твердил я себе. - Наверное, они избили его, и он лежит наверху в
кровати, может быть, даже еще не пришел в сознание".
разведя внизу под углом ноги в туфлях без каблуков. Она взглянула на
меня и скорбно-торжественным тоном сказала:
себе, куда намерен ринуться. - После посещения Джеффри и Бена?
голосом, безо всяких эмоций. Она как-то отрешенно взирала на меня,
видимо, еще не успела осознать случившееся.
спокойствием кроется отчаянное стремление не потерять самообладание. Я
это понимал, но сам был настолько потрясен и подавлен своими
собственными проблемами, что не сумел быстро переключиться на чужую
беду. Поэтому я позволил себе самое худшее, что можно только себе
представить в подобной ситуации, - я спросил ее, как это произошло.
масло. Вы знаете, сегодня все с утра не работает из-за похо.., из-за
Чака Гамильтона. Поэтому я ушла.., около девяти. Вернувшись минут через
двадцать, я не нашла дедушку внизу, где оставила его, уходя. Я окликнула
его, но он не ответил, поэтому я пошла...
коленях; она словно окаменела, казалось, достаточно слегка ее толкнуть,
и она упадет с дивана на пол, не меняя позы.
приблизился к ней, говоря:
следовало...
что, начав, она уже должна дойти до конца.
меня, в окно, откуда видна была каменная альпийская горка.
бесцветным, лишенным эмоций. - Он лежал на своей кровати. Он был убит, и
револьвер валялся на полу рядом с кроватью. Полиция считает, что это был
тот же револьвер, из которого убили Гамильтона.
жив и еще пошутил, говоря, что я позволила маслу убежать, и я пошла в
магазин... Он был жив, когда я уходила...
ее руки в свои. Она сидела слегка откинув голову назад и говорила
отрывисто, с трудом, голос то и дело срывался. Я пытался согреть ее
руки, холодные и безжизненные. - Подождите! - закричал я, пытаясь
прервать поток ее слов. Она вздрогнула, замолчала, ее взгляд остановился
на мне. И она разрыдалась.
прижалась ко мне. Она плакала навзрыд, тело ее отчаянно сотрясалось от
горя и отчаяния. Невыносимо было сознавать при этом полное свое бессилие
помочь ей чем-то или облегчить страдания. Я проклинал себя за идиотские
вопросы, которые и послужили причиной истерики. Она неизбежно должна
была рано или поздно осознать случившееся, но из-за меня это произошло
раньше, чем хотелось бы, и потому ее реакция была столь болезненной.
казалось, она окончательно обессилела и не могла уже говорить, а только
отчаянно ловила ртом воздух. Я продолжал сжимать в объятиях ее изящную,
нежную фигурку, такую хрупкую, что казалось, она рассыплется под
давлением горя, не выдержит такого напряжения. В какой-то момент я
попробовал высвободить ее из своих объятий, но она воспротивилась этому,
вцепилась в меня еще крепче, и мы просидели так еще некоторое время,
пока она не устала и не отпустила меня. Я поднялся, все еще поддерживая
ее одной рукой, и осторожно положил на диван. Ее лицо распухло и
покраснело от слез, но не лишилось очарования. Да, теперь она выглядела
старше. И необычайно чувственно-привлекательной. Однако эта
чувственность была отнюдь не безобидной: внезапно я почувствовал
пробудившуюся во мне нежность. И желание.
вопиющей бестактности, а теперь еще и из-за пробудившегося во мне
желания. Я хотел загладить свою вину, сделать ей что-нибудь приятное и
поэтому спросил:
дивана.
останьтесь.
сводил с нее глаз. Она лежала неподвижно, сложив руки на груди, отвернув
голову к спинке дивана, так что я не видел ее лица. Ее черные волосы
были растрепаны.
убит, застрелен. Я вспомнил слова капитана Уиллика: "застрелен
насмерть", а теперь это случилось во второй раз. Живое человеческое
существо превратилось в разлагающуюся массу. Застрелен насмерть.
раз он оставил револьвер, а после первого убийства хорошенько его
вычистил. Смог ли он так же хорошо отмыть свои руки? Интересно, не
оставлял ли этот неведомый убийца кровавые следы на всем, до чего
дотрагивался. Не остаются ли его кровавые следы всюду, куда ступает его
нога?
собственный портрет, хранящийся у него внутри. На убийце не может быть
никаких отметин, по крайней мере снаружи. Его надо будет найти каким-то
другим способом.
Гамильтон, представлял для него опасность. Оба вступили в контакт с
людьми из профсоюза, причем один из них располагал информацией, которая
могла бы повредить убийце, другому было известно о существовании такой
информации. Гар вступил на тот же путь, который привел Чарлза Гамильтона
к его открытию и - к смерти. Гара он тоже привел к смерти.
свои подписи под вторым письмом, которое Гамильтон отправил в профсоюз,
и двое из них уже мертвы. Погибнет ли еще кто-нибудь из них? Все же на
этот раз убийца оставил свой револьвер, как бы объявляя, что завершил
то, что считал нужным сделать.
все еще находился в тюрьме, когда был убит Гар, а у меня есть два
свидетеля, обеспечивающие мне стопроцентное алиби. Комедия, которую
полиция разыгрывала вокруг следствия по делу об убийстве Чака
Гамильтона, закончилась не только провокацией в отношении ни в чем не
повинных граждан из Вашингтона, но и ко второму убийству. Я прекрасно
понимал, что истинные виновники убийств не будут привлечены к
ответственности. Больше озабоченная тем, чтобы угодить мистеру Флейшу, а
не поисками убийцы, местная полиция по существу развязала ему руки.
Интересно, думал я, осознал ли свою вину лицемерный капитан Уиллик?
диване. Некоторое время спустя я оглядел комнату, и снова мне бросилась
в глаза опрятная простота меблировки; я решил, что всем этим, конечно,
занималась внучка, а не дед. Гар не показался мне человеком, который
придает значение домашнему уюту.
золотистыми стрелками. Часы показывали без десяти двенадцать. Я
спохватился: Фил и Джордж, наверное, обеспокоены моим исчезновением и
скорее всего считают, что меня похитили. Поскольку здесь мне делать было
нечего, я решил, что должен вернуться к ним.
зовут.
спинкой дивана, к которому она все еще прижимала свое лицо.
друзья будут обо мне беспокоиться.
сказала она.
может быть, Гар до чего-то докопался и рассказал ей об этом? Но у меня
хватило ума не торопить события. - Я сейчас должен идти, - сказал я.
Лукьяненко Сергей
Бажанов Олег
Корнев Павел
Березин Федор
Куликов Роман
Афанасьев Роман