заслуживающего внимания, зато можно часами глядеть на море. Боже мой,
думал ли я, пробегая каждый день по пути в гимназию мимо нашей Лопани, что
смогу любоваться Эгейским морем, тем самым, о котором писал Гомер. Ведь
совсем близко отсюда та самая Троя, куда спешили чернобокие корабли
ахейских вождей, дабы отомстить неразумным троянцам. Правда, сыны
крепкостенной Трои оборонялись худо-бедно десять лет, а мы не продержались
и трех... "Гнев, о богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына..."
каждый свободный день по Истанбулу. Тем более, что дорогу я знаю, бывал в
Гиссарлыке, и не раз. А целых два раза. Впрочем, эта история настолько
давняя, что, кажется, не имеет уже ко мне никакого отношения.
виноваты. Французы прислали полковника, который поставил Фельдфебеля по
стойке смирно и изволил орать. Фельдфебель, однако, не убоялся и заорал в
ответ. В общем, вышло все некрасиво. Почему-то марковцев я всегда
недолюбливал. Не дотягивают они до генерала Маркова. Тот бы зря кулаками
не размахивал. особенно при сингалезах.
любили, между прочим. Зато офицеры всегда были за него. С ним было не
страшно даже в штыковой, даже когда краснопузые посылали на нас господ
клешников - красу и гордость Балтийского флота. Ну, а когда для генерала
Маркова наступало его "потом", тогда и полк в его честь, и молебны, и,
глядишь, в мемуарах главу-другую посвятят. Мир вам, Сергей Леонидович!
Надеюсь, комиссары не нашли ту безымянную могилу на окраине станицы
Мечитинской, где мы вас оставили.
вождей в самом начале борьбы. Антон Иванович Деникин в свое время неплохо
командовал дивизией, да и Барон был бы недурным тыловым администратором.
Господа-товарищи Бронштейн и Фрунзе тоже не Бог весть какие гении, и вся
наша страшная Смута предстает борьбой дилетантов.
естественно, отсыпались. Конечно, не стоит представлять себе, что господа
офицеры изволили дрыхнуть двадцать часов в сутки с перерывом на обед и
выпивку. Забот как раз хватало.
недель отдыха любая часть можеь разложиться, посему в обычных условиях
нижние чины каждый Божий день маршируют, чему-то обучаются и вообще,
находятся при деле. Но что прикажете делать в Албате, клгда нет ни казарм,
ни плаца, зато полным-полно соблазнов разного рода и вида. А ежели учесть
положение на фронте, то можно быть почти уверенным, что отряд не просто
разложится, но попросту разбежится.
методы и, в конце концов, он предоставил мне возможность действовать по
собственному усмотрению и, безусловно, под мою личную ответственность. Сам
он за три дня выстроил вокруг сараев, где жила его рота, своеобразную
линию Зигфрида чуть ли не с вышкой для часового и старался не выпускать
нижних чинов без особой надобности. Ну, а для развлечения, лично занимался
с нами строевой подготовкой. Ночами, правда, ему порой приходилось бродить
вдоль частоколов, регулируя поток беглецов, но, похоже, находил в этом
некоторое удовольствие.
двумя десятками нижних чинов, в основном ветеранами отряда, которым я
вполне доверял. Поступили мы просто: ночуют они в нашей импровизированной
казарме, и раз в день, в час дня, появляются там же, на всякий, так
сказать, случай. В остальное время они могут делать, что им
заблагорассудится, с уговором - не попадаться патрулям.
Оставлять их днем в Албате было опасно, да и ни к чему. И вот, дав им
первые дни поспать, я достал в штабе крупномасштабные карты второй
крымской гряды и с утра отаравлял их во главе со взводными по маршрутам.
Взводные тренировались ходить по незнакомой местности, нижние чины дышали
свежим воздухом и любовались горами. Заодно, держались подальше от всего
того, чем опасна тыловая жизнь.
с юнкерами. Прапорщик Немно учил их фортификации, а недовольных я
отправлял к поручику Успенскому для слушания лекций по защите от
отравляющих газов. Этого боялись все, посему на дисциплину жаловаться не
приходилось.
борьбе, и я организовал группу желающих повыкручивать руки-ноги ближнему
своему.
приходилось часто отвечать на вопросы. Порою это было нелегко, но
приходилось довольствоваться и тем, что нижние чины обращаются с вопросами
ко мне, а не к эмиссарам большевистского подполья.
