Чтение 28–й страницы книги ~Такси для ангела~

я успела сделать две вещи: распотрошить сумочку Софьи
Сафьяновой (гореть мне в аду!) и послать к черту Райнера-
Вернера (гнить мне в раю!).

Мучения начались сразу же, стоило только заполучить
поганый сафьяновский ридикюль. Он жег руки так сильно, что к
нашему закутку на третьем этаже я добралась едва ли не с
ожогами второй степени. Дом все еще оставался для меня
загадкой, из-за любого угла могла материализоваться
большеротая Софья - так что более безопасного места, чем
ванная без щеколды, и придумать было нельзя.

При условии, конечно, что немец спит после принятия
"Абсолюта". Спит в самом примитивном смысле этого слова. Без
всяких парафраз на тему "заниматься любовью".

Немец спал. Один как перст, слава богу! Но и во сне
демонстрировал свое превосходство над женщиной: картинно
разбросанные руки, картинно вздернутый подбородок, картинно
разошедшиеся складки на лбу. Он даже не храпел, что совсем
меня не удивило: не может же храпеть фото из рекламного
журнала!

Я на цыпочках пробралась в ванную, плотно прикрыла за
собой, дверь и уселась на унитаз.

Ничего особо выдающегося в ридикюле не было, кроме
разве что нескольких пакетиков с каким-то порошком. Я
развернула один из пакетиков и уткнулась глазами в мелкие
белые кристаллы. Уж не героин ли?..

Но лизнуть порошок я побоялась.

Следующим номером программы шла записная книжка,
испещренная фразами типа "...на ладонь ей выпало нечто,
впоследствии оказавшееся самым настоящим человеческим
глазом". Из-за нескольких подобных фраз я сделала вывод, что
это не просто записная книжка, а Записная Книжка Писателя.

Которая впоследствии может быть издана отдельным томом:
"Из не вошедшего в собрание сочинений". В плексигласовый
карман записной книжки был воткнут календарик на текущий год
с отмеченными кружочками датами. Сегодняшний день тоже был
обведен - оптимистической зеленой пастой. Кроме календаря и
пары визиток, в кармашке валялся чек "ИЧП "Крокус".

Должно быть, это дорого, как память.

Оставив в покое чек, я перескочила на смятую
двадцатидолларовую купюру и связку ключей. Ключей было пять
- два от английского замка, один - совсем крошечный, -
видимо, от почтового ящика; еще один - длинный, похожий на
отвертку. Пятый предмет, который я поначалу приняла за ключ,
сильно смахивал на отмычку...

- Вы здесь? - раздался за моей спиной голос Райнера. От
неожиданности я ойкнула, и все барахло из сумочки вывалилось
на пол. С громким возмущенным стуком я, как коршун
сорвавшись с унитаза, накрыла рассыпанное собственным телом.
Но было уже поздно: треклятый Райнер все-таки успел
разглядеть пакетикит - Героин? - поинтересовался он и
"/%`"k% посмотрел на меня с уважением.

- От кашля. Порошки...

- Понятно. А я думал...

Я все еще не могла подняться с пола. Скорее бы запихать
все скромное Софьино имущество обратно в сумку. А тут еще
раздражающий фактор в виде бесстыжих голых ног!.. Я как
будто приклеилась к этим ногам: волосок к волоску, и ногти
полирует, гадина!

- Стучаться надо, господин Рабенбауэр!.. Господин
Рабенбауэр пропустил мое замечание мимо ушей.

- У меня к вам просьба, Алиса.

- Что еще за просьба?

- Вы не могли бы раздеться?

От такой наглости я снова выронила сумку, содержимое
которой с трудом собрала.

- Что-о?!

- Раздеться.

- В каком смысле?

- Догола.

Уж не ослышалась ли я?! Или, может быть, немец не так
хорошо владеет русским языком, как мне казалось? Или так
принято в холодном, лишенном всяких сантиментов немецком
обществе? Или это отношение к русским, перенесенное на меня
как на яркую представительницу нации?! Спокойно, Алиса,
держи себя в руках!

