ухватился за нож и одним рывком вытащил его. Кровь хлынула из раны. Он
присел возле девушки на колени, понимая, что сделать уже ничего нельзя - с
такой раной Лиза проживет не больше пятнадцати минут, - Вэнс бил наверняка.
схватил в руки валявшийся рядом нож, но обернуться не успел, потому что шею
его захлестнул тонкий шелковый шнурок.
темноте его белый колониальный сюртук будет слишком заметен, поэтому он
решил вернуться в комнату Морли, пересидеть там до ночи, переодеться, а
потом уходить, когда все вокруг успокоится.
за плечо и полоснул наугад, стараясь попасть в руку, которая держала шнурок.
Очевидно, ему это удалось, потому что сзади послышалось: ?Шейс-с-с!? - как
будто шипела разъяренная змея.
Вэнсу изменила его всегдашняя сноровка, но он на миг выпустил из порезанной
руки шелковый шнурок. Этого мига Борису было достаточно, чтобы обернуться,
вскочить на ноги и с размаху всадить широкий немецкий нож Вэнсу прямо в
живот. Закаленная сталь вошла в человеческую плоть, мягко преодолевая
упругое сопротивление.
Вэнса. Тот упал на пол уже мертвым. Борис поглядел на его лицо, на остатки
грима, из-под которого выглядывали рыжие волоски, и повернулся к Лизе. Она
глядела на Бориса открытыми глазами, в которых не было жизни. Она умерла.
лоб и перекрестил Он переложил е" на постель и закрыл покрывалом. Вряд ли
англичане пригласят священника, но похоронят все же, не бросят так.
только что всадил нож в живого человека. Борис вспомнил это ощущение, когда
нож мягко входил в тело. Он, Борис, стал убийцей?
море, когда он пристрелил анархиста. Мало того, если бы понадобилось, он
зарезал бы Вэнса ещ" раз, без колебаний.
некогда заниматься самокопанием. Плохо одно: Вэнс убит, а это была
единственная связь с турками. И теперь Борис так и не узнает, кто же
предатель, как зовут турецкого агента, что служит в деникинской
контрразведке. Хорошо было бы Вэнса допросить, но он не дал Борису времени.
Так, английский паспорт на имя Морли, это он взял здесь, а вот и бумаги
самого Вэнса. Удостоверение итальянского коммерсанта, тут что-то
по-грузински. Среди множества визитных карточек и разных бумажек Борис нашел
почтовую открытку. Написана она была по-русски, и это привлекло его
внимание. Борис поднес открытку ближе к свету. Характерным, необычным
почерком, с сильным наклоном влево на открытке было написано:
утеряно. Кузен?.
Феодосии с датой четвертого августа. Очень интересно - открытка из Феодосии,
отправлена четвертого числа. Именно тогда Бориса и взяли в контрразведку по
подозрению в убийстве Махарадзе. Не следует ли читать открытку так:
при нем, пропал. Кузен?.
контрразведке и работает на Вэнса, то есть на турок. Очевидно, между
Феодосией и Батумом у турок есть постоянная связь, но данный случай был
неординарный, и агент воспользовался почтой, понадеялся на шифр. И
действительно, если бы Борис не нашел эту открытку именно у Вэнса и не знал
всей подоплеки, никому бы и в голову не пришли никакие подозрения.
Подумаешь, старуха-графиня скончалась! Эка невидаль! Сейчас в Крыму умирает
столько старых графинь - хоть каждый день ?Пиковую даму? ставь!
предъявить Горецкому в Феодосии. Да, после смерти Лизы и Вэнса ему больше
нечего делать в Батуме. Он вспомнил своего случайного собеседника в кофейне,
который клянчил на косушку, и поморщился. Как бы не кончить тем же! Нет уж,
он поедет в Крым. И разберется с Горецким, поможет ему найти предателя и
этим снимет с себя подозрение в убийстве Махарадзе. А потом займется
поисками Вари.
