Чтение 28–й страницы книги ~Сын Сумерек и Света~

- Колин велел арестовать Брана Эриксона по обвинению в государственной
измене.

- Ага!..

- Как ты понимаешь, - продолжал Морган, - я не мог не заинтересоваться
твоими активными поисками того же таки Эриксона. Конечно, вас нельзя
назвать сердечными друзьями, но, с другой стороны, обуявшее тебя дикое
желание во что бы то ни стало расправиться с ним должно иметь если не
разумное, то, по крайней мере, логическое объяснение. Тем более в свете
его загадочного исчезновения вместе с Бронвен, которая, в свою очередь, по
какой-то причине превратила тебя в мумию.

Кевин не стал повторять сказку о том, что это сделал Эриксон, а не
Бронвен. Он только спросил:

- А что говорит Колин?

- Ничего. Он отдал приказ, велел доложить о его исполнении и был таков.
У меня возникло впечатление, что в это же время он с кем-то беседовал. А
теперь давай выкладывай, какая муха тебя укусила. Что произошло между
тобой и Бронвен? Почему ты разыскивал Эриксона? Имеешь ли ты представление
об их возможном местонахождении?

Кевин сразу отказался от идеи запудрить Моргану мозги. В отличие от
Дэйры, которая скорее захотела поверить ему, чем действительно поверила, у
Фергюсона не было причин бояться узнать правду о его отношениях с Бронвен,
и он не попался бы на эту нехитрую ложь. Поэтому Кевин просто сказал:

- Я разыскивал барона, так как кое-что узнал о его проделках.

- От Бронвен?

- Да.

- И что же?

Кевин открыл было рот, затем быстро закрыл его и тяжело вздохнул:

- Прости, но я обещал ей молчать.

- И ты намерен сдержать своё обещание?

- Мм... да.

Морган смерил его проницательным взглядом и покачал головой:

- А так ли это? Нет, не думаю. По глазам твоим вижу, что тебе не
терпится поделиться со мной своими печалями, только ты не решаешься
переступить через нелепые предрассудки.

Кевин в смятении опустил свои предательские глаза.

- Так, по-твоему, честное слово - это нелепица?

- Нет, отнюдь. Всё зависит от конкретных обстоятельств. Порой данное
слово должно быть нерушимо, порой наоборот - приходится нарушить
обязательство. А держать слово слепо и безусловно - удел слабых,
несамостоятельных, неуверенных в себе людей.

- А нарушают слово люди безответственные, - резонно возразил Кевин. - Я
же привык отвечать за свои поступки.

- Чтобы отвечать, нужно эти поступки совершать, - парировал Морган. -
По-настоящему безответственен тот, кто всячески избегает выбора и
связанной с ней ответственности. К тому же я готов держать пари, что
Бронвен взяла с тебя обещание молчать, не обрисовав предварительно всей
серьёзности ситуации. Ведь так?

Кевин признал, что так оно и было, и тогда Морган нанёс последний удар:

- Если бы ты знал, как обстоят дела, если бы знал то, что знаешь
сейчас, ты обещал бы Бронвен молчать?

- Нет, ни за что!

- В таком случае, ты свободен от данного ей слова. Она хитростью
выманила у тебя обещание, а значит, оно недействительно.

Аргументация Моргана была более чем спорной, однако Кевин, нуждавшийся
лишь в формальной очистке совести, предпочёл не замечать этого. Он выложил
ему всё без утайки, как на исповеди у своего духовника, и так же, как на
исповеди, с каждым произнесённым словом он всё явственнее ощущал
снисходившее на него умиротворение. Напряжение постепенно покидало Кевина,
на душе ему становилось легче и спокойнее, сжимавшие его тиски гнева и
отчаяния понемногу ослабляли свою мёртвую хватку.

Выслушав его, Морган ненадолго задумался, потом сказал - но совсем не
то, что ожидал услышать от него Кевин:

- Ты догадываешься, почему Бронвен рассказала тебе это?

- Почему?

- Чтобы ты стал ещё больше жалеть Дэйру. А жалость подчас убивает
любовь.

Щёки Кевина вспыхнули румянцем негодования.

- Если так, то она жестоко просчиталась. - Он немного помедлил, с
мольбой глядя на друга. - Морган, скажи, что это неправда. Скажи, что это
невозможно. Скажи, что этого быть не может, что всё это - чушь собачья.

Морган вздохнул:

- Сказать-то я могу, но какой от этого будет прок? Ты всё равно не
поверишь мне.

- Стало быть, чары бесплодия существуют?

- Вполне возможно. Теоретически я допускаю существование таких чар,
правда, очень и очень смутно представляю механизм их действия. О
человеческом организме я знаю так же мало, как и об устройстве Вселенной.
Зачатие и рождение для меня тайна за семью печатями - и не только для
меня, но и для других моих собратьев по Искусству, даже для тех, кто нашёл
применение своему Дару в области медицины.