- Значит, догола. А зачем, позвольте узнать?

- Вы же сами сказали мне.., что после подобного купания
могут возникнуть проблемы с... - Райнер понизил голос до
шепота и, не договорив, красноречиво скосил глаза на
собственный прикрытый одеялом пах.

- А я тут при чем? Не у меня же они могут возникнуть.

- Я понимаю, но... Если бы вы разделись, я бы мог
проверить... Все ли в порядке... Он очень живо реагирует на
женское тело. Он ни разу меня не подводил...

- Кто?

- Он.

Только теперь до меня стал доходить чудовищный,
порнографический смысл просьбы. И никакого смущения на
арийской физиономии, надо же!

- Кто - он? - упрямо повторила я.

- Он. Мой.., перчик... Неужели непонятно? О, если бы я
могла дотянуться сейчас до этого перчика! С каким
наслаждением я вырвала бы его с грядки и отправила в
переработку на лечо!.. Но я ограничилась пощечиной.

- А я думал, мы друзья! - Райнер, стоически выдержавший
удар, сокрушенно помотал головой.

- И зачем я вас только вытащила... А насчет вашего
члена...

- Как грубо...

- Насчет вашего члена... Проконсультируйтесь лучше с
врачом-андрологом. Я думаю, андрологов здесь полон дом...

...К вечернему коктейлю мы спустились порознь.

Райнер-Вернер, ведомый своим перчиком, просочился в
обеденный зал без всякой заминки, мне же обломилась не
a."a%, приятная встреча с Софьей Сафьяновой. Софья ухватила
меня за руку, когда я, зазевавшись, в очередной раз чуть не
свалилась с лестницы.

И свалилась бы - если бы не жесткий прессинг
укротительницы полицейских романов.

- Молодой человек по имени Ботболт сказал мне, что
передал вам мою сумку. Это правда?

Вот они и начались, искривления пространства! У меня
заложило уши, перед глазами поплыли разноцветные круги, а
руки самопроизвольно сложились лодочкой: чтобы кримволчице
было удобнее застегнуть наручники на моих запястьях.

- Это правда? - еще раз повторила Софья.

- Я вас не нашла.

- Где мои вещи?

Трясясь как осиновый лист, я протянула ей сумку.

- Надеюсь, вы в нее не заглядывали?

Только бы не сорваться! Только бы не потребовать ручку
для подписания протокола о чистосердечном признании!

- Как вы могли подумать!

- А вы, собственно, кто такая, милочка? Если я скажу,
что приволоклась сюда следом за Аглаей, камеры
предварительного заключения мне не избежать!

- Я... Я в съемочной группе.

- Зачем же лгать? - Софья обнажила крепкие, чуть
желтоватые зубы, вполне годящиеся для перекусывания проводов
сечением двадцать миллиметров. - Я собрала о вас кое-какие
сведения. Вы - подручная госпожи Канунниковой...

Дашка! Это Дашка сдала меня с потрохами, больше некому.
Но вступать в прения с комиссаром Мэгре в юбке я не стала.

- Так вот. Передайте вашей хозяйке, что... - Сафьянова
сделала многозначительную паузу.

Что?

"Что по оригинальности сюжетов ее творчество находится
на почетном предпоследнем месте: после "Колобка" и перед
текстом гимна Российской Федерации".

- Передайте вашей хозяйке, что я восхищена ее книгами.

- Я обязательно.., передам. Всенепременно.

Душная мадам отпала от меня, как пиявка, все вещи в
радиусе трех метров перестали выгибаться дугой и наконец-то
встали на свои места. Теперь, после близких контактов с
"дорогой Софьей", во фразу из ее записной книжки "...на
ладонь ей выпало нечто, впоследствии оказавшееся самым
настоящим человеческим глазом" я верила безоговорочно.

Из-за небольшой заминки с Сафьяновой в "рогатый" зал
для торжеств я вползла последней.

Все были в сборе: четыре всадницы Апокалипсиса, одна