чистить испачканное платье.
сказать, в балагане, я наблюдал не раз, как фокусник доставал кроликов из
пустой шляпы, однако никому бы не пришло в голову оказывать таковому
фокуснику особенный, так сказать, почет, в то время как маги...
длиннохвостого попугая, который, слетев с бароновой рубашки, уселся на
канделябр в центре стола и запел сладкую серенаду. Девчонки снова ахнули,
баронесса вздохнула, мальчишка захохотал, а приживалка поперхнулась.
одного птицелова, заточавшего в клетки дроздов и синиц с тем, чтобы
обучить их песенке и продать на базаре...
которые мгновенно вылетели в окно. Барон проводил их сокрушенным взглядом:
смысла в нашем маскараде, что мне надоело попадать в смешные и нелепые
ситуации, что я устал, что я боюсь, что с меня хватит. В порыве чувств я
даже принялся отстегивать шпагу и стаскивать с себя камзол чародея. Ларт
смотрел на меня меня холодными, сузившимися глазами:
решительно, пока не застыл, поникший, комкая в руках кружевное жабо. Ларт
сидел в углу и смотрел на меня не отрываясь - смотрел отстраненно,
изучающе.
по-прежнему служить вам, просто служить, не разыгрывая представлений. Я не
могу быть магом. У меня не выходит. Впрягите меня в карету вместо лошадей,
но, умоляю, не заставляйте прикидываться вашим господином. Пожалуйста!
кулак. Я, стоящий в другом конце просторной комнаты, был цепко схвачен за
ворот. Между нами было десять широких шагов, но он подтащил меня прямо к
своему лицу, к ледяным, безжалостным глазам:
этом не усомнилась. И, клянусь канарейкой, ты будешь играть эту роль до
конца. До конца, что бы там ни было! Посмей только струсить...
пуговица от моей батистовой рубашки.
отправились на охоту. День был ясный, но не жаркий, лошади были
великолепны, и даже я, всегда с опаской садившийся в седло, чувствовал
себя сносно. Возможно, я чувствовал бы себя еще лучше, если бы не цепкий,
пристальный взгляд Ларта, не отстававшего от меня ни на шаг. Вчерашняя его
угроза висела надо мной темной тенью: "Посмей только струсить!"
пикой; по правую его руку ехал старший егерь. Как мне объяснили, бароновы
угодья просто кишели пригодным для охоты зверьем.
благородном обычае охоты, о лошадях, собаках, кулинарии, погоде и -
мимоходом - о непригодности магии в серьезных делах.
показывает... Бабочки, попугайчики, и прочее. А если, к примеру, господин
волшебник берется за мужское дело - охоту, скажем, или там войну? Что ж,
выскакивает на господина волшебника дикий вепрь, к примеру, или вражеский
отряд? Неужто его попугайчиками проймешь? И опять же, пока господин
волшебник, с позволения сказать, колдует, этот самый вепрь дожидаться не
станет, вмиг господина волшебника - рраз!
громогласно рассмеялся, довольный своей шуткой.
уязвленное магическое достоинство, но он бездействовал. Я покосился через
плечо - и увидел, что Легиара у меня за спиной нет.
близкое присутствие, и теперь я впервые вздохнул свободнее, чувствуя, как
темная тень у меня над головой понемногу рассеивается.
травой в человеческий рост, слева высились дубы, древние, дуплистые, и в
их кронах неистовствовали птицы. Егеря спускали со сворок разгоряченных
заветными запахами собак.
мне подмигивал, потирал руки, предвкушая любимейшую, по-видимому, радость.
с радостным криком ринулся вперед, не разбирая дороги. Я поотстал. Передо
мной уже маячили спины егерей, я шлепнул лошадь по крупу, боясь отстать
окончательно и заблудиться.
поводья, и я, не в силах сдержать лошадь, пролетел мимо них и снова
оказался рядом с бароном. Собаки, с поднятой на загривках шерстью, жались
к ногам его лошади. Барон держал свою пику наперевес, будто защищаясь. Я
проследил за его взглядом - и обомлел.
некий фантастический, огромных размеров зверь, снабженный костяным
гребешком вдоль спины и острыми, как иглы, когтями. Зверь поводил красным
раздвоенным языком внутри полуоткрытой клыкастой пасти. Глаза его, круглые
и желтые, как плошки, бесцеремонно изучали нашу кавалькаду.
пятились. Барон протянул хрипло:
ничего подобного не водилось, а вы явились - и вот, пожалуйста! Я не знаю,
вы его приманили или он сам прилез, но только уж будьте добры! - и он
ткнул мне в руки свою пику.
неинтересно, чтобы он возле моего дома малинку жрал!
губы и слизывал ягоды целыми пригоршнями.
барон, что он вовсе не опасен.
затрещали ломаемые ветви, в земле образовалась изрядная вмятина. Собаки
бросились наутек, за ними последовали наиболее трусливые егеря. Барон стал
красен, как спелый томат:
ваших чар, или я продырявлю вас, и совершенно самостоятельно!
вмятину втрое.
одновременно вертя головой в поисках Ларта. Хозяина не было, а я между тем
нуждался в нем острее, чем когда-либо.
Зверь, видя это, воодушевился - вытянул шею, поднял стоймя костистый
гребень на холке и неприятно зашипел, подергивая красным языком. Меня
передернуло.
расстояние... Я могу ранить его, и тогда, разъяренный...
барона, а с барона на меня. Я тянул время:
изящный одновременно, он расправил крылья - ибо у него были крылья! -
поднялся на когтистые лапы и двинулся на меня. Я отпрянул.
бы в этот самый момент в голове моей не прозвучал явственно голос Ларта:
"Ты будешь играть эту роль до конца! Только попробуй струсить!" Ладони,
судорожно сжимающие баронову пику, взмокли, как хребет каменотеса. Путь к
отступленью был закрыт.
осиновый лист, но стояла на удивление смирно. Я поднял руку с пикой и
сразу понял, что промахнусь.
им по воздуху, будто дразня меня. Я решил, что если бить, то только в эту
самую пасть.
пикой, стараясь попасть в язык.
чудовище, к моему удивлению, отпрянуло и вроде бы смутилось. Ободренный
первой удачей, я пришпорил лошадку и ткнул пикой еще раз, норовя задеть
круглый желтый глаз.
отступило. За моей спиной послышались ликующие крики.
тоже выкрикивая что-то грозное и удалое. Быть героем оказалось проще, чем
Маккефри Энн
Посняков Андрей
Гюго Виктор
Андреев Николай
Эриксон Стивен
Шилова Юлия