Чтение 28–й страницы книги ~Овернский клирик~

же день.

- В церковь? - с явно неуместной насмешкой поинтересовался итальянец.

- Нет. В дом Санкси де Гарра.

Я совсем не знаю басконского. Это прискорбно и весьма неудобно, поскольку
Санкси де Гарр так и не выучил как следует "ланг д'ок". Правда, его достойная
супруга была из Артигата, но в нашем присутствии она старалась не проронить
лишнего слова. А хозяин дома, имея свою хитрость в рогоже, словно нарочно
говорил на такой дикой смеси местного наречия с басконским, что приходилось все
время переспрашивать. Впрочем, знай он даже латынь, едва ли мы могли бы
рассчитывать на особую откровенность.

Мы трое - хозяин, Ансельм и я - сидели за большим, чисто выскобленным
столом, хозяйка стояла неподалеку, в углу блеял ягненок, и все это выглядело
весьма идиллически. Но только выглядело. Де Гарр - крепкий еще мужчина с
рыжеватой бородой и темными, живыми глазами - только и ждал момента, чтобы
попрощаться с незваными гостями.

...Нет, он больше ничего не может сказать. Да, конечно, в последнее время
его несчастная дочь вела себя несколько странно, но все это из-за той безумной
монахини, прости ее Господь! Да, конечно, проклятая ведьма тоже виновата, и
гореть ей в аду! Да, с вдовой Пио они действительно спорили из-за Косого
Клина...

Басконец твердо держал оборону. Интересно, знал ли он, что рядом с ним все
эти годы была не его дочь? Конечно, она жила с мужем, но они наверняка
встречались каждый день. Но о таком не спросишь, и я перевел разговор совсем на
другое.

Санкси де Гарр был удивлен. Более того, был готов вспыхнуть и возмутиться.
Такие вопросы, по его мнению, совершенно излишни и к делу не относятся.

...Да, он приехал в Артигат двадцать два года назад, как раз после великого
нашествия саранчи. Нет, не издалека. Он вырос неподалеку, в Лабруа, и настоящее
его прозвище Дагарр. Нет, из Лабруа он уехал еще мальчишкой - ушел в море,
плавал с рыбаками. Где? Да везде, вплоть до Туниса, да покарает Господь его
безбожного султана. А переехал потому, что поссорился с родственниками из-за
имущества, а они подкупили суд. Почему в Артигат? Да так получилось, переехал и
переехал!..

Оставалось задать давно интересовавший меня вопрос. Ответ был быстрым и
четким. Нет, с сеньором д'Эконсбефом, ни со старшим, ни тем более с младшим, до
переезда он не был знаком. А Жанну, вечная ей память, взяли в замок по
рекомендации старосты за добронравие и трудолюбие. Нет, не нынешнего, а дядюшки
Пьера. Нет, с дядюшкой Пьером поговорить нельзя, ибо он, царствие ему небесное,
уже год как помер...

Пора было уходить - в этот день я собирался зайти еще к де Пуаньяку, - но
что-то задерживало в этом неприветливом доме. Еще не зная, чего ищу, я попросил
показать вещи Жанны. Да, все, какие остались. Конечно, они у мужа, но, может,
что-то сохранилось и здесь? Одежда? Конечно. Украшения? Тем более!

Хмурый хозяин вполголоса поговорил о чем-то с супругой, та принесла
огромный медный ключ и долго возилась с замком сундука, стоявшего у окна. Я
терпеливо ждал. Ансельм, о чем-то задумавшись, смотрел в сторону. Внезапно по
его лицу скользнула усмешка.

- Он не баск!

Ансельм говорил по-гречески. Я не успел даже удивиться, как итальянец вновь
усмехнулся и еле заметно кивнул в сторону хозяина:

- Рыжий! Рыжих в Басконии мало. Мысль была проста и очевидна, но я все же
засомневался:

- Туда могли переехать его предки. Итальянец постучал пальцем по столу и
качнул головой:

- Басконский он знает, но это не его родной язык. Встречаются слова...

Наш диалог был прерван хозяином, пригласившим подойти поближе. Нам было
продемонстрировано платье, еще одно платье, передник, башмаки, еще одни башмаки
- маленькие, детские. Все, что осталось...

Я кивнул, бегло осмотрев вещи, которые когда-то носила маленькая Жанна.
Обычная крестьянская одежда.

- А почему перешитая? - внезапно спросил Ансельм.

Я мысленно похвалил парня, выругав себя за невнимательность. Да, одежду
перешивали, платья узили. Для кого? Ведь это одежда Жанны?

Супруги де Гарр переглянулись, Бертранда что-то буркнула мужу, тот
вздохнул, пожал плечами и неохотно согласился. Да, одежда перешитая. Ее
перешивали для их младшей дочери - Розы де Гарр, сестры Жанны. Так обычно
делается, ведь они люди небогатые...

Вот, значит, как! Несколько месяцев идет следствие, исписаны целые
манускрипты, делом заинтересовался Рим, а никто даже не удосужился узнать, что в
семье де Гарров есть еще одна дочь - Роза де Гарр, носившая те же платья и те же
башмаки!

Хозяин вновь пожал плечами, пояснив, что бедная Роза к делу не имеет
никакого отношения, потому о ней и речи не было. А не имеет потому, что Роза
умерла четыре года назад, когда ей было всего четырнадцать. Да, Господь тяжко
карает их несчастную семью, ибо больше детей у них нет.

