Она долго размышляла, прежде чем сделать выбор.
* * *
Когда за спиной его захлопнулись массивные двери Театра, Нламинер вздрогнул. На
Ралионе театр был другим. Честно говоря, сам он поклонником этого вида искусства
не являлся. Только люди, некоторые из ольтов и - что удивительно - многие флоссы
питали страсть к пьесам. И удовольствие это было не из дешевых.
У него оставались лишь смутные воспоминания о театрах. Впрочем, своеобразная
атмосфера, дух театра присутствовали везде - и этот дух вновь коснулся его, едва
лишь двери захлопнулись. Перед ним было просторное фойе - настолько просторное,
что могло бы вместить в себя весь многоэтажный Дворец Мысли Оннда. Еще и место
осталось бы. Потрясающая, привлекательная, но чудовищно чрезмерная роскошь
обрушилась на него.
Колонны, сделанные из слабо светящегося камня, уходили куда-то под невидимый
потолок. Тяжелые золотые люстры самых причудливых форм спускались сверху на
толстых стальных цепях. Множество крохотных шариков светилось в них, заполняя
фойе рассеянным полумраком. Не было резких теней, не было пятен тьмы и ярко
освещенных пятен.
Столь же гигантский гардероб начинался по левую руку. Какая-то фигура в ливрее
стояла за стойкой, не привлекая к себе внимания, но у Нламинера не было никакой
одежды, которую полагалось бы сдать. Он сделал шаг вперед, и тихий шум встретил
его слух. Знакомая мягкая какофония оркестра, настраивающего свои инструменты,
перезвон невидимых колокольчиков, слабое шуршание чьих-то бесед на почтительном
расстоянии - все это подтверждало, что Театр жив. Никого больше Нламинер не
увидел и, выждав минугу-другую, сделал несколько шагов вперед, ступая по
превосходным, тщательно подобранным и вычищенным коврам.
Он брел мимо рядов кресел, в некоторых из которых сидели, тихо переговариваясь,
какие-то существа (зрители?); мимо ярко освещенных изнутри киосков, где
продавалась всякая мелочь; мимо множества лишенных надписи дверей. Услышав из-за
одной пары дверей рукоплескания, Нламинер отважился открыть их и войти внутрь.
Билетер чуть поклонился ему, предложив пройти в зал. Зал был невообразимо
огромен - оставалось непонятным, как многочисленные зрители видят и слышат все,
что происходит на сцене. Нламинер пробирался мимо занятых кресел, стараясь не
глядеть в лица и изо всех сил пытаясь играть свою роль. Роль Зрителя. Впрочем,
нет. Большой буквы заслуживал лишь сам Театр; все остальные были здесь
зрителями, актерами, случайными прохожими...
Усевшись в мягкое, удобное кресло, Нламинер попытался понять, что происходит на
невероятно далекой сцене, но неожиданно почувствовал себя крайне уставшим.
Откинувшись на спинку, он прикрыл глаза и почти мгновенно опустился в глубокий
сон без сновидений.
* * *
Затерянный неведомо где запретный Храм Хаоса был погружен в тишину.
Тишину потревожил стук чьих-то подошв о камень Храма. Кто-то уверенно шел в
темноте, приближаясь к святая святых - алтарю со стоящей на нем расписной вазой.
Звон металла о камень мог бы пробудить и мертвого. Когда силуэт приблизился к
алтарю, из мрака выступил жрец и вопросительно взглянул на пришедшего.
- Вот, значит, как живут поклонники запрещенных культов, - насмешливо сказал
пришелец, держа руку на рукояти меча.
- Что тебе нужно, путник? - спокойно спросил жрец, наблюдая, как вскипела тьма
внутри стоявшей на алтаре вазы.
- Я пришел сказать вам, что этот тайный Храм уже не будет тайным, когда я
вернусь назад и скажу о нем всем заинтересованным. Думаю, что не всем понравится
новость о том, что тысячи людей живут поблизости от столь жуткого места.
- Ты угрожаешь Храму? - мягко спросил жрец, и из темноты выступил Рыцарь Хаоса,
вооруженный ярко-пурпурной булавой. Пришелец презрительно усмехнулся.
- Боги, что действительно достойны почитания, защитят меня от любых
неприятностей, - бросил он, извлекая меч из ножен. - Сейчас мы посмотрим, на что
способны слуги Хаоса.
Он взмахнул мечом, и ваза с мелодичным звоном распалась на сотни светящихся
осколков. Темноту сотряс чей-то могучий рык, и пришелец небрежно взмахнул мечом
еще раз, отражая удар булавы. От прикосновения его меча внушительная на вид
булава осыпалась ярко-пурпурным песком. Рыцарь Хаоса, с улыбкой, застывшей на
губах, протянул руку к святотатцу, но черная стрела, которую он пустил,
отразилась от груди пришельца, рассеиваясь безвредным туманом. Пришелец
расхохотался.
- Можете собирать всех своих слуг - все равно вам со мной не справиться. Если
вам потребуется найти меня - меня зовут Нламинер из Анлавена.
И ушел, посмеиваясь.
Когда звуки его шагов затихли, второй жрец - точная копия первого - выступил из
мрака, держа в руке священную вазу - точную копию разрушенной.
Несколько секунд два одинаковых жреца смотрели друг на друга.
Затем один из них вытянулся, похудел и превратился в Шаннара. Бережно смахнув
метелкой пыль с алтаря, он водрузил вазу на место.