- Так ты сдаёшься? - угрюмо осведомился Кевин. - Умываешь руки?

- Нет, я просто ввожу тебя в курс дела, показываю своё видение
ситуации. А дело, скажу тебе, дрянь; ситуация не внушает оптимизма.
Сначала Бронвен с её приворотными чарами, теперь вот - Бран Эриксон. И где
они только набрались всей этой премудрости, ума не приложу... Хотя,
поспешу добавить, некий проблеск надежды я всё-таки вижу.

- А именно? - оживился уже порядком приунывший Кевин.

- Даже если Эмрису с Эриксоном и удалось добиться своего, то
предполагаемое бесплодие Дэйры наверняка не органического характера, а
всего лишь психологического. Иначе я не вижу смысла в необходимости
постоянного присутствия чувства неудовлетворённого желания, как выразилась
Бронвен. Если бы эти чары были призваны нарушить работу органов,
ответственных за деторождение, то ограждать Дэйру от мужчин не было бы
никакой надобности. Наличие же или отсутствие этого самого чувства
неудовлетворённого желания, по моему разумению, нисколько не повлияло бы
на конечный результат. Поэтому я осмелюсь утверждать, что в физическом
плане Дэйра вполне здорова. В конце концов, она постоянно носит амулет,
оберегающий её от порчи...

- Который, однако, не уберёг её.

- Это ещё неизвестно, - заметил Морган. - Но даже если это так, то сам
факт, что амулет не уберёг её, косвенно подтверждает мою догадку. Если
заговор и был наложен, то он воздействовал не на организм, а на психику,
полагаю, на уровне самых глубоких инстинктов... Впрочем, не буду излишне
обнадёживать тебя.

Внушение может оказаться столь сильным, что с ним не справится даже
Колин.

- Всё равно это намного лучше, чем то, что я успел нафантазировать, -
сказал Кевин. - Так у меня хоть появилась надежда.

Морган откинулся на спинку кресла и, поджав губы, пристально поглядел
на него.

- А ты не думал о том, что Бронвен могла внушить тебе эту безнадёжность?

Разумеется, не грубо, а исподволь, ненавязчиво. Не показалось ли тебе
подозрительным, что ты так быстро и без колебаний поверил её рассказу?

- Чёрт! - выругался Кевин. - Похоже, ты прав. Она сущая ведьма!

- Согласен, - кивнул Морган. - Она ведьма, теперь в этом нет никаких
сомнений. И кстати. Я думаю, что ты обязан Дане не только освобождением от
пут, но и избавлением от наваждения. Сдаётся мне, что пробудь ты во власти
чар столько, сколько Бронвен рассчитывала тебя продержать, ты бы
неукоснительно соблюдал свой обет молчания. Так что не советую тебе
испытывать по этому поводу ни малейших угрызений совести.

- Жуть какая! - сказал Кевин, поёживаясь. - Знаешь, я начинаю понимать
ортодоксальных служителей церкви, которые считают, что всякая магия от
дьявола, и ратуют за её полное запрещение.

- Ты это серьёзно? - спросил Морган, неожиданно сильно задетый его
словами.

- Нет, конечно. Просто я взвинчен до предела и говорю, что в голову
придёт.

Всякие глупости... Ты собираешься сообщить об этом Колину?

Морган задумчиво покачал головой:

- Сообщу, но не обо всём. Только о том, что Эриксон сделал с Дэйрой, и
ни словом не обмолвлюсь про Эмриса. Я не буду тем человеком, от которого
Колин узнает, что его брат убийца. Ведь тогда он будет вынужден казнить
Эмриса.

- Эмрис заслуживает смерти! - заявил Кевин.

- Заслуживает, - не стал возражать Морган. - Но при всём том он
остаётся родным братом Колина.

- Плевать! Он должен понести наказание.

Морган пожал плечами.

- Что ж, ладно. Вот вернётся Колин, тогда и поведаешь ему о
преступлении Эмриса.

А я пас. Я не могу оказать такую медвежью услугу человеку, который
считает меня своим лучшим другом. Колин никогда не простил бы мне этого.

- Так ты боишься?

- Трудный вопрос. Пожалуй, что боюсь - но не прогневать Колина, а
причинить ему боль. По-своему он был привязан к Эмрису и отправил его в
ссылку главным образом потому, что хотел уберечь его от более сурового
наказания - тюрьмы или эшафота.

Колин знал, что рано или поздно Эмрис таки допрыгается со своим глупым
тщеславием, и решил убрать его от греха подальше. Теперь все клыки у
Эмриса вырваны, и он не представляет какой-либо серьёзной опасности. Плюнь