поднялась более чем на метр. Вброд они уже не перейдут, по крайней мере
здесь. Лодки у них нет, плот сделать не из чего. Пусть посидят, отдохнут.
опирался спиной, уже наполовину скрылся в воде. Подтопила река и труп
радиста, тело его уже чуть покачивалось на волнах, и только тяжелая рация не
давала ему отправиться в дальнее плавание к ледовитому океану.
дальше, своим курсом на Запад, прислушиваясь к редким выстрелам за спиной. В
кого стреляли эти придурки, я не знаю.
передалась и мне. В тот же день нам пришлось форсировать еще одну реку,
правда, помельче. На этот раз мы уже не рисковали, связались веревками и
только потом полезли в воду.
нашего похода. Снова пошел притихнувший было дождь. Мало того что наша
одежда вымокла после двух переправ до последней нитки, но промокла и вся
наша поклажа, в том числе и тощие одеяла. Костер развести не удалось и не
только потому, что не было сухих веток, но и потому, что не было желания
заниматься этим, да и просто
глубокого распадка, прикрывающего нас от ветра и, поплотней прижавшись друг
к другу и завернувшись в полиэтилен, попытались уснуть. Сначала это удалось,
настолько мы были вымотаны прошедшим днем. Но забытье оказалось коротким.
Холод снова начал донимать наши измученные тела, пробираясь и снизу, от
земли, и сверху потоками осеннего дождя. Порой мне казалось, что я просто
умираю. Чуть забрезжило, и Андрей поднял нас.
глубоким старцем. Ноги передвигались с трудом, наши с Павлом шляпы сгинули
во время "купания" в той злополучной речке, так что дождь теперь заливал
через
осеннего ветра противно начинали стучать зубы.
вышедшие из повиновения челюсти снова начинали выбивать азбукой Морзе
сигналы SOS. Дождь словно прижал к земле моих друзей, и Павел и Андрей
сильно сутулились. В этот день я особенно резко заметил, как они изменились
за время нашего похода. Рыжеватая бороденка Андрея подчеркивала
дистрофическую впалость его щек. Ничего не осталось от того бравого офицера
в отставке, роль которого он играл столь успешно все время нашего
знакомства.
рыжие усы и черная борода с сильной проседью. Добродушная округлость лица
исчезла, сменилась странной озлобленной гримасой. Он уже не заводил
разговора о своих драниках, да и вообще мы стали говорить реже и меньше.
носков, невероятно изорвалась. Коленки и у меня, и у Павла зияли громадными
дырами, памятью о прогулке по бараньей тропе. Андрей после падения получил
на память громадный разрыв на штанах, от ширинки до копчика, и сверкал при
каждом шаге своими далеко не белоснежными кальсонами. На каждого из нас
приходилось по одной пуговице на бушлатах. И я, и Павел подвязывались
веревками, а Андрей, блюдя марку, настоящим, офицерским ремнем.
кедрачами, с березами и осинами, с частыми малинниками. Навстречу нам
метнулась и, тревожно крикнув, улетела куда-то вбок заполошная птица. Андрей
на минуту остановился и уверенно сказал:
выглянуло солнце. Это послужило нам сигналом к привалу. Андрей сбросил
рюкзак и сразу полез в карман за спичками.
спички сохнуть на поваленном дереве, сами пошли за дровами, а меня отправили
за водой.
никак не мог. На всю округу слышался стук топора рьяных лесорубов.
Вернувшись, я застал их на поляне, возившихся с большой сухой березой.
Разрубив ее, Андрей наколол из сухой сердцевины щепы, сложил ее шалашиком, а
чтобы уж точно не прогадать, даже не пожалел одного из пистолетных патронов,
вывернув из него пулю и высыпав порох на костер
нас стал вспыхнувший огонь. Обкладывая скромный шалашик все новыми и новыми
поленьями, мы вскоре развели костер, напомнивший своими размерами пионерское
детство.
костра и ощущать, как на тебе сохнет одежда.
скоро стемнеет.
одеяла. Уже развернув их, я увидел, что они в мелких дырах. Происхождение
этих дыр я не понял, просто развесил одеяла на колья, там же пристроил и
дымившийся бушлат. По ходу дела я еще и варил кашу, засыпал чай. Дней десять
назад казалось, что эту пшенку никто из нас в рот не возьмет, настолько она
обрыдла, а теперь она шла на "ура".
конечно, не счастье, но что-то похожее на него. Ничуть не хуже твоих
драников, да, Павло? - и он подтолкнул плечом белоруса.
ложку, то вдруг резко выплюнул в миску все содержимое и схватился рукой за
челюсть.
булыжниками ее заправлял?
и вытащил на свет Божий... автоматную пулю. Андрей даже присвистнул от
изумления.
Дырка обнаружилась не только в нем, но и в мешочке с пшеном, а кроме того,
она прошила насквозь банку с тушенкой.
полета пули Андрей. - Повезло тебе, парень. Рюкзак за бронежилет поработал.
и на шею вешают. Талисман у тебя будет.
кинул ее в сторону. Ну их на фиг, такие сувениры!
спросил:
очередного комара. С прекращением дождей эти твари тут же вышли на тропу
войны.
костра, и по сравнению с предыдущими ночевками эта показалась мне просто
курортной. Перед отбоем мужики положили в костер сухостоину, и под ровное
гудение прогорающих бревен я отключился.
будил меня один и тот же неизменный будильник - холод. Но в то утро я
проснулся от того, что выспался, и первое, что ощутил, выбираясь из объятий
сна, тепло,
глаз, подумал: "Мужики уже встали, костер разожгли. Какие молодцы".
хорошей погоде. Солнце золотило желтую листву нависшей над нами громадной
березы, на голубом небе ни намека на тучи и дождь.
раз пошевелился, откинул одеяло, и я заметил, что Андрей во сне улыбается. Я
повернул голову в другую сторону и чуть не поцеловался с подошвами сапог
белоруса. И в это же время я услышал, как звякнул чайник, полилась вода.
Волосы у меня на голове не то что встали дыбом, но явно зашевелились.
Готовясь к самому худшему, я медленно приподнялся и посмотрел туда, откуда
донеслись эти "жуткие" звуки.
человек и не торопясь пил наш чай. То, что это был именно наш чай, я понял
по тому, как, потянувшись, он поставил наш побитый и закопченный чайник
поближе к костру. Кроме него, на поляне больше никого не было.
хмуро уставились на меня, я же только и смог что кивнуть в сторону костра.