Чтение 28–й страницы книги ~Фландская доска~

специалисту. Я знаю, что у вас бывают весьма важные заказы.

- Иногда.

- Даже мы в "Клэйморе" имели честь выставлять на аукцион кое-что из
картин, реставрированных вами. Например, Мадрасе из коллекции Очоа...

Ваша работа позволила нам на треть поднять стартовую цену. А прошлой
весной у нас проходила еще одна ваша вещь: по-моему, ."Концерт" Лопеса де
Аялы.

- Нет, это была "Женщина за пианино" Рохелио Эгускисы.

- Да-да, верно, простите за неточность. Конечно же, "Женщина за
пианино". Она пострадала от сырости, и вы выполнили свою работу
великолепно. - Он улыбнулся, когда их руки почти соприкоснулись, стряхивая
пепел с сигарет в стоявшую посередине стола пепельницу. - И вас устраивает
такая жизнь? Я имею в виду: работа время от времени, случайные гонорары...
- Он снова обнажил в широкой улыбке безупречный ряд зубов. - В общем,
жизнь вольного стрелка.

- Я не жалуюсь. - Хулия, сощурив глаза, сквозь дым изучала лицо своего
собеседника. - Мои друзья заботятся обо мне, находят мне работу. А кроме
того, я предпочитаю независимость.

Монтегрифо многозначительно взглянул ей в глаза.

- Во всем?

- Во всем.

- Что ж, значит, вам сопутствует удача.

- Возможно. Но я ведь много работаю.

- У "Клэймора" много разных дел, требующих специалиста вашего уровня...
Что вы об этом думаете?

- Думаю, что у нас нет никаких причин, чтобы не говорить на эту тему.

- Отлично. Мы могли бы поговорить более официально - через пару дней.

- Как вам будет угодно. - Хулия уперлась в глаза Монтегрифо долгим
взглядом. Она была не в силах дольше сдерживать насмешливую улыбку,
которая так и растягивала ей губы. - А теперь вы уже можете заговорить о
ван Гюйсе.

- Простите?

Девушка загасила в пепельнице сигарету и, подперев подбородок
переплетенными пальцами, чуть наклонилась к директору "Клэймора".

- О ван Гюйсе, - повторила она чуть ли не по слогам. - Если только вы
не собираетесь накрыть мою руку своей и сказать, что я самая красивая
девушка, какую вы встречали в жизни... или что-нибудь не менее
очаровательное в этом же роде.

Монтегрифо понадобилась всего лишь десятая доля секунды, чтобы привести
в порядок свою улыбку, и о" проделал это с полным самообладанием.

- Мне было бы весьма приятно сделать это, но я никогда не говорю таких
вещей до того, как выпит кофе. Что никоим образом не означает, что я о них
не думаю, - уточнил он. - Это просто вопрос тактики.

- Тогда давайте поговорим о ван Гюйсе.

- Давайте поговорим. - Их взгляды встретились, и Хулия смогла
убедиться, что, несмотря на улыбку, играющую на губах, его глаза не
улыбались, а смотрели на нее настороженно и выжидающе. - До меня дошли
кое-какие слухи, вы ведь знаете... Наш маленький профессиональный мирок -
это просто двор, населенный сплетницами; мы все знаем друг друга, -
вздохнул он с выражением некой укоризны в адрес только что описанного им
мира. - Полагаю, что вы обнаружили кое-что в этой картине. И, как мне
говорили, это "кое-что" значительно повышает ее ценность.

Хулия сделала бесстрастное лицо, хотя заранее сознавала, что этого
мало, чтобы обмануть Пако Монтегрифо.

- Кто вам рассказал эту чушь?

- Птичка начирикала. - Он задумчиво погладил пальцем правую бровь. - Но
это не важно.

А важно вот что: ваша подруга, сеньорита Роч, похоже, собирается
шантажировать меня...

- Не знаю, о чем это вы.

- Я уверен в этом. - Улыбка Монтегрифо оставалась все такой же широкой.
- Ваша подруга хочет уменьшить комиссионные, причитающиеся "Клэймору", и
за счет этого увеличить свои... - Он произнес это вполне равнодушно. - В
общем-то, по закону для этого нет никаких препятствий, поскольку у нас с
ней только устная договоренность; она может разорвать ее и обратиться к
другим в поисках более высоких комиссионных.

- Я рада, что вы так хорошо все понимаете.

- Как видите, понимаю. Однако это не мешает мне в то же время соблюдать
интересы моей фирмы...

- Я так и думала.

- Не стану скрывать от вас: мне удалось разыскать владельца вашего ван
Гюйса, этого пожилого господина. Точнее, я связался с его племянниками. Не
скрою также, что в мои намерения входило добиться, чтобы эта семья
отказалась от посреднических услуг вашей подруги и вела дела
непосредственно со мной... Вы понимаете?

- Абсолютно. Вы пытались выкинуть Менчу из игры.

