Чтение 28–й страницы книги ~Идеальная мишень~

— Убирайтесь! — рявкнул Кочиевский. Оба охранника вышли из комнаты.

Испуганный официант принес две бутылки минеральной воды, поставил стаканы и мгновенно исчез, споткнувшись на лестнице, по которой он буквально взлетел.

— Вы, кажется, нервничаете, — добродушно заметил Дронго. — Если вы боитесь, меня могут обыскать. Я приехал без оружия.

— Не боюсь, — криво усмехнулся полковник, — я знаю, что вы не любите ходить с оружием. И уж наверняка не станете в меня стрелять..

— Спасибо. Но боюсь, что не смогу вернуть вам подобный комплимент. По моим данным, вы практикуете отстрел своих бывших друзей и знакомых. У вас, судя по всему, такое хобби.

Кочиевский сжал кулаки, отрывисто рассмеялся.

— Неплохо, — сказал он, — вы специально меня провоцируете, хотите вывести из состояния равновесия. Очень неплохо. Но это старый трюк. Давайте поговорим спокойно, без срывов, — предложил он, — в конце концов, Давид Самуилович гарантировал нам конфиденциальность и безопасность нашей встречи.

— И я должен был поверить, что вы приедете на встречу без своих людей?

— усмехнулся Дронго.

— Конечно, нет. Как и вы. Ваши люди наверняка сидят где-нибудь в ресторане. Или вокруг него.

— Не будем спорить, — согласился Дронго, — зачем вы хотели меня видеть?

— Чтобы поговорить. Я много о вас слышал. Очень много. Говорят, что вы не просто аналитик, не просто человек, умеющий разгадывать любые комбинации.

Многие профессионалы считают вас супераналитиком, человеком с компьютерными мозгами. Говорят, что вы можете найти любого преступника, раскрыть любое дело.

Удивляюсь, что вас еще не пригласили работать Генеральным прокурором страны.

— Я не веду государственных расследований, — сухо ответил Дронго, — и я не состою на службе ни в одной государственной организации. Я действительно иногда провожу частные расследования по просьбам моих друзей. И только…

— Я все знаю, — усмехнулся Кочиевский, — я даже знаю больше, чем вы думаете. Многие ваши операции стали достаточно широко известны в наших кругах.

Должен признаться, что профессионалы вас очень ценят.

— Зачем вы говорите мне столько комплиментов? Переходите к основной теме нашего разговора.

— Это и есть основная тема. Жаль будет, если такой «суперкомпьютер» разлетится вдребезги.

— Вы мне угрожаете? — спросил Дронго.

— Если хотите — да. Но у меня есть конкретное предложение. Вы отказываетесь от розысков известного вам человека и вместо этого получаете достаточно приличное вознаграждение, компенсирующее уже проведенные вами поиски.

— То есть вы хотите меня купить?

— А вы хотите сказать, что не продаетесь? Послушайте, Дронго, в нашем мире все и всегда продается. И ваши услуги тоже продаются. Вы ведь получаете гонорары за свои расследования. Вот теперь и я предлагаю вам неплохой гонорар.

Весьма неплохой, смею вас заверить.

— На что вы рассчитываете, полковник? Вы ведь наверняка изучали не только мои дела. Перед тем как встретиться со мной, вы побеседовали с психологами, которые твердо заверили вас в невозможности меня купить. И не только потому, что я такой честный или богатый. Просто я никогда не играю на стороне мерзавцев. Это, если хотите, мое кредо.

— Вы наивный романтик, Дронго, — ухмыльнулся Кочиевский, — такие иногда встречаются в нашей жизни. Я думал, что это порождение писательской фантазии, но вижу, что подобные персонажи встречаются и в реальной жизни. Только ваш героизм абсолютно никому не нужен. Это я и хочу вам объяснить.

— Вы полагаете, что меня легко переубедить?

— Нет. Убедить. Вы же аналитик. Вы верите только фактам. Поэтому я буду говорить исключительно фактами.

Кочиевский помолчал, как бы собираясь с мыслями.

— Во-первых, — начал он, — вы действительно исключительно сильный аналитик. За несколько дней вам удалось сделать то, что другим не удалось бы и за целый год. Вы специально провели беседу с Давидом Самуиловичем, чтобы под ставиться под наше наблюдение. Мы клюнули на ваш крючок. Должен сказать, что вы все продумали безупречно, никто не предвидел подобного хода. Затем вы с безупречной точностью вычислили, кто следит за вами, и вышли на Артемьева. Я верно излагаю?

— Мне интересно вас слушать, полковник, — признался Дронго, — поэтому не стану вас перебивать, подтверждать или опровергать ваши слова. Пусть каждый остается при своем мнении.

— Хорошо. Сцену с нападением на Артемьева вы разыграли просто красиво.

