Чтение 28–й страницы книги ~Проснуться живым~

говорил "хэлло", "привет", "здравствуйте" и, когда суета улеглась, был
представлен по очереди всем девушкам.

Рыжеволосой, полногрудой Дайне, шоколадной Луле, маленькой, с
глазами-сливами Ронни, Бритт с платиновыми волосами и шведским акцентом.
Потом хорошенькой японской куколке по имени Юмико, с лицом как цветок и
губами как лепестки, которая улыбнулась и промолвила: "Хэрро, Шерр".
Брюнетке Эмили, недавней мисс Германия номер два, которая, по-моему, могла
занять второе место, только если все судьи были "леммингами". Оживленной,
рыжей и розовощекой Терезе, нежной и прекрасной Леонор, Маргарите с губами
цвета красного перца и, наконец, Сильвии с волосами цвета дикого меда,
синими как море глазами, ровными и сверкающими зубами и ртом, словно
созданным для улыбок и смеха.

Это была миниатюрная ООН, состоящая из красавиц, каждая из которых
выглядела не только эротичной и чувственной, но и здоровой, полной энергии и
энтузиазма и - как я вскоре узнал - эровита.

Проведя некоторое время с ними и еще пару минут с Дейвом, я направился к
своему "кадиллаку". Когда я выходил из комнаты, десять красоток продолжали
болтать и спорить о по крайней мере частичном марше к церкви Второго
Пришествия только в том, чем их одарила природа.

Меня это забавляло. Девушкам, конечно, было интересно воображать себя
поднимающимися по зеленому газону, быть может к самым дверям церкви,
обнаженными, но я знал, что этого не случится. Такого просто не бывает.

Это ставило меня в один ряд с теми мудрецами, которые знали, что в 1929
году рынок взорвется.

Глава 17

Следующие четыре часа были самыми скучными с тех пор, как Дру вчера
позвонила в мою дверь. Зато после этого мне уже не пришлось жаловаться на
скуку.

Я провел эти четыре часа в сосредоточенных усилиях найти хоть
какую-нибудь нить к двум похитителям Бруно и Кэссиди. Я снова связался со
своими осведомителями, позвонил еще полудюжине, проверил бары и
меблированные комнаты, побеседовал с коридорными, официантками, букмекерами,
другими частными детективами, барменами и половиной мошенников и бывших
мошенников, с которыми мне довелось иметь дело в последний год. Все было
впустую - почти до четырех часов.

Но и тогда сведения поступили не от людей, которых я расспрашивал, а от
человека, с которым я не говорил целых шесть месяцев, узнавшего по
беспроволочному телеграфу преступного мира, что Шелл Скотт ищет определенную
информацию. Все это свелось к паре быстрых фраз от мелкого вора и
незадачливого игрока по имени Феймес Браун. Чем он был знаменит , я никогда не знал, но это было его настоящее имя. Тем
не менее это оказалась единственная полезная информация, добытая мною в
результате всех походов и телефонных разговоров. Однако она того стоила.

Я не мог принимать звонки по мобильному телефону, но попросил оператора
записывать сообщения. Позвонив из телефонной будки в четыре часа, я узнал,
что, помимо нескольких абсолютно незначительных сведений, всего несколько
минут назад поступило сообщение, состоящее из одного слова "Феймес" и
телефонного номера. Оператор был озадачен, но я - нет.

Я опустил монету и набрал номер. Мужской голос ответил: "Джилли".

Сначала я не понял, что это означает, но потом вспомнил, что "Джилли" -
маленькое кафе с баром на Хоторн-стрит в Лос-Анджелесе, в паре кварталов от
Фигероа. Это было заведение, в котором парень, заказавший пиво с закуской,
считался гурманом. Фирменными блюдами там служили яйца, свиные отбивные,
картошка и трупный яд.

- Позовите мне Феймеса, - попросил я. - Если он еще у вас.

- Он в баре.

Послышалось звяканье телефонной трубки, после чего другой мужской голос
осведомился:

- Да?

- Это Шелл Скотт. Если ты в "Джилли", Феймес, значит, остался без гроша.

- Точно. "Джилли" - единственное место, где могут покормить в кредит. Все
равно что заключать сделку в морге, верно? - Он говорил очень тихо.

- У тебя есть что-нибудь для меня?

- Предположим, я нашел пижона, который вам нужен, - с белой прядью
посредине башки. Сколько это будет стоить, Скотт?

После бесплодных четырех часов я затосковал и даже начал подремывать, но
слова Феймеса тут же прогнали всю сонливость. Я мог бы сказать ему, что
заплачу любую сумму, какую он назовет, но философия вора состоит в том,
чтобы хапнуть больше, чем в состоянии унести. Поэтому я ответил:

- Назови свою цену, приятель. Но тебе не следовало сообщать мне, что ты
находишься в "Джилли".

