Чтение 28–й страницы книги ~На днях землетрясение в Лигоне~

МАЙОР ТИЛЬВИ КУМТАТОН

В комендатуре я сразу пошел к связистам. Минут двенадцать я читал
радиограммы, полученные в мое отсутствие, и составлял ответы. Когда я
вышел оттуда и поспешил к себе в кабинет, меня догнал полицейский, который
сказал, что у него ко мне записка от Васунчока. Я взял конверт, и тут же
меня отвлек связист. Я сунул конверт в карман и принялся за радиограмму. А
потом, к стыду своему, забыл о конверте. О, если бы я прочел записку
сразу!

В кабинете меня ждал бургомистр Джа Локри. Он сидел за моим столом,
черкая что-то на бумаге. Я с неприязнью смотрел на его высушенную
клерковскую фигурку, на большие очки. Я подозревал, что кто-то из близких
мне людей информировал противников о наших планах. Скорее всего,
бургомистр. Я не имел оснований ему доверять.

- Что у вас? - спросил я с порога.

Рука ныла, я опасался, что началось воспаление. Было такое ощущение,
словно кто-то методично загонял в нее острые иглы.

- Я принес план эвакуации, - сказал бургомистр смиренно. Мой
воинственный вид его смущал. - Как мы договаривались.

- Вы никому не рассказывали?

- Даже жене, клянусь вам.

Я подошел к столу, и бургомистр быстро поднялся, чтобы уступить мне
место. Слишком быстро. Это еще более разозлило меня. Я заранее был готов к
тому, что его план - полная чепуха.

- Вот список того, что надо эвакуировать в первую очередь, - сказал
он, протягивая лист, написанный ровным писарским почерком.

Пока я пробегал взглядом список, он спросил:

- Срок еще неизвестен?

- К сожалению, известен, - сказал я, подчеркивая красным карандашом
некоторые строчки... Карандаш царапал бумагу, и я испытывал странное
удовлетворение от того, что разрушаю произведение каллиграфического
искусства, над которым бургомистр корпел всю ночь. - Срок в четыре часа
пополудни. Завтра.

- Ох, - сказал бургомистр. - Я так надеялся...

И вдруг вся моя злость испарилась. Передо мной стоял худой пожилой
человек, о котором я знаю лишь, что Лигон утвердил его на пост
гражданского губернатора, значит, в комитете знали о нем что-то,
выделявшее его из числа чиновников старого правительства. Человек этот был
подавлен смертельным диагнозом, в который он до последней минуты старался
не верить. Это был его город, в нем жили его друзья и родственники, здесь
ему был знаком каждый дом. Для него смерть города была подобна смерти
близкого человека...

- Садитесь, господин губернатор, - сказал я ему. - К сожалению, мы не
можем ничего изменить.

- Да-да, конечно, - сказал бургомистр, послушно садясь напротив меня.
- Но всего один день... Я не предполагал...

- Погодите, - сказал я, отпирая ящик стола и доставая карту,
принесенную мне профессором Котрикадзе.

Карта была разрисована концентрическими кругами, подобно изображению
возвышенности на военной схеме. Вершина этого холма - самый маленький круг
- у западного берега озера Линили. Он захватывал островок на озере,
деревню и монастырь Пяти золотых будд. Это центр землетрясения, где толчки
будут самыми сильными. Второй круг проходил через городок на северном
берегу озера и длинным неровным овалом охватывал все озеро, прибрежные
деревни и часть хребта на западном берегу. Город Танги и западная
оконечность плато попадали внутрь третьего эллипса, на котором было
написано: "8-9 баллов".

- Мы должны, - сказал я, - решить, куда мы будем эвакуировать людей и
имущество.

- Я полагаю, вниз, к железной дороге.

- До железной дороги почти сто миль. Кроме сложного спуска с плато к
озеру, на пути еще два перевала. Боюсь, что мы ничего не успеем сделать.
Посмотрим в другую сторону.

Я провел карандашом линию по дороге, которая вела из Танги по плато,
на восток, к рубиновым копям. Когда карандаш вышел за пределы последнего
круга, я поставил точку.

- Нет, - сказал Джа Локри. - Все равно придется ехать почти сто
километров по плохой дороге.

- Что же вы предлагаете?

- Вот здесь, - сказал он, - показывая на точку примерно на половине
линии, проведенной мной, - стоит большая деревня Моши. Она расположена в
высокогорной долине. Я знаю эти места. По вашей карте землетрясение здесь
будет силой 3-4 балла. Это опасно?

- Я спрошу профессора.