Спустя долю секунды жрец, Рыцарь и Шаннар сотрясались от хохота. Шаннар мог
поручиться, что к гулкому смеху жреца примешиваются еще несколько голосов,
гораздо более зловещих.
- Он попался, - сказал Шаннар, вытирая слезы. - Я так и думал, что он будет
вести себя до невозможности глупо. Итак, я сдержал свое слово.
- Если бы он сломал настоящую святыню, - возразил Рыцарь, - ему бы не
поздоровилось. Шаннар с сомнением покачал головой.
- Он не блефовал. Никто сейчас не может повредить ему.
- Даже ты?
- Даже я.
- Недопустимо, чтобы смертное существо обладало такими способностями, -
нахмурился жрец. - Мои повелители приветствовали бы такую мощь, будь она
употреблена в меру. Но я прочел в глазах этого варвара безумие.
- Это не его безумие, - вздохнул Шаннар. - И не его глаза, раз уж на то пошло.
Они помолчали несколько мгновений.
- Ну что же, - Шаннар слегка поклонился, - я свою задачу выполнил, остаток долга
вам вернет кто-нибудь другой.
Жрец кивнул.
- Тогда - до встречи. - Шаннар махнул рукой и исчез в раскрывшемся перед ним
портале.
* * *
Нламинер очнулся оттого, что кто-то едва слышно всхлипывал неподалеку.
Давно уже ему не приходилось слышать подобного! Во многих килиан-представлениях
слезы были почти неизменным атрибутом - в особенности когда показывали драму.
Для самого Нламинера слезы ни с чем не ассоциировались: они наворачивались на
глаза, если было очень больно или обидно, но плакать он не умел.
Где-то поблизости был человек. Человеческий ребенок, если быть точным. Нламинер
открыл глаза и поразился. Зал был пуст. Представление завершилось. Кроме
редкого, тихого плача лишь слабый свист ветра нарушал тишину.
Он посмотрел на далекую сцену - черное пятно в почти полном окружающем мраке - и
вновь поразился, как можно было отсюда что-то разглядеть. Взялся за поручни,
чтобы встать, и вцепился в них от неожиданности: едва он прикоснулся к
прозрачному шарику, которым был украшен подлокотник, сцена рывком приблизилась к
нему - словно вот она, протягивай руку и прикасайся. Сейчас, лишенная актеров,
света, оркестра, она выглядела пугающе. Что-то тихонько поскрипывало за
кулисами, подрагивала - видимо, от сквозняка - бахрома на них, и впечатление от
этого создавалось самое гнетущее.
Нламинер отпустил шарик, и сцена вернулась на свое место. Но некогда было
восхищаться столь интересными вещами: кому-то здесь, в необъятной темноте зала,
было страшно. Нламинер мягко, по-кошачьи, перепрыгнул через ряд кресел, встал в
одном из проходов и прислушался. Чуть ли не миля отделяла его от сцены. Неужели
здесь всюду ходят пешком? В конце концов он заметил скорчившуюся, вжавшуюся в
глубину кресла небольшую фигурку и направился к ней.
Ребенок продолжал плакать, время от времени что-то бормоча сквозь слезы. Язык
был ему неизвестен, ну да не беда! Нламинер подошел поближе, присел и окликнул
ребенка на Тален.
Крик, который был ему ответом, мог бы считаться оружием. Нламинера едва не
отбросило назад. Нламинер щелкнул пальцами, зажигая магический огонек, и
легонько шлепнул ребенка по щеке, чтобы оборвать истерику.
Это был мальчик лет семи. Он воззрился на Нламинера, оглядывая его лицо,
задержался на его клыках и уставился на фонарик. Глаза ребенка широко
раскрылись.
Судя по всему, с магией он не знаком. Нламинер чуть заметно усмехнулся и
расцветил магический огонек всеми цветами радуги. Мальчик что-то сказал,
показывая на огонек, но Нламинер, разумеется, ничего не понял. Он произнес еще
одно заклинание и коснулся одной ладонью своего лба, а другой - лба мальчика.
Тот сначала отпрянул, затем прикоснулся пальцами к меху на его руке.
- Кто ты такой? - спросил мальчик почему-то шепотом.
Нламинер улыбнулся и поднялся на ноги.
- По крайней мере, я не людоед.
Глаза раскрылись еще шире.
- Ты меня понимаешь?!
- Разумеется. Одно из самых простых заклинаний.
Мальчишка поглядел на него с нескрываемой завистью.
- Ты умеешь колдовать!
- Ну, положим, умею я не так много. Ты что, заблудился?
Мальчишка потупил взгляд.
- Я... ну... я видел этот театр во сне... и я захотел забрать себе вот это на
память.
Он разжал кулачок и показал прозрачный шарик. Верно, выковырял из подлокотника.
Нламинер рассмеялся бы, не будь у ребенка столь затравленного вида.
- Понятно, и проснулся не дома, а здесь. Тот кивнул.
- Попытайся поставить эту вещь на место и заснуть еще раз, - посоветовал
Нламинер. - Тогда вернешься домой.
- Правда? - Впервые в глазах мелькнула надежда.
- Правда, - заверил его Нламинер, совершенно не представляя, что будет делать,
если это не так.
- А ты кто? - выпалил мальчишка, все еще сжимая в руках шарик.
Шилова Юлия
Корнев Павел
Юрьев Сергей
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Белогорский Евгений