не гулкая успокаивающая тишина погружения, а ночная тишина, источавшая
скрытую угрозу.
Хватит, Дин Дики, сказал я себе. Похоже, что ты потерял не только
Священный Алгоритм, но и элементарную способность анализировать. Ты
все-таки был помоном, а сейчас сидишь и ловишь оттенки своих
настроений. Ловец ощущений. В чем может таиться угроза? Ведь у Грейсона
действительно не было другого выхода, как попытаться выдать Лопо за
Оскара. А раз это единственный выход - Грейсону можно поверить. Он
может сто раз быть гениальным параноиком, но пока что во всей его жизни
определенная логика была. Отсюда вполне понятно, почему он так
заботится о нас, вплоть до заранее заказанного номера. Прекрасно.
Завтра мы встречаемся с Генри Клевинджером. Судя по тому, как он вел
себя до сих пор, отец он довольно спокойный, и его вполне удовлетворят
и Оскар, и встреча, и наши объяснения, и необходимость пожить Оскару
еще какое-то время вне семьи и вне университета. Ну, а потом? Почему
Грейсон так неопределенно говорил о дальнейших планах? Не мог же он
всерьез рассчитывать, что Лопо станет Оскаром Клесинджером?
И тут я понял, что подсознательно противлюсь одной простенькой и
настойчивой мыслишке, которая уже давно пытается влезть тайком " мою
голову. У Грейсона скорее всего действительно нет никаких планов.
Потому что они ему не нужны. Как станем не нужны и мы, едва только
сыграем отведенные нам роли. Отцы-программисты, что может быть проще и
безопаснее, чем отправить Оскара и меня на тот свет после встречи с
Клевинджером-старшим? Доктор Грейсон все сделал - вы сами видели
Оскара. А то, что несчастный юноша исчез, погиб, сгорел, сбежал,
утонул, - боже, какой грустный случай. Пожалуй, действительно было бы
безопаснее для него сразу переехать в дом-крепость в Хиллтопе, но, с
другой стороны, в его состоянии... Такой трагический случай,
ай-ай-я-й... Бедный Оскар Клевинджер, какая ирония судьбы, только что
остался жив после катастрофы на монорельсе - и вот вам. пожалуйста. От
судьбы, выходит, никуда не денешься. Говорят, с ним был еще кто-то? Да,
какой-то помон, снявший желтую одежду. Эта их Первая Всеобщая с ее
полицейскими монахами - чего от них можно ждать.
Стоп, Дин Дики, сказал я себе. Хватит тянуть изо рта бесконечную
гирлянду слов. Ты не иллюзионист, и за вытащенные изо рта гирлянды
никто тебе не заплатит. Надо что-то делать. А что?
Я пожал плечами и начал раздеваться. По крайней мере, до завтрашнего
дня нам с Оскаром ничего не угрожало. Если я, конечно, прав. В чем,
признаться, никакой уверенности у меня не было. Но пактор Браун
говорил: "Всегда чувствуй себя мишенью. Эго единственный способ, чтобы
в тебя не попали..."
Я сидел за рулем своего старого доброго "шеворда" и тихонько напевал.
Дорога весело неслась на нас, кидалась под колеса машины, и мы
безжалостно давили ее. Зачарованный Оскар сидел тихонько, не шевелясь.
Ста миль в час было более чем достаточно для существа, которое за
восемнадцать лет жизни не знало другого транспорта, кроме своих ног.
Впрочем, сто миль - скорость, вполне достойная даже для
тридцатишестилетнего горожанина, и я не спускал глаз с шоссе. Я и
напевал только для того, чтобы забаррикадировать голову от вчерашних
ночных мыслей и спокойно вести машину.
Скоро и Хиллтоп. Справа на площадке для отдыха стоял огромный красный
фургон "Филипп Чейз Перевозка мебели". Не фургон, а чудовище. Я
пронесся мимо, и на мгновение мне почудилось, что в кабине фургона
что-то вспыхнуло. Бинокль, например. Пора, Дин Дики, пугаться
собственной тени. А может быть, и действительно пора? Я оторвал глаза
от дороги и бросил быстрый взгляд в зеркальце заднего обзора. Как
будто, ничего особенного. Ярдах в ста позади приземистый серый
"джелектрик", который все время идет за нами, но мало ли машин
проезжает по шоссе. Может быть, тоже в Хиллтоп.