- И дорога до Моши приличная, без перевалов и ущелий.

- Часть палаток уже прибыла, - сказал я. - Штук сто. Они
восьмиместные, солдатские. Сегодня же надо будет отправить в Моши взвод
саперов, которые будут устанавливать палатки.

- Это капля в море, - сказал бургомистр.

- Сколько жителей в Танги?

- По моим расчетам, около десяти тысяч. Не считая, конечно, деревень
по берегам озера и вдоль дороги. Наверное, наши заботы, господин майор,
должны распространиться на двадцать тысяч человек.

- Двадцать тысяч! - только тогда до меня дошла необъятность этой
цифры. Одних палаток нужно больше двух тысяч! А если вспомнить, что этих
людей надо везти, кормить, обогревать, потому что в горах ночью холодно...
- Ну что стоило русским сообщить мне об этом хотя бы два дня назад!

Бургомистр промолчал. Он знал, что лишь три дня назад мы с русскими
чудом выбрались из долины Лонги.

ЛАМИ ВАСУНЧОК

Я верю в предчувствие. И сколько бы я ни училась в университете и ни
читала книг, я все равно останусь в глубине души горянкой, верящей в злых
духов, которые живут на деревьях, и в вестников судьбы, приходящих к людям
во сне и наяву.

В то утро я проснулась сама не своя. Всю ночь мне снились кошмары.
Когда я проснулась, то решила, что плохо с Володей. Мой отец в госпитале,
там вокруг люди, отцу ничего не грозит Дедушка Махакассапа сказал, что
местные крестьяне видели человека, похожего на Па Пуо, и поэтому я боялась
за Володю, который ездит по горам совсем один.

Я взяла книжку из библиотеки дедушки. Это была книжка джатак, многие
из них помнила с детства. Мимо ворот прошли русский в очках и солдат. Они
шли в рощу, чтобы смотреть на приборы.

Я знала, что здесь будет землетрясение, но меня это не пугало. Мне
даже хотелось, чтобы землетрясение обязательно было, а то люди подумают,
что Володя и высокий профессор их обманывают.

Потом я снова ходила в сад и ждала, когда вернется Володя, но Володя
все не возвращался. Наконец я услышала, что идет машина.

Но это был не Володя. Это была большая машина Као. Као сам правил ею.
Шофер сидел сзади, вместе с телохранителями из племени Урао, которым Као
велел одеваться в древнюю боевую одежду воинов. Као всегда опасается, что
другие феодалы будут над ним смеяться, потому что он учился в Англии,
играет в гольф и одевается, как иностранец. Као всегда беспокоится, что
скажут о нем люди, и из-за этого иногда совершает поступки, над которыми
люди смеются. Мне иногда кажется, что есть два Као: один - добрый, который
играет со мной в теннис и говорит о книгах, а другой - чужой и холодный,
погруженный в политику и какие-то темные дела, за что его не любит мой
отец.

Као остановил машину у ворот и, не снимая ботинок, побежал внутрь.
Видно, что-то случилось. Као всегда гордился тем, что никогда не теряет
присутствия духа. Он говорил мне, что из него вышел бы генерал, и даже
спрашивал меня, хотела бы я стать женой генерала.

- Пошли, - сказал дедушка Махакассапа.

Я подошла к воротам как раз в тот момент, когда Као, не найдя меня,
снова выбежал на дорогу.

- Лами, дорогая, как хорошо, что я тебя нашел! - воскликнул он. - Я
мчался к тебе от самого Танги.

- Что случилось? - спросила я, чувствуя, как сжимается сердце.

- Твоему отцу стало хуже, - сказал Као взволнованно. - Отец просил
меня быстро привезти тебя. Скорей же, садись в машину!

- Ох, Као, - воскликнула я, - подожди, я только переоденусь!

- Неужели ты будешь терять время из-за таких пустяков? - укорил меня
князь. - Я мчался...

Я без слов направилась к машине.

- Сядешь впереди, рядом со мной, - сказал Као.

- Постойте, молодой человек, - услышала я голос дедушки Махакассапы,
который был недоволен тем, что князь не проявил к нему почтения и даже не
поздоровался. - Вы привезли какую-нибудь записку от господина Васунчока? Я
обещал ему...

- Заткнись, грязный доносчик! - крикнул вдруг Као так громко, что,
наверное, было слышно в деревне.

Старик даже пошатнулся. Я никогда не думала, что кто-нибудь может
оскорбить пандита. Монахи, стоявшие поодаль, ахнули.

Као уже был в машине и включил зажигание.

- Как ты мог, Као... - сказала я.