Из дому мы вышли молча и присели на скамейку, стоявшую неподалеку от ворот.
Улица, как это обычно бывает днем, казалась совсем пустой, лишь откуда-то издали
доносились громкие голоса. На это мы не обратили внимания, как позже выяснилось
- напрасно.

- Роза де Гарр, - задумчиво проговорил Ансельм. - Почему о ней ни разу
нигде не упомянули?

- Роза Дагарр, - уточнил я. - Интересно, она была тоже рыжей? Рыжей бас
конкой?..

- Вспомнил! - внезапно вскинулся Ансельм. - Ну конечно! Отец Гильом,
вспомните брата Христофора. Он очень странно растягивает гласные!

- И говорит вместо "уи" - "ye", - кивнул я.

- Разве вы не заметили? - лицо итальянца горело от возбуждения. - Этот
Санкси говорит точно так же!

Если не обращать внимания на его басконские словечки...

Сделать это было не очень просто, но я все же попытался. Да, мальчик прав!
Я и сам должен был догадаться - речь Санкси де Гарра понималась с трудом по той
простой причине, что на половину басконских слов приходилась четверть на "ланг
д'ок", а еще четверть... на "ланг д'уи"! Но не на привычном мне наречии, что
встречается в Иль-де-Франсе, а как раз на том, на котором разговаривает наш
достойный собрат отец Христофор!

- Отец Христофор пришел в Сен-Дени десять лет назад. - Я не спешил, желая
продлить удовольствие от нашего небольшого открытия. - Он принял сан в обители
Святого Бонифация неподалеку от Ванна...

- Бретань! - Ансельм щелкнул пальцами. - Санкси де Гарр из Бретани! Теперь
понятно, почему он рыжий.

- Но он жил в Басконии, брат Ансельм. Уверен, что у него действительно есть
родственники в Лабруа. Он, конечно, сказал правду о своих плаваниях.

- Конечно! Это легко проверить - Лабруа рядом, - нетерпеливо перебил
итальянец. - Но он что-то скрывает! Иначе зачем ему выдавать себя за басконца? И
эта Роза...

Наверное, мы бы еще долго обменивались впечатлениями, но внезапно крики
усилились, дико завизжала женщина, и тут же ударил колокол. Артигат встречал нас
похоронным звоном, теперь же на звоннице били в набат.

Я вскочил, осматриваясь по сторонам в поисках клубов дыма - обычно в набат
бьют при пожаре. Но черепичные крыши деревни выглядели совершенно безмятежно.
Значит, что-то другое.

- А вот и брат Петр! - Ансельм хмыкнул, указывая в сторону домов, стоявших
неподалеку от леса.

Достойный нормандец спешил, путаясь в длинной ризе. За все годы в Сен-Дени
я еще ни разу не видел Пьера спешащим - даже на обед. Оставалось удивиться и
подождать, дабы наш собрат разъяснил все сам.

Подбежав к скамейке, Пьер не без труда остановился, подняв целую тучу пыли,
затем взмахнул рукой:

- Демон! На опушке! Страшный!

Я вновь оглянулся. Набат гремел, по улице уже бежали обитатели славной
общины Артигата, вооруженные кольями и дубинами.

- Храбрые вилланы! - пробормотал Ансельм, вставая. - Вроде наших тосканцев.

- Отец Жеак брать крест, - сообщил Пьер. - Брать святую воду...

- Ну, держись, злая сила! - -итальянец потянулся. - Отец Гильом, не сходить
ли нам?

Я кивнул, и мы быстро направились к опушке. Там уже собралась толпа,
посреди которой находился отважный отец Жеак с большим медным крестом в руке.
Увидев нас, он явно обрадовался и махнул рукой, призывая на военный совет.

Как тут же выяснилось, демона обнаружил мальчишка, искавший в лесу орехи.
Сорванец поднял дикий крик и пустился наутек. Получив от родителей несколь- ' ко
увесистых подзатыльников, он все же уговорил их зайти в лес, после чего вопили
уже вчетвером - он, его младшая сестра и отец с матерью. Затем завопили
подбежавшие соседи, кто-то позвал священника, который и объявил крестовый поход.

Я предположил, что под впечатлением криков и, конечно, набата демон скорее
всего уже ударился в бега или вообще растворился на месте, но меня уверили, что

проклятая нечисть не собирается никуда уходить, заняв надежную позицию за
ближайшими деревьями.

- Ладно, - решил я. - Пойду посмотрю.

Отец Жеак и Пьер тут же предложили составить мне компанию, нормандец с
большим пылом, бородач же - явно с меньшим. Но я вспомнил ночь на поляне,
когтистую лапу, сломавшую меч, как щепку, и велел всем оставаться на местах.
Храбрые дураки опасны - прежде всего для самих себя.

...Я ждал, что мой косматый знакомый прячется за первым же деревом, но в
лесу было тихо. Пройдя немного вглубь, я невольно остановился, почувствовав себя
не лучшим образом. На что я надеялся? На кипарисовый крест, который остановил
нелюдя той ночью? Или... Или на что-то другое, что я начал чувствовать в себе
после случившегося у архиепископского дворца?

Рядом хрустнула ветка. Я резко обернулся, рука дернулась к поясу, где