Удивительный городок Хиллтоп. Никаких тебе контрольно-пропускных
пунктов, никаких шлагбаумов и определителей личности. Здешние жители не
доверяют двум-трем стражникам, которыми вынуждены довольствоваться
обитатели охраняемых поселков. Здесь каждый дом - настоящая крепость,
разве что без рвов с водой и поднимающихся мостов. Вместо них дома
окружены оградой, освещенной полосой, как государственная граница, с
дюжиной различных детекторов, ловушек и тому подобного Обитатели
Хиллтопа надежно отгорожены этими стенами и своими миллионами, потому
что человек, у которого нет миллиона, жить в Хиллтопе не может. Он,
впрочем, и человеком здесь не считается.
Немудрено поэтому, что вокруг Хиллтопа вечно вертятся телеразбойники и
стараются исподтишка снять, как живут настоящие люди.
Вот и мы, едва въехали в Хиллтоп, сразу привлекли к себе внимание
открытой машины с эмблемой в виде глаза на боку. Операторы навели на
нас длиннющие телеобъективы и следили за нами на расстоянии пятидесяти
ярдов - предел, за которым, по определению Верховного суда, частная
жизнь граждан уже не является частной.
А вот и дом Генри Клевинджера. Форт, а не дом. С удивительным чувством
повернул я к нему. Вот так же один раз я уже подъезжал к этому дому, а
вывезли меня, не спрашивая моего согласия, накачанным какой-то дрянью.
Я собрался было остановить машину у металлических ворот, как они
открылись и тотчас захлопнулись за нами. Решетчатый забор тут же
ощетинился полудюжиной телеобъективов. Будь я Генри Клевинджером, я бы
заменил решетчатую ограду сплошной, а сверху накрыл все крышей. Или -
еще лучше - зарылся бы в землю...
Не успели мы остановиться, как из подъезда вышел Генри Клевинджер. Он
не бежал, но и не шел медленно. Он встречал сына после долгой разлуки.
Генри Клевинджер знал, как вести себя. Он, наверное, чувствовал
телекамеры кожей. Говорят же, что есть люди, которые чувствуют радиоволны.
- Оскар, - проникновенно сказал Генри Клевинджер и раскрыл объятия. На
секундочку у меня екнуло сердце, но Оскар лицедействовал с уверенностью
профессионала. Долгие годы, в течение которых он играл роль слепка, не
прошли даром.
- Отец, - пробормотал он, и голос его чуть дрогнул, - спасибо тебе за
все...
- Как ты себя чувствуешь?
- Как видишь отец, прекрасно...
Я скромно стоял в сторонке. Экс-помон, присутствующий при встрече
лже-сына с чужим отцом.
- Здравствуйте, мистер Дики, - наконец мистер Клевинджер заметил и
меня. - Большое спасибо за все, что вы сделали для моего сына. Прошу вас...
Мы оказались в знакомой мне комнате.
- Тонисок? - спросил хозяин, и я не мог сдержать улыбки. Мне показалось
даже, что я хихикнул.
Клевинджер недоуменно посмотрел на меня. Он не привык, чтобы люди в его
присутствии хихикали.
- Простите, мистер Клевинджер, - я не мог отказать себе в маленьком
удовольствии, - я просто вспомнил, что уже однажды вы угощали меня
тонисоком.
Теперь пришла очередь Клевинджера хихикнуть.
- Ну, мы уже с вами объяснялись по этому поводу. Маленькая неприятность...
Месяц кошмаров сурдокамеры, добрый доктор Грейсон, ходячие запасные
части Новы, Первый корпус, безумные глаза Изабеллы Джервоне, потерянный
Алгоритм, - действительно, маленькая неприятность.
Клевинджер вопросительно посмотрел на меня, показав бровями на Оскара.
Я кивнул на дверь.
- Оскар, я бы хотел поговорить с мистером Дики, - сказал Клевинджер.
Оскар непонимаюше посмотрел на меня. У меня вспотел лоб.
Отцы-программисты, откуда же ему знать, что нужно выйти?
- Выйди на пару минут из комнаты, - сказал я.
Шилова Юлия
Акунин Борис
Свержин Владимир
Браун Дэн
Журавлев Владимир
Володихин Дмитрий