Чтение 28–й страницы книги ~Право на смерть~

специально подготовленный для операции, промчался сквозь недра свалки и
оказался на Морхауз-стрит.

Совсем рядом, прижавшись к ограде, стояла та самая "Дакота", что
стерегла меня у пассажа. Значит, кое-кому досталось уже по второму разу. А
я даже и не узнал старых знакомых.

Не заметив преследования, я доехал до российского консульства и
оставил машину на стоянке возле запертых ворот. Когда найдут - пусть
думают, не здесь ли я укрылся?

По крутым лестницам, заменяющим на склонах холма тротуары, я
спустился к сверкающему на фоне черной воды залива восьмиграннику
Северного морвокзала.

Теперь мне следовало исчезнуть, прекратить свое существование в
качестве данной, чересчур засвеченной личности.

Оставив последний след в памяти здешних компьютеров, я снял со счета
остаток денег и приобрел взамен кредитную карточку на предъявителя. Под
своей фамилией взял билет и зарегистрировался на рейс Сан-Франциско -
Салина-Крус - Панама. Смешавшись с толпой пассажиров, пересек линию
контроля и поднялся на борт отходящего через два часа гигантского
катамарана "Ронкадор".

Времени должно было хватить на все. Устроившись в тесной, но
отдельной каюте, я прежде всего изучил подробный план корабля.

Посмеиваясь над собой, над тем, что я превратился в профессионального
беглеца, с собственным набором приемов и сложившимся почерком, мельком
подумав, как бы это не осталось на всю последующую жизнь вроде
своеобразного нервного тика, я направился в пока еще безлюдный фришоп на
верхней палубе и полностью обновил свой гардероб.

Сложив покупки в мексиканскую сумку, заглянул в парикмахерский салон
и избавился от