наступающее двадцатилетие Великого Октября новыми трудовыми успехами в
борьбе за выполнение второй пятилетки, повышением бдительности и всем, что
потребует от них непобедимая партия Ленина-Сталина. Оба вождя также
присутствовали в виде многочисленных портретов, закрывавших порою полдома.
оказались накрытыми усатой или бородатой физиономией, пролетарский праздник
неизбежно ассоциируется с наступлением полярной ночи. Бен прикинул,
спрашивают ли у них разрешение и платят ли компенсацию, но тут же
сообразил, что он не дома в Сент-Алексе, а в великом Вавилоне, который
здешние аборигены почему-то считают то Третьим Римом, то Третьим
Интернационалом. Здесь, среди каменных громад Столицы, Бен наглядно ощущал,
насколько еще слабы и немногочисленны те, кто живет на его родине. Скромные
одноэтажные домики Сент-Алекса, небольшой крест на центральной площади с
именами погибших первопроходцев, однокупольная Церковь Всех Святых - все
это казалось маленьким, почти игрушечным. Мощь, нелепая, но грозная, что
ощущалась на земле его отца на каждом шагу, могла одним дуновением стереть
то, что создали тускульцы за три десятилетия. Иногда хотелось сжать кулаки
от бессилия и страха: слишком неравными казались силы. Конечно, аборигены с
исторической родины жили покуда в своих двух измерениях, припав брюхом к
земле. Но стоит им протянуть руку к Тускуле...
Командир ждал ответа на свое послание и ни за что не хотел отпускать
кого-либо за пределы защитного поля. Бен считал подобную предосторожность
излишней. Прошлой ночью они изрядно покрутили по городу, стараясь
обнаружить возможную слежку. Бен даже проверил одежду специальным датчиком,
но ничего похожего на радиомаяк или подобную ему хитрую технику найти не
удалось. Значит, до заброшенного завода местным пинкертонам не добраться,
поэтому Бен считал возможным начать осуществление запасного варианта.
снаряжение. Пришлось привлечь к этому делу Лу, которая сразу же заявила,
что из ее брата никогда и ни при каких обстоятельствах не получится
пролетария. С ней согласились, и теперь на Бене были строгое черное пальто,
серая кепка и такой же шарф - все по последней парижской моде, которой Бен,
несмотря на преклонение перед Североамериканскими Штатами, всегда старался
следовать. Его едва отговорили от смокинга: для столицы пролетарского
государства это был очевидный перебор. Но даже и без смокинга Бен
наконец-то почувствовал себя нормальным человеком. Перспектива носить
экзотичную одежду аборигенов, особенно виденный им на фотографиях "ватник",
ужасала еще на Тускуле.
по сторонам, дабы не привлекать лишнего внимания. Аборигены, как он уже
успел убедиться, были весьма наблюдательны, и по-европейски одетый молодой
человек, часто останавливающийся перед витринами и вывесками, мог
заинтересовать не только случайных прохожих.
маршрутом Бен еще не ходил и даже заранее не проработал его на плане
города. Но молодой человек был чемпионом не только по бегу, спортивное
ориентирование также привлекало его с самого детства. Правда, здесь была не
Южная Степь и не Долина Больших Ветров с ее зелеными скалами и прозрачными
водопадами. Требовалось научиться находить дорогу в этом чудовищном хаосе,
который куда страшнее первозданного, ибо был рукотворен и управляем чьей-то
единой и недоброй волей.
тихий переулок и наконец оказался на шумной улице, почти такой же широкой,
как улица Горького, но с небольшим бульваром посередине. Взглянув на
указатель, он возгордился: маршрут был избран точно. Именно на этой улице
должен находиться дом, где в настоящее время присутствовал нужный ему
человек.
вероятно, супруги - сообщил, что тот, кто был нужен Бену, уехал в Дом
Писателей, где должно состояться обсуждение новой поэмы известного
литературного светила со странной фамилией Гатунский. Вначале Бен хотел
подождать до вечера, но затем решил рискнуть и съездить в столь любопытное
заведение. В конце концов, писатели, как учили Бена в гимназии, являются
голосом и совестью нации. Упустить такую возможность было грешно. Приятель
Чифа помнил уроки бывшего капитана врангелевской разведки Казим-бека и был
не прочь вначале понаблюдать за тем, с кем должен выйти на контакт. Бен был
уверен, что Чиф сплоховал, поспешив на встречу с неизвестными ему главарями
опереточного "Политбюро". В таких делах спешка ни к чему. Впрочем, неудаче
первой попытки контакта Бен был даже рад. Прежде всего потому, что
инстинктивно не желал иметь дела с большевиками, даже нелегальными.