- Можно называть это по-разному, но, полагаю, можно и так. - Его
бронзовое чело омрачилось, отчего на лице появилось выражение боли, как у
человека, услышавшего в свой адрес незаслуженное обвинение. - Плохо то,
что ваша приятельница, будучи женщиной предусмотрительной, заставила
хозяина картины подписать документ. Документ, заранее обрекающий на
неудачу любые шаги, которые я могу предпринять... Что вы об этом думаете?

- Думаю, что сочувствую вам. Надеюсь, в следующий раз вам повезет
больше.

- Спасибо. - Монтегрифо закурил еще одну сигарету. - Но, может быть, и
тут еще не все потеряно. Вы близкая подруга сеньориты Роч. Может, вы
сумели бы убедить ее... склонить к полюбовному соглашению. Работая все
вместе, одной командой, мы выжмем из этой картины немалый барыш, от
которого будет польза и вам, и вашей приятельнице, и "Клэймору", и лично
мне. Что вы об этом думаете?

- Думаю, что это вполне возможно. Но почему вы рассказываете все это
мне, вместо того чтобы переговорить с Менчу?.. Вы сэкономили бы стоимость
ужина.

Монтегрифо изобразил на лице искреннее огорчение.

- Вы нравитесь мне, и не только как реставратор. Если уж совсем честно
- очень нравитесь. Вы кажетесь мне женщиной умной и рассудительной, не
говоря уж о том, что весьма привлекательной... Я возлагаю гораздо больше
надежд на ваше посредничество, нежели на прямой контакт с вашей подругой,
которую - вы уж простите - считаю дамой несколько легкомысленной.

- Короче говоря, - подвела итог Хулия, - вы надеетесь, что я возьмусь
убедить ее.

- Это было бы... - директор "Клэймора" поколебался пару секунд,
тщательно подбирая подходящее слово, - это было бы чудесно.

- А что выиграю я от этой затеи?

- Разумеется, хорошее отношение моей фирмы. И теперь, и в дальнейшем.
Что же касается непосредственного вознаграждения - и я не спрашиваю, на
что вы рассчитывали, соглашаясь работать над ван Гюйсом, - могу
гарантировать вам двойную сумму. Это, естественно, помимо ваших двух
процентов от окончательной цены, которой "Игра в шахматы" достигнет на
аукционе. Кроме того, я могу предложить вам место руководителя отдела
реставрации мадридского филиала "Клэймора"... Что вы об этом думаете?

- Что это весьма соблазнительно. Вы сколько надеетесь выкачать из этой
картины?

- Уже есть весьма заинтересованные покупатели в Лондоне и Нью-Йорке.
Если надлежащим образом организовать рекламу, продажа ван Гюйса может
стать важнейшим событием в жизни мира искусства с тех пор, как "Кристи"
выставлял на аукцион саркофаг Тутанхамона... Как вы сами, надеюсь,
понимаете, при таких условиях претензии вашей подруги на равный с нашим
гонорар выходят за рамки допустимого. Она только нашла реставратора и
предложила нам картину. Все остальное делаем мы.

Хулия размышляла над его словами, но по лицу ее невозможно было понять,
насколько они ее впечатлили; еще пару дней назад она бы ответила "да", но
теперь все слишком изменилось. Спустя несколько мгновений она взглянула на
правую руку Монтегрифо, лежавшую на скатерти очень близко от ее руки, и
прикинула, на сколько сантиметров та продвинулась вперед за последние пять
минут. Настолько, решила она, что уже пора ставить точку.

- Я попытаюсь, - проговорила она, беря со стола свою сумочку. - Но
ничего гарантировать вам не могу.

Монтегрифо пальцем погладил правую бровь.

- Попытайтесь. - Его карие глаза, теперь бархатные и влажные, окутали
ее нежным взглядом. - И я уверен, что у вас получится - на благо всем нам.

В его голосе не было и тени угрозы: только просьба, мягкая, дружеская и
настолько безукоризненно смодулированная, что даже могла показаться
искренней. Потом Монтегрифо взял руку Хулии в свои и галантно, чуть
прикасаясь губами, поцеловал ее.

- Не помню, говорил ли я вам уже, - прибавил он, понижая голос, - что
вы необыкновенно красивая женщина...

Она попросила высадить ее поблизости от "Стевенса", а остальной путь
проделала пешком. После двенадцати заведение открывало свои двери для
посетителей, круг которых определялся высокими ценами и неукоснительно
применяемым принципом недопущения нежелательных лиц - право, оставляемое
за собой администрацией. Там встречался, что называется, весь Мадрид, если
иметь в виду людей, так или иначе связанных с искусством: от агентов
иностранных фирм, прибывших в столицу в поисках старинных икон или частных
коллекций, выставляемых на продажу, до владельцев картинных галерей,
исследователей, импресарио, журналистов, пишущих об искусстве, и известных
художников.

Хулия оставила пальто в гардеробе и, поздоровавшись с несколькими