Чтение 28–й страницы книги ~Угол атаки~

Прозвучал зуммер внутреннего телефона. Оперативный дежурный доложил:

- Товарищ полковник, сообщение из Читы. Подполковник Тимашук вылетел на
вертолете в Потапово. Перед этим потребовал от главного диспетчера
Забайкальской железной дороги обеспечить безостановочное движение литерного
состава из Улан-Удэ. Пригрозил трибуналом, если состав задержится хоть на
час.

- Вас понял.

Голубков положил трубку.

Да что же они делают? На что они, черт их возьми, рассчитывают?

Решили опередить ЦРУ?

Но Коллинз же ясно сказал...

Полковник Голубков достал из сейфа досье, нашел в расшифровке
будапештского разговора нужное место. Там стояло: "Мы разрабатываем
широкомасштабную операцию".

Что за ерунда? Почему - "разрабатываем"?

О феноменальной памяти полковника Голубкова в управлении недаром ходили
легенды. Он очень хорошо помнил, что сказал цэрэушник. Он сказал:
"разработали". "Cultivated", а не "cultivating". Ну конечно же: лейтенант
Ермаков, переводивший текст, допустил неточность, спутал время.

Вот уж точно: дьявол прячется в мелочах!

Голубков связался с диспетчером.

- Лейтенант Ермаков на смене?

- Так точно. Вызвать?

- Спасибо, не нужно.

Голубков вышел из кабинета и спустился в информационный центр,
оснащенный, как с гордостью говорили операторы управления, такими
компьютерами, каких не было даже в НАСА. Это было преувеличением. В НАСА
такие компьютеры были. Верней, в информационном центре УПСМ стояли те же
компьютеры, что и в НАСА. Их удалось купить у фирмы-производителя в обход
всех американских законов.

То, чего нельзя получить даже за большие деньги, можно получить за очень
большие деньги.

Начальник информационного центра Олег Зотов раскатывал на роликах
офисного кресла вдоль стенда, на котором было смонтировано с десяток
экранов, системных блоков, серверов и прочей хитроумной электроники. На
мягкий стук бронированной двери Зотов недовольно обернулся, кивнул:
"Секунду!" - и затрещал клавишами компьютерной деки, не отрывая взгляда от
монитора.

- Полный облом, - сообщил он. - Индекс Доу-Джонса вошел в штопор. И в
Токио, и в Сингапуре.

- Что это значит? - спросил Голубков.

- Это значит, что правительству Кириенко придет гвоздец. Гораздо раньше,
чем мы просчитывали. На вашем месте, Константин Дмитриевич, я не стал бы
сейчас покупать российские ценные бумаги.

- Спасибо, что предупредил. А то я как раз собирался бежать в банк. Кто
дежурит на красной линии?

- Приходится мне.

- Чем занимается Ермаков?

- Работает. Отстранить?

- Ни в коем случае. Пусть работает. Но если придет и скажет, что ему
нужно в больницу к отцу или еще что, - отпусти.

- А он придет?

- Думаю, да.

Голубков прошел в торец длинного бетонного коридора и остановился перед
боксом, в котором работал лейтенант Ермаков.

Не лежала у него душа к тому, что он собирался сделать. Ему нравился этот
парнишка. И больше всего нравилось то, что он сказал отцу. Он сказал ему не
"Что делать?" или "Что ты будешь делать?". Он сказал: "Что будем делать?"

Полковник Голубков вошел в бокс.

Увидев на пороге начальника оперативного отдела, лейтенант Юрий Ермаков
поспешно встал, на его лице отразилась сложная гамма чувств. Испуг,
настороженность, обреченность. К обреченности примешался вызов. Хмуро,
исподлобья смотрел он на седого сухощавого человека с озабоченным просто
душным лицом, который сейчас олицетворял для него судьбу.

- Ты чего на меня уставился, как партизан на допросе? - удивленно спросил
Голубков. - Сиди-сиди. Не помешаю?

- Нет, товарищ полковник.

- Помоги-ка мне кое в чем разобраться. Помнишь, ты расшифровывал и
переводил мой разговор в Будапеште? С человеком из ЦРУ?

- Да, помню.

- Тут какая-то неувязка. - Голубков разложил на столе бумаги, нашел
расшифровку. - Смотри, здесь написано: "Мы разрабатываем широкомасштабную
операцию". Так?

- Ну?

