Чтение 28–й страницы книги ~Пепел надежды~

пяти с пышной шевелюрой. У него были красивые усы и правильные черты
лица, которые несколько портил низкий лоб. Несмотря на позднее время, он
был в костюме и даже не забыл надеть галстук.

- Здравствуйте, - кивнул Валидов, протягивая руку, - очень рад с вами
познакомиться.

По-русски он говорил с еще большим акцентом, чем Низаметдинов. Но
держался с не меньшим апломбом. Дронго поздоровался с пресс-атташе, и
они сели за столик.

- Вы весь вечер были в гостинице? - спросил Дронго.

- Да, практически весь вечер. Один раз только спустился вниз, чтобы
забрать присланные мне материалы и газеты. А потом работал в своем
номере.

- Я читал ваши статьи, - кивнул Дронго. - Перед тем как приехать
сюда, я посмотрел ваши статьи. Довольно агрессивные по отношению к
Москве. Вы считаете, что самолет либо сбили, либо просто украли?

- А иначе почему мы не можем найти его столько дней? - с вызовом
сказал Валидов. - Конечно, его от нас прячут.

- Ваш коллега сказал, что вы видели, как один из командированных
спускался несколько раз вниз.

- Да, видел. Один раз он спускался вниз, когда я поднимался. А второй
раз я видел, как он спускался, когда я заходил к нашему консулу.

- Странно, - задумчиво сказал Дронго, - мне он говорил, что спускался
только один раз. Кого вы имеете в виду?

- Я его фамилии не знаю, но он, кажется, из Комитета по
государственному имуществу. - Понятно. И больше вы никого не видели?

- Нет, не видел.

- Один из свидетелей рассказал мне, что слышал, как громко спорили
консул и Низаметдинов. Вы ничего не слышали?

Валидов быстро взглянул на подполковника. Что-то промелькнуло в его
лице.

- Нет, - сказал он, - я ничего не слышал.

- В своей последней статье в "Комсомольской правде" вы заявили, что
ваша страна должна немедленно выйти из СНГ. А вам не кажется, что такое
убийство может быть сознательно спланированной акцией, чтобы подтолкнуть
ваше государство к этому шагу?

- Нет, не кажется, - гордо поднял голову Валидов, - это вполне
укладывается в мою концепцию. Сначала они украли самолет, а теперь
решили припугнуть нас. Мы просто обязаны выйти из-под зависимости
Москвы.

- Почему вы так настроены против СНГ? - спросил Дронго.

- А вам очень нравится этот общий барак? - огрызнулся Валидов. -
Давно нужно освободиться от этой надуманной организации.

- Но ведь СНГ - это не бывший Советский Союз, - настаивал Дронго. -
Чем он вам так не нравится?

- А мне и Советский Союз совсем не нравился, - ответил Валидов. - Я
десять лет работал в газете, и меня никуда не выдвигали. Если бы не наша
независимость, я бы никогда не получил нормального назначения. Никуда не
выдвигали. Говорили, что я не знаю русского языка, не умею грамотно
писать. А я действительно раньше плохо говорил по-русски, ведь работал я
в нашей национальной газете. Мне пришлось столько учиться, чтобы писать
не хуже других.

Знаете, как было стыдно, когда я не мог даже с девушками нормально
пообщаться.

Никуда не выдвигали А теперь все, все кончилось. Мы теперь этих
русскоязычных вот как зажали, - показал свой кулак Валидов. - Нет,
против русских, которые у нас живут, я ничего не имею. Пусть они говорят
на своем языке и пусть живут у нас. Но наши национальные предатели - они
ведь и детей учили по-русски говорить, и в институтах по-русски учились.
Вот кто всегда выступает против нашей независимости. Все русскоязычные -
это "пятая колонна" Москвы в нашей республике, - вдохновенно сообщил
Валидов. - У нас даже до того дошло, что некоторые писатели начали
писать по-русски. Вот до чего мы докатились.

- А вам не кажется, Валидов, что вместо того, чтобы так нервничать,
наоборот, нужно радоваться. Великий индийский поэт Рабиндранат Тагор
писал на английском. Великий азербайджанский поэт Низами Гянджеви писал
на фарси.

Русские писатели Набоков и Бродский писали по-английски. Неужели это
так плохо?

- Вы мне эти примеры не приводите. Все, кто пишет на чужом языке, это
люди, оторванные от культуры, от своих национальных истоков. Главное для
писателя - это его язык.

- Поэтому Гомера помнят до сих пор, - усмехнулся Дронго, - а ведь
древнегреческого уже не существует.

- Это единичный пример, - отмахнулся Валидов.

