Чтение 28–й страницы книги ~Пена дней~

погребе только это. Очень недурное.

Шик протянул ему свой стакан.

-- Три дня назад Ализа приходила навестить Хлою, -- сказал
Колен. -- Я не смог с ней увидеться, а вчера Николас отвез Хлою
в горы.

-- Да, -- сказал Шик. -- Ализа мне говорила.

-- Я получил письмо от профессора Лопатолопа, -- сказал
Колен. -- Он требует кучу денег. По-моему, он очень способный
человек.

У Колена болела голова. Ему хотелось, чтобы Шик говорил,
рассказывал истории, все равно какие. Но Шик уставился на
что-то за окном. Вдруг он вскочил и, вынимая из кармана метр,
отправился измерять раму.

-- Кажется, она изменяется, -- сказал он.

-- Как это? -- равнодушно спросил Колен.

-- Сужается, -- сказал Шик, -- да и комната тоже...

-- Как? -- сказал Колен. -- Это же противоречит здравому
смыслу...

Шик не ответил. Он вынул блокнот и карандаш и записал
несколько чисел.

-- Ты нашел работу? -- спросил он.

-- Нет... -- сказал Колен. -- Одно деловое свидание у меня
завтра и одно на днях.

-- Что за работу ты ищешь? -- спросил Шик.

-- Да все равно, -- сказал Колен. -- Только бы платили
деньги. Цветы стоят очень дорого.

-- Да, -- сказал Шик.

-- Ну а как твоя работа? -- спросил Колен.

-- Меня подменял один тип, -- сказал Шик, -- у меня была
уйма дел...

-- Никто не возражал? -- спросил Колен.

-- Да нет, все прошло нормально, он был вполне в курсе.

-- Ну и? -- спросил Колен.

-- Когда я надумал вернуться, -- объяснил Шик, -- мне
сказали, что этот парень прекрасно со всем справляется, но если
я согласен, у них найдется для меня другое место. Только оно
хуже оплачивается...

-- Твой дядюшка больше не дает тебе денег, -- сказал
Колен.

Он даже не спрашивал. Это казалось ему очевидным.

-- Мне их у него не попросить, -- сказал Шик. -- Он умер.

-- Ты не говорил об этом...

-- Это неинтересно, -- пробормотал Шик.

Вернулся Николас с сальной сковородкой, на которой
барахтались три чернявые сосиски.

-- Ешьте их прямо так, -- сказал он, -- мне с ними не
справиться. Стойкость невероятная! Я испробовал даже азотную
кислоту, вот почему они такие черные, но и ее оказалось
недостаточно.

Колен смог загарпунить вилкой одну из сосисок, и она
искривилась в предсмертной конвульсии.

-- Одну подцепил, -- сказал он. -- Попробуй ты, Шик!

-- Я пробую, -- сказал Шик, -- но они слишком твердые.

И он оросил стол целой струей жира.

-- Черт! -- сказал он.

-- Ничего, -- сказал Николас. -- Дереву это полезно.

Шику удалось управиться, а Николас оттащил третью сосиску.

-- Не понимаю, что происходит, -- сказал Шик. -- Разве
раньше такое бывало?

-- Нет, -- признался Колен. -- Повсюду все меняется. Я
ничего не могу поделать. Будто проказа. Это с тех пор, как у
меня кончились дублезвоны.

-- Совсем кончились? -- спросил Шик.

-- Почти... -- ответил Колен. -- Я заплатил вперед за горы
и за цветы, мне ничего не жаль, только бы вызволить Хлою. Но
после этого дела сами собой пошли вкривь и вкось.

Шик прикончил свою сосиску.

-- Пошли, посмотрим кухонный коридор, -- сказал Колен.

-- Идем, -- сказал Шик.