Человек, с которым он собирался поговорить, имел, насколько было известно
на Тускуле, совсем иную репутацию.
"Честь пионера" напечатана в сентябрьском номере одного из столичных
журналов. Будучи человеком добросовестным, Бен заглянул в несколько
газетных киосков и наконец нашел искомое. Купив журнал, он наскоро
перелистал его на ходу, убедившись, что поэма посвящена персонажу по
фамилии Морозов, о чьей чести, вероятно, и шла речь. Чтение он оставил на
более удобное время, рассудив, что его появление в Доме Писателей с
журналом в руке будет вполне естественным. Журнал должен послужить
пропуском.
против этого города. Правда, подозрительность аборигенов внушала не только
раздражение, но и страх. Здесь никому не верили, и в этом тоже
чувствовалась мощь системы, способной контролировать все - даже вход в Дом
Писателей, который, как уже знал Бен, охранялся не хуже какого-нибудь
наркомата. Правда, в кармане Бена лежала неплохо сработанная "липа",
способная отворить почти любые двери в Столице, но Бен знал, что лишний раз
показывать фальшивку не стоит.
трехэтажное здание с высокими стрельчатыми окнами, прикидывая, не стоит ли
бросить небезопасную затею. Впрочем, он вскоре убедился, что в этот день
пускали не по пропускам. Люди заходили внутрь, что-то говорили вахтеру и
бодро спускались вниз, где, вероятно, была раздевалка. У многих в руках
были такие же журналы, и можно было легко догадаться, что это поклонники
музы товарища Гатунского.
веско проговорил: "На обсуждение". То ли подействовал тон, то ли
безукоризненный парижский наряд, но Бена пропустили, вежливо указав дорогу
в гардероб, который действительно оказался в подвале, что удивило, но не
слишком: Бен уже начал привыкать к странностям столичной жизни.
Бена с темной рубашкой и светлым галстуком смотрелись здесь несколько
экзотично. Однако отступать было поздно, людей становилось все больше, и он
отошел в сторонку, надеясь заметить нужного ему человека. Правда, Бен видел
его лишь на фотографии, но надеялся, что сумеет узнать.
он понял, обсуждение должно состояться в большом зале, куда вела еще одна
лестница, возле которой народу было особенно густо. Тут следовало быть
внимательным. Несколько минут Бен незаметно рассматривал разношерстную
публику, но того, кто был нужен, заметить не удалось.
перешептывались, кивая в его сторону. Пару раз удалось услышать
приглушенные реплики: "Из посольства..." Это было не худшим из вариантов, и
Бен решил в случае чего отвечать с английским акцентом. Впрочем, излишне
привлекать внимание все же не стоило, и Бен, сделав круг, направился за
несколькими серьезного вида мужчинами, которые явно куда-то спешили, чтобы
успеть вернуться к началу вечера.
солидного вида очередь. В общем гаме можно было не бояться привлечь к себе
излишнее внимание, и Бен стал в хвост очереди. Бегло осмотревшись, он
вздрогнул: нужный ему человек сидел за одним из столиков совсем рядом. И
самое удивительное - единственное незанятое место было за этим столом...
лишь понаблюдать, оценить этого человека, чтобы потом разговаривать с
большей уверенностью. Но пустой столик в переполненном буфете выглядел
словно перст судьбы. Бен быстро прошел сквозь снующую публику и оказался
рядом.
кивнул:
конечно, учили, как надо вести себя при подобных встречах, но теперь все
это выглядело совсем по-другому. Перед ним сидел человек из совершенно
чужого мира, с которым следовало договориться. А договариваться с
аборигенами Старой Земли - Бен уже знал это - трудно, почти что невозможно.
носил в кармане портсигар, набитый "Казбеком". Вопрос был глупый, да и не
так следовало начинать беседу. Впрочем, монокль снова сверкнул самым
добродушным образом.
закурить он так и не решился. Приходилось спешить, вечер неведомого ему
местного светила должен вот-вот начаться, и Бен брякнул: