что бы не решился, тем более что тот сам об этом просил.
Бить вас я не собираюсь...
потянулся к Харченко, чтобы лизнуть в лицо.
стулом, а Хорст, потеряв опору, со всего маху сел на угол этого стула.
держась руками за пострадавшее место.
напротив, смотрели на Харченко с симпатией и даже с восхищением, как на
героя-освободителя, прибывшего из далекой страны.
протолкавшись к герою.