С каждой стороны сквозь оконные стекла виднелось тусклое
солнце, бледное, усеянное большими черными пятнами, чуть более
яркое в центре. Нескольким тощим пучкам лучей удавалось
проникнуть в коридор, но наткнувшись на керамические плитки,
такие сверкающие в былые времена, они разжижались и
растекались, оставляя по себе длинные влажные следы. Стены
пропахли подземельем. В углу мышь с черными усами возвела себе
на высокой насыпи гнездо. Она больше не могла играть на полу с
золотыми лучами, как когда-то. Теперь она свернулась клубочком
в груде крохотных лоскутков и дрожала, ее длинные усы были
клейкими от сырости. Какое-то время ей удавалось понемногу
отскоблить плитки, чтобы они снова блестели, но для крохотных
ее лапок работа эта была чрезмерна, и все, что ей оставалось,
-- это бессильно дрожать, забившись в свой угол.

-- Что, батареи не греют? -- спросил Шик, поднимая
воротник куртки.

-- Да как тебе сказать, -- сказал Колен, -- работают
круглые сутки, но у них ничего не выходит. Отсюда все и
пошло...

-- Что за шуточки, -- сказал Шик. -- Надо вызвать
архитектора...

-- Он уже приходил, -- сказал Колен. -- И с тех пор болен.

-- Мда! -- сказал Шик. -- Надеюсь, это пройдет.

-- Вряд ли, -- сказал Колен. -- Пошли, надо кончать с
Николасом завтрак.

Они прошли на кухню. Здесь тоже стало меньше места.
Николас, сидя перед покрытым белым лаком столом, рассеянно ел и
читал книгу.

-- Послушай, Николас... -- сказал Колен.

-- Да, -- сказал Николас. -- Я как раз собирался принести
вам десерт.

-- Дело не в этом, -- сказал Колен. -- Съедим его здесь.
Дело в другом. Николас, ты не против, чтобы я выставил тебя за
дверь?

-- Против, -- сказал Николас.

-- А зря, -- сказал Колен. -- Здесь ты дряхлеешь. За
неделю ты постарел на десять лет.

-- На семь, -- поправил Николас.

-- Я не хочу видеть, как ты опускаешься. Ты здесь ни при
чем. На тебя давит атмосфера дома.

-- Но ты-то сам, -- сказал Николас, -- на тебя же это ведь
не действует?

-- Я -- дело другое, -- сказал Колен. -- Я должен вылечить
Хлою, а все остальное мне безразлично, поэтому ничто меня и не
берет. Как там твой кружок?

-- Я больше туда не хожу... -- сказал Николас.

-- Я не хочу, чтобы это продолжалось, -- повторяя Колен.
-- Фон Тызюмы ищут повара, и я порекомендовал им тебя. Я хочу
услышать, согласен ли ты.

-- Нет, -- сказал Николас.

-- Ну и ладно, -- сказал Колен, -- тем не менее ты к ним
пойдешь.

-- Это подло с твоей стороны, -- сказал Николас. --
Выходит, я удираю, как крыса.

-- Ничего подобного, -- сказал Колен. -- Так надо. Ты
прекрасно знаешь, как трудно мне это сделать...

-- Прекрасно знаю, -- сказал Николас и, закрыв книгу,
уронил голову на руки.

-- Тебе незачем принимать это близко к сердцу, -- сказал
Колен.

-- А я и не принимаю, -- пробормотал Николас.

Он поднял голову. Он молча плакал.

-- Какой я дурак, -- сказал он.

-- Ты отличный парень, Николас, -- сказал Колен.

-- Нет, -- сказал Николас. -- Мне бы хотелось забиться в
уголь. Из-за его цвета. И еще, потому что там я был бы
спокоен...

XLIV

Колен поднялся по лестнице, смутно освещавшейся через
вмурованные в стены витражи, и очутился на втором этаже. Прямо
перед ним на прохладном камне стены четко выделялась черная
дверь. Он вошел, не позвонив, заполнил карточку и подал ее
привратнику, тот произвел обратное действие, сделал из нее
маленький шарик, который вставил в дуло изготовленного
пистолета и тщательно прицелился в окошечко, врезанное в
соседнюю переборку. Он нажал гашетку, затыкая себе левой рукой
правое ухо, раздался выстрел. Привратник принялся степенно
перезаряжать пистолет для нового посетителя.

Колен стоя ждал, пока звонок не повелел наконец