- Вот такие журналисты, как вы, Валидов, и сбивают людей с толку.
Разве важно, на каком языке кто пишет? Важнее, что пишет. Вы вспомните,
сколько было известных писателей в республиках Советского Союза, которые
писали по-русски.

Казах Олжас Сулейменов, киргиз Чингиз Айтматов, абхазец Фазиль
Искандер, азербайджанцы братья Ибрагимбековы. Многих из н знали не
только в нашей бывшей стране. А русский поэт Бродский, еврей по
национальности который писал на английском, он тоже был оторван от своей
культуры?

- Евреи вообще люди космополитичные, - с апломбом заявил Валидов.

- Не хочу больше спорить на эту тему, - поморщился Дронго, - иначе мы
далеко зайдем. Хотя дальше некуда, вы ведь даже местные власти обвиняете
в том, что они скрывают самолет, выполняя волю Москвы.

- Конечно, скрывают, - раздраженно заявил Валидов, - или помогают
тем, кто скрывает тайну исчезновения нашего самолета.

- Знаете, чему я удивляюсь? - вдруг сказал Дронго. - Тому, что убили
только вашего консула. Представляю, как вы всем здесь действовали на
нервы. В этом маленьком краю, в Дагестане, живут люди, которые говорят
на двадцати с лишним языках. И живут дружно. А потом появляетесь вы и
начинаете доказывать, что они сознательно утопили ваш самолет, проводя
имперскую политику Москвы.

Представляете, как обидно это слышать живущим здесь людям?

- Вы меня не обвиняйте, - рассердился Валидов. - Вы ведь приехали
искать убийцу, так и ищите его. А меня не обвиняйте. Я сам знаю, как мне
вести себя.

- Последний вопрос. Номер напротив вас монтируют. Туда вчера никто не
заходил?

- Конечно, заходили. Вчера мастера были, трое мастеров, как обычно, -
удивился вопросу Дронго Валидов.

- Вчера они работали? - не поверил услышанному Дронго.

- Ну да, как обычно, - подтвердил Валидов.

- Спасибо. До свидания.

Дронго вышел из комнаты. Был уже второй час ночи. Он еще раз поднялся
наверх и снова постучался к Колышеву. Тот почти сразу открыл дверь.

- Я чувствовал, что вы подниметесь ко мне еще раз, - признался он.

- Почему?

- Не знаю. Но мне казалось, что вы не успокоитесь и всю ночь будете
продолжать свое расследование.

- Вы сказали мне, что спускались вниз только один раз.

- Верно.

- Но соседи видели, что вы спускались два раза. Вполне возможно, что
второй раз вы спустились для того, чтобы передать кому-то на улице
пистолет, из которого вы могли застрелить консула.

Колышев попятился в глубь своей комнаты.

- Нет, - пробормотал он, - как вы можете так думать! Нет...

- Но у меня есть свидетель, который видел, как вы дважды спускались
вниз, - продолжал настаивать Дронго. - Зачем вы скрыли от меня этот
факт?

Глава 18

Перед ним стояла беременная женщина, и он впервые в жизни не знал,
что ему делать. Из другой комнаты выбежал бледный Миленкин, услышавший
выстрелы. В руках у него был мешок. Увидев женщину, он поднял пистолет.
Она стояла спиной к нему, и он не видел ее живота.

- Нет! - закричал полковник. - Нет!

Миленкин опустил пистолет. Женщина обернулась и увидела второго
бандита, стоявшего за ее спиной. Миленкин заметил наконец ее живот и
негромко выругался. Она пошатнулась, и Высоченко, уже не раздумывая,
бросился к ней, убирая свой пистолет. Она упала ему на руки.

- Спокойнее, - сказал он, - не нужно нервничать. Мы вам ничего не
сделаем.

К счастью, женщина не потеряла сознания. Она открыла глаза.

- Не трогайте меня, - попросила женщина.

- Конечно, конечно, - согласился Высочеко, - не беспокойтесь.

- Мы опаздываем! - закричал Миленкин.

- Иди в хранилище! - крикнул ему полковник. - Дверь открыта, Вася
успел ее открыть.

- Посидите здесь и не двигайтесь, - попросил Высоченко, - пожалуйста,
не двигайтесь! Я не хочу причинять вам боли. Вы мне обещаете?

Она кивнула. Он принес для нее стул, подвинул его женщине, чуть не
силой посадив на него перепуганную работницу банка. У нее были мягкие
черты лица и немного запавшие глаза с характерными мешками под ними,
какие бывают у тяжело переносящих беременность женщин. Она была не очень
красива, но внутренняя одухотворенность, какая бывает в глазах каждой
беременной женщины, какое-то непонятное сияние изнутри делали ее похожей