Почему-то в эту весну весь Крым, особенно Крым тыловой был уверен, что мир
вот-вот будет подписан. Пересказывали даже условия: свободная торговля,
обмен представителями на уровне консулов - все настаивали почему-то именно
на консулах, взаимная амнистия, право передвижения через границу и
передача нами части Черноморского флота. Не знаю, были ли это обыкновенные
фантазии, или Барон и в самом деле стремился добиться от большевиков
чего-то подобного. Посредниками и гарантами должны были выступить Франция,
Великобритания и отчего-то Греция.
договоре статья о выдаче таких, как они, в лапы чеке. Юнкеров заботил, в
основном, сам принцип, - допустимо ли заключение мира с
жидо-большевистской сволочью.
Правда, еще в апреле прошел слух, что Великобритания отказалась
посредничать, а Франция предложила подождать до окончания Польской войны,
но верить ли этому- никто не знал. Обычно я отвечал, что заключение мира,
на мой взгляд, вполне допустимо и даже полезно. Ну, хотя бы из тех
соображений, что Рачье-Собачья красная армия к тому времени достигла пяти
с половиной миллионов, а мы в Крыму не могли прокормить даже нашу
шестидесятитысячную Русскую Армию. Но в мир верилось слабо. Свободный
русский Крым был бы постоянным соблазном для граждан большевистского
Города Солнца. Скорее, переговоры были нужны красным для нейтрализации
Русской Армии во время Польской войны.
было определиться - поляки формально напали первыми, и генерал Брусилов
призвал всех русских патриотов поддержать большевистское правительство. Но
сочувствовать комиссарам мы тоже не могли. В общем, я был на стороне
поляков, а точнее, на стороне всей Европы, которая в эти месяцы почуяла на
своем затылке дыхание Ее Величества Мировой Революции.
часто спрашивали меня, будучи в странной уверенности, что большее число
звездочек на моих вытертых погонах дает их владельцу доступ к кладовым
знаний. Особенно приставал ко мне прапорщик Мишрис. Его интересовало
буквально все - от истории Крыма до подробностей боев под Стоходом.
Вдобавок, он увлекся топографией и, получив наставления от прапорщика
Немно, начал в свободное время снимать подробный план окресностей Албата,
рискуя попасться патрулям в качестве красного шпиона.
успел повидать в Германскую, да и потом, в годы Смуты. Вначале я
удивлялся, почему они так много спят, но потом понял. Война - тяжелая
штука, и молодым ребятам трудно выдержать то, к чему привыкли люди
постарше. Он, как и следует из его фамилии, был литовец родом из Вильны,
их семья эвакуировалась в Питер еще в 15-м. Затем, в начале Смуты, отец
попытался вывезти семью на юг, но где-то у Синельниково эшалон попал в
самую гущу боя между калединцами и отрядами Сиверса. В Ростов
Мишрис-младший попал один, нашел там каких-то знакомыхи прожил у них до
лета 19-го, после чего оказался в юнкерском училище. Как раз в декабре,
когда мы держали оборону у Токмака, ему, как успевающему в учебе,
присвоили звание прапорщика.
вежлив, даже как-то мягок в общении. Он говорил по-русски с приятным
акцентом, чуть растягивая гласные, и нам порой доставляло удовольствие
чуток его поддразнивать. Мишрис только улыбался. Впрочем, никто из нас его
не обижал, выражаясь юнкерским языком, не "цукал". Прапорщику не было еще
и двадцати, а сколько таких ребят мы уже оставили под Екатеринодаром, под
Ростовом, в Донбассе... К тому же, на фронт он просился сам, просился как
раз в месяцы нашего вселенского драпа от стен Белокаменной до Турецкого
вала.
играет на гитаре. Мишрис, правда, предпочитал романсы. Голосу ему не
хватало, но он пел, что называется, с душой.
попали в отряд только сейчас, когда уже ничего нельзя было изменить. Еще
бы годом раньше - и кто знает...
семьей и снял отдельный домик, на время поручив свою роту заместителю,
мрачному неразговорчивому поручику Петренко. Финалом этого стало
исчезновение двух нижних чинов, которых мы целый день искали по горам, а
обнаружили на следующее утро в самом Албате в совершенно непохмеленном
виде, - герои загостились у какой-то вдовушки.
понаехало не меньше взвода каких-то больших шишек не ниже полковника в
мундирах такого дорогого сукна, что за версту несло интендантством.
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Доставалов Александр
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Кервуд Оливер Дж.