Надо же так рассчитать психологию бывшего офицера милиции. Учли все до мельчайших деталей. Я готов признать это одной из лучших операций, которые мне приходилось видеть в моей жизни. Вы задействовали весь арсенал — умение просчитывать варианты, подробный анализ возможного развития ситуации, психологию самого Филиппа Артемьева, его сотрудников, других людей, принимавших участие в этой операции.

Совершая нападение на Артемьева, вы заранее знали, что он вам ничего не скажет. Более того, вы предвидели, что долго не сможете продержаться в его машине. Охранники открыли стрельбу, и вы благополучно уехали. Несчастный Артемьев бросился звонить мне. Вы знали и это — просчитав его реакцию. А ваш человек, который подключился к телефону Филиппа, сумел довольно быстро определить, кому звонил Артемьев.

Кочиевский вздохнул, взял бутылку минеральной воды, налил себе в стакан, с удовольствием выпил. Затем продолжил:

— Ваш человек прослушивал телефон Филиппа Григорьевича и в нашем офисе.

Но здесь получилась накладка. Это уже была не ваша вина. Мы установили в своем офисе самое современное оборудование, исключающее всякую возможность прослушивания наших сотрудников или считывания информации с наших компьютеров.

Вы об этом знать не могли. Но ваш человек, который подключился к телефону Артемьева, должен был все проверить. Увы, вы не оставили ему времени, рассчитав все по секундам. В результате мы довольно быстро установили, что мобильный телефон Артемьева прослушивается. И сделали соответствующие выводы.

— Решили его ликвидировать, — вставил Дронго.

— Я этого не говорил, — криво ухмыльнулся Кочиевский, — но если вы изволите так думать — пожалуйста. Во всяком случае, Артемьев не имел права так глупо подставляться. Он не был дилетантом. Хотя признаюсь, в поединке с таким профессионалом, как вы, он выглядел довольно бледно. Просто разные весовые категории.

— Вы его убили, — повторил Дронго.

— Он сам себя убил, — возразил Кочиевский. — Нам удалось выяснить, что аппаратура, которая была задействована при прослушивании телефона Артемьева, работала в стационарном режиме, — таким образом вышли на Лукина. Кажется, он работает в техническом отделе? Специалист из группы Романенко. Мы могли бы легко устранить и его, но я решил сделать подарок, подарить парня вам. Да и нам ни к чему лишние сложности.

Он говорил так, словно жизнь Захара — пустячок, детская игрушка. Дронго подумал, что полковник не играет в злодея. Для него действительно жизнь человеческая ничего не стоила. Кочиевский налил себе еще стакан минеральной воды и залпом выпил его.

— А теперь я перейду к главному, — сказал он. — Вы считаете, что, сотрудничая с Романенко, вы боретесь за правое дело. Я даже могу сказать вам, что именно говорил вам Всеволод Борисович, вводя в курс столь сложного и важного дела. Но, поймите меня, вы романтик умный, а он глупый романтик. И судьба так распорядилась, что вы должны были встретиться. Романенко искренне убежден, что, найдя Труфилова, он выполнит свой прокурорский долг. На самом же деле это далеко не так.

Полковник улыбнулся. Дронго смотрел на него, ожидая продолжения разговора.

— Романенко используют в этой игре, — пояснил, кривя рот в улыбке, Кочиевский, — используют точно так же, как и вас. Это иллюзия, что вы сражаетесь за правое дело. В этом деле вообще нет ангелов. Битва идет не между Богом и Антихристом, а между двумя Антихристами. Никто даже не заметил, что Бог давно исчез. Остались только Антихристы.

— Теперь вы решили богохульничать, — заметил Дронго, — не боитесь, что Бог вас накажет?

— Я атеист. Убежденный материалист. В моем возрасте трудно менять взгляды. Что же касается Бога, то я его не боюсь даже теоретически. Я внимательно читал Библию, христианское учение об Апокалипсисе. Рано или поздно Христос все равно проиграет сражение Антихристу — так сказано в Библии. Так к чему трепыхаться, если христианство признает неизбежность конечной победы зла.

Может, нас и создали по бесовскому образу и подобию, чтобы мы показали всем живым существам, населяющим Вселенную, как не надо жить. И вся наша кровавая история — это, возможно, история о том, каким не надо быть Человеку, разумному существу. Вы об этом не думали, Дронго? Если мы некое учебное пособие в руках высших сил, созданное лишь для эксперимента, — закончил Кочиевский, — то наша участь предрешена, торжество Антихриста неизбежно.

— И вы можете назвать фамилию вашего Антихриста? — спросил Дронго.

— Смешно, — снова криво усмехнулся Кочиевский, — очень смешно. Ценю ваши остроумные замечания. Но дело не в конкретных фамилиях. Дело в Дмитрии Труфилове, бывшем подполковнике ГРУ, который исчез где-то в Европе и которого вы хотите найти до двенадцатого мая. Так?