- А мне почему-то кажется, что он сказал по-другому. Правда, с моим
английским я мог не понять. Давай-ка проверим. - Голубков дал лейтенанту
кассету с магнитозаписью будапештской встречи. - Найди это место.

Ермаков погонял пленку вперед-назад и остановил запись на "паузе".

- Вот, нашел.

- Крути.

В динамике прозвучало:

- "We have cultivated..."

- Стоп, - сказал Голубков. - Это же прошедшее время? Или как правильно -
совершенное? Так?

- Ну да, - подтвердил Ермаков. - Тем более "we have". Про несовершившееся
событие он сказал бы "we are".

- А почему же ты написал: "разрабатываем"? Это же ты написал?

- Я.

- Тебя я и спрашиваю - почему?

- Виноват, Константин Дмитриевич. Немного ошибся.

- Жопа с ручкой! - всерьез, без всякого притворства разозлился Голубков.
- Немного ошибся! Знаешь, какая цена может быть у этой ошибки? Я читаю: "Мы
разрабатываем операцию". Решаю: можно рискнуть упредить - втиснуться между
"cultivating" и "cultivated". И куда я втискиваюсь?

Лейтенант Ермаков побледнел.

- Виноват, товарищ полковник, - повторил он.

- Еще бы не виноват! Конечно, виноват! Печатай, - приказал Голубков. -
"Докладная записка. Проект..."

- Можно поставить программу "Дракон", - предложил Ермаков. - Текст сразу
пойдет на экран. Только сначала нужно адаптировать ваш голос.

- К черту твоих драконов, нет у меня времени их приручать. Пиши.
"Совершенно секретно. Срочно. Экземпляр единственный, занесению в
компьютерную базу данных не подлежит. Президенту Российской Федерации..." В
чем дело, лейтенант?

- Вы уверены, что я... что мне следует это знать?

- Конечно, уверен. Ты считаешь, что я не могу тебе доверять?

- Нет, но... Диктуйте.

- "В ходе выполнения Вашего поручения установлено следующее... Первое.
Заключение государственной комиссии о том, что причиной катастрофы самолета
"Антей" в Алатау был отказ навигационной системы, не соответствует
действительности. Эксперт Крылов располагает неопровержимыми
доказательствами, что в трюме "Антея" было не два истребителя МиГ-29М, как
указано в документах, а как минимум три..."

- Дальше, - кивнул Ермаков.

- "Сверхресурсная загрузка могла быть и причиной катастрофы самолета
"Руслан" в Иркутске..."

Голубков машинально извлек из пачки сигарету, но тут же сунул ее обратно:
в информационном центре курить категорически запрещалось.

- "Второе... Опрос членов экипажей самолетов компании "Аэротранс",
задействованных на транспортировке российских истребителей в Индию, Китай и
Вьетнам, показал, что во время выполнения рейсов командиры экипажей получали
указание совершать незапланированные посадки на аэродромах Пакистана для
дозаправки. Во время этих стоянок происходила частичная разгрузка самолетов.
Приказ о посадке отдавали старшие офицеры ГРУ, сопровождавшие груз, они же
руководили отгрузкой..." Абзац... "Для сохранения секретности операций
членам экипажей на время полета выдавались документы на вымышленные фамилии.
После окончания рейса эти документы изымались. Показания опрошенных летчиков
подтверждает тот факт, что страховка семьям погибших членов экипажа "Антея"
была выплачена наличными, без какого-либо документального оформления..."
Успеваешь?

- Да.

- "Третье, - продолжал Голубков. - Выявленные факты свидетельствуют, что
государственная компания "Госвооружение" осуществляет регулярные поставки
российских истребителей вооруженным формированиям движения Талибан, базы
снабжения которого находятся на территории Пакистана. В эту деятельность
вовлечены не только фирма "Феникс" и компания "Аэротранс", но и авиазаводы,
выпускающие самолеты МиГ и Су. Информация об этой деятельности в
государственных контрольных органах отсутствует. По оперативным данным, в
настоящее время реализуется контракт на сумму девятьсот шестьдесят миллионов
долларов..."

Голубков отметил, как при слове "Феникс" пальцы Ермакова замерли над
клавиатурой. Но лейтенант ничего не сказал, и Голубков продолжал диктовать:

- "Четвертое. УПСМ получило информацию о том, что Центральное
разведывательное управление США выявило каналы поставки российских
истребителей талибам и подготовило операцию по их перехвату. Эта информация