принадлежала мистеру Морли. Френч был узковат в плечах, и рукава коротки, но
в темноте авось никто не заметит. Зато бриджи пришлись впору - в бедрах
Борис был узок, а поскольку бриджам положена была длина по колено, то и не
видно было, что коротки. Борис надел ещ" чистые гетры, а ботинки и так у
него были английские, форменные. Это оказалось очень кстати, потому что
обувь мистера Морли не подошла бы ему никак - несчастный задушенный
переводчик имел маленькие, почти женские ноги.
поясу Жалко было оставлять такое отличное оружие, оно может ещ" пригодиться.
Усмехнувшись, прихватил он и шелковый шнурок - на память. Бросив последний
взгляд на тело Лизы, накрытое покрывалом, он осторожно приоткрыл дверь.
пробежали несколько солдат, гремя ботинками Борис дождался, когда они
скрылись за углом, поглубже надвинул на лоб фуражку, которая тоже была
маловата, и устремился следом. Поскольку от всеобщего переполоха все в
миссии передвигались только бегом, вид бегущего офицера никого не удивил. На
улице было совсем темно, Борис быстро миновал освещенные участки и скрылся
за деревьями парка.
метра два высотой. Борис перешел на шаг и осторожно продвигался вдоль
забора. Колючей проволоки он наверху не заметил - англичане понадеялись на
высоту забора, да и вообще были достаточно легкомысленны.
шуршанию жестких листьев - магнолия. Она давно отцвела, сбросила свои белые
цветы размером с тарелку и теперь отдыхала, дожидаясь следующего лета. Если
бы такое большое дерево росло снаружи, англичане приняли бы меры, но
поскольку магнолия росла на территории миссии, никого не беспокоила е"
близость к забору.
огляделся. Был виден вход, возле него толпились солдаты, подъехали
мотоциклисты. Очевидно, все были заняты отъездом грузинских представителей.
Сочтя момент удобным, Борис повис на руках и спрыгнул на мостовую. Никто его
не окликнул, и он пошел в сторону порта, выбирая улицы потемнее.
овладела огромная усталость. К тому же смерть Лизы была на его совести.
Разумеется, она сама хотела ему помогать, да и неоднократно давала понять,
что жизнью своей не дорожит нисколько, но где-то в глубине души Борису было
горько: ?Не уберег, не уберег??
путями, и к тому времени, когда дошел до кварталов лавок и складов у самого
моря, они все уже были пусты, и никого не было на улицах, чтобы спросить
дорогу. В некоторых оконцах, прикрытых ставнями, мерцал слабый свет - в
Батуме народу много, а жилья мало, так что многие лавочники живут в своих
Лавках. Но никак нельзя было ломиться в лавку в английской военной форме -
не откроют, да и под подозрение попадешь.
он уже потерял ориентацию, слышал только, как внизу шумит море. Он не
заметил, как свернул в сторону и оказался вовсе уж в необитаемом
пространстве. Его окружали длинные дощатые сараи без окон. Вокруг не было ни
души. Он выбрал закуток между строением непонятного вида и сваленными в кучу
досками, лег прямо на землю, подложив под голову чурбачок, прикрыл лицо
фуражкой и провалился в глубокий и тяжелый сон.
Глава восьмая
университета на подоконнике и зубрил римское право. До экзамена оставалось
не больше двух дней, а эта допотопная дрянь совершенно не запоминалась.
выглянул в окно. По улице ехал странный грузовик, за ним - ещ" один, набитый
вооруженными людьми. Люди были самые разные - бок о бок сидели солдаты и
студенты, солидные господа и серьезные, добротно одетые путиловские
рабочие?
беспорядки. Потом прозвучало куда более грозное слово ?революция?.
будет? Этот мелкий повод заставил его обрадоваться революции.
группами и поодиночке расхлябанные солдаты в расстегнутых шинелях, у многих
штатских были красные банты на груди.
один Борис замешкался, пока не дошло до него, что это ударила пулеметная
Акунин Борис
Посняков Андрей
Грабб Джеф
Орлов Алекс
Шилова Юлия
Маккэфри Энн