— Возможно. Зачем же спрашивать о том, что вы прекрасно знаете?

— Я хочу уточнить наши позиции. Если вы сумеете каким-то чудом найти Труфилова, в чем лично я, простите, сомневаюсь, то вы должны будете привезти его в Москву и заставить дать показания против Чиряева. Только в этом случае германский суд выдаст Чиряева российской прокуратуре. И только в этом случае Романенко сможет раскрутить цепочку от заместителя министра Ахметова и выше. Но у него ничего не получится. Все равно цепочка оборвется. Дело в том, что милейшего Всеволода Борисовича используют в этой игре втемную. Речь идет о двух известных в нашей стране политиках, о самых известных, если хотите. На стороне одного — банки, деньги, нефтяные компании, средства массовой информации. У другого — тоже деньги, плюс власть, все правоохранительные органы, машина государственного аппарата. Они примерно равны по мощи. Но именно в деле Ахметова им захотелось потягаться.

Труфилов всего лишь мелкая сошка, но, зацепившись за него, можно раскрутить очень многих чиновников. И "т незначительной, в общем-то, фигуры Труфилова сегодня зависит, кто из наших «антихристов» победит. Ваш Романенко всего лишь подставная фигура в этой игре. Вот, собственно, и все. Не думайте, что вы играете на стороне добра. Это ерунда. Существует только выбор из двух зол. Но лично у вас может и не быть никакого выбора. Мы даем вам очень большую сумму денег и предлагаем выйти из игры. Скажем, уехать куда-нибудь на Гавайи до двенадцатого мая. Мы оплатим все ваши расходы. Вы меня понимаете?

— Понимаю, — вздохнул Дронго, — Всеволод Борисович искренне считает, что служит закону. Он может огорчиться, если узнает о моем предательстве.

— О чем вы? — не понял Кочиевский.

— Может быть, вы и правы, и действительно. существует выбор лишь между двух зол. Но я не меняю сторону, за которую играю. И не потому, что одна сторона мне нравится больше, чем другая. Вы сами сказали, что мы с Романенко два романтика. Значит, нас уже двое. А это коллектив. Если к нам присоединится третий, то потом, возможно, появятся четвертый и пятый, и так далее. Кто-то должен оставаться в мире честным и порядочным человеком. Вам это, Кочиевский, трудно понять. Но существуют, кроме материальных, такие ценности, как совесть, честь, вера…

— Я думал, вы серьезный человек, — нахмурился полковник, — а вы, оказывается, демагог.

— Это не демагогия. Это закон равновесия. Злу противостоит добро.

Может, поэтому в несовершенный мир людей пришел Христос. И всегда должна оставаться надежда, что силы добра победят мрак и хаос зла.

— Так, — мрачно подвел итог Кочиевский, — теперь я знаю вашу точку зрения. Но вы не узнали мою. Вы даже не представляете, сколько мы вам готовы предложить. Вы можете стать очень обеспеченным человеком. Это же глупо, Дронго.

Да при вашей опасной профессии вы в любой момент можете стать инвалидом.

— Значит, буду лечиться в государственной больничке, — упрямо сцепил зубы Дронго, — но все-таки попытаюсь с вами побороться.

— Вы будете бороться не со мной, — поднял кверху палец полковник, — против вас выступят такие силы, такие… одним словом — они вас раздавят.

Раздавят, несмотря на все ваши способности, хитрость и ловкость. Нельзя в одиночку противостоять такой армаде.

— Если вы захотели меня купить, значит, вы меня опасаетесь. А это уже свидетельство вашей неуверенности, Кочиевский. Или я не прав?

— До свидания, — полковник вскочил со своего места. — Вы еще пожалеете о своем решении, — прохрипел он, — но у вас не будет ни одного шанса. Вы слышите, ни единого.

Дронго качнулся на стуле и медленно поднялся во весь свой большой рост.

Полковник был ему до плеча. Кочиевский нервно закусил губу.

— Полковник, — проговорил с высоты своего роста Дронго, — игра только началась. Я играю своими фигурами, за вас делают ходы другие люди. Учтите, что в ответственный момент они могут подменить фигуру.

Кочиевский повернулся, ругнулся сквозь зубы и направился к выходу. Не проронив больше ни слова, он спустился по лестнице в общий зал, кивая на. ходу своим охранникам. Через несколько минут от ресторана отъехали три автомобиля.

Уже в салоне своего «Мерседеса» полковник Кочиевский спросил у сидевшего впереди начальника охраны:

— Вы все проверили?

— Так точно, — повернулся тот к шефу, — он действительно болен.

Последняя стадия. Рак легких. Врачи уверяют, что он не протянет больше нескольких месяцев.