- Глупо с моей стороны, - согласился он. - Все-таки я тупица. Как насчет
пары сотен? Я промолчал.

- Ну... - Феймес громко рыгнул, явно не отвернувшись от трубки и даже не
прикрыв рот ладонью. Деликатностью он не отличался. - Сегодня вечером я могу
крупно выиграть. Дайте мне хотя бы сотню, чтобы я мог принять участие в
игре. - После паузы он добавил:

- Тупица я - мог бы попросить и побольше, если я выиграю, то верну вам
шестьдесят.., пятьдесят;., сорок баксов. О'кей?

- О'кей. Где этот парень?

- Здесь - в ресторане. Еще не начал есть, когда я позвонил вам минут
десять - пятнадцать назад.

Я посмотрел на часы, рассчитывая время, которое мне понадобится, чтобы
добраться до "Джилли".

- Он там один?

- Пришел один.

- Его еще не обслужили?

- Вы что, шутите? Этот тип заказал свиные отбивные. Их же нужно готовить.

- Ты его знаешь?

- Вижу впервые в жизни.

- И тем не менее уверен, что это тот парень, который мне нужен?

- Ну, у него белая прядь и родинка возле носа, как вы говорили. Таких
парней не слишком много.

- О'кей.. Спасибо, Феймес. Если он уйдет, прежде чем я туда доберусь,
постарайся запомнить его машину, если она у него есть, и записать номер.

- Вы имеете в виду за дополнительную плату?

- Именно это.

Я положил трубку.

***

Я замедлил скорость на Хоторн-стрит перед "Джилли", глядя направо в
поисках места для парковки, потом надавил на акселератор. Из ресторана вышел
человек, который был мне нужен.

Я узнал его не только по белой пряди в середине головы, но и по тому, что
в трех-четырех футах позади него шел тощий и долговязый Феймес Браун, твердо
вознамерившийся принять участие в вечерней игре. Мне следовало предупредить,
чтобы он не шел за парнем и не рыгал ему в затылок. Но как бы то ни было,
передо мной находился один из двух человек, которых я искал. При виде его я
ощутил радостное возбуждение, так как уже начал думать, что никогда не найду
ни одного из них и что они смылись из города.

Парень с белой прядью посмотрел влево, повернулся и быстро зашагал в том
же направлении, в каком я ехал в своем "кадиллаке". Я свернул за угол,
миновал полквартала и оказался в переулке, тянувшемся позади осевших домов и
захламленном бумагой, ящиками и консервными банками. Слева от меня был
припаркован темно-синий седан. Проверять машину не было времени, поэтому я
вернулся к Хоторн-стрит и стал ждать, повернет ли парень в переулок.

Но он этого не сделал, а миновал перекресток и продолжал быстро идти
вперед, даже слишком быстро для своего "хвоста", так что Феймес мог прийти к
выводу, что ему следует поднажать. К тому времени, как Феймес перешел
переулок и ступил на тротуар, я подъехал к углу и затормозил так близко от
него, что он сердито обернулся.

Узнав меня, Феймес разинул рот, но я подмигнул, и он не издал ни звука.
Вместо этого он подошел к "кадиллаку", и я опустил окошко и протянул ему
семь двадцатидолларовых купюр.

Когда Феймес взял деньги, я напомнил:

- Сорок вернешь, если выиграешь.

- Дружище, вы же знаете, что я всегда проигрываю.

- Ладно, после поговорим.

Феймес тотчас же скрылся. Парень с белой прядью шел по тротуару ярдах в
тридцати от меня, но внезапно свернул направо. На углу, где я стоял,
находился старый двухэтажный дом с облупившейся серой вывеской "Отель
"Эдамс". Другие здания квартала выглядели еще более древними и ветхими.
Парень повернул к одному из них и зашагал по дорожке, разделявшей полосы
пожелтевших сорняков, некогда бывшие газонами.

Я сбавил скорость на углу, позволив "кадиллаку" медленно продвигаться
вперед, покуда я осматривал дом. Входная дверь открылась, и на пороге
появился крупный мужчина, заполнивший собой проем. Его фигура показалась мне
знакомой. Я не сомневался, что это та самая "горилла", чью широкую спину я
видел, когда он влезал в синий седан, сделав вместе с приятелем несколько
выстрелов в мою сторону.

Но насчет приятеля я ошибся.

Человек, за которым я следовал, находился менее чем в десяти футах от
дома, когда здоровенный парень уперся левой рукой в дверной косяк и поднял
правую руку. Свет тускло блеснул на зажатом в кулаке оружии. Здоровяк
выстрелил дважды, всадив обе пули в грудь моего парня. Выстрелы отбросили
его назад к улице - приподнятая нога нелепо дернулась и согнулась в колене.

Звук выстрелов также был мне знаком - глубокий тяжелый треск пистолета
45-го калибра. Казалось, звук сам по себе прикончил парня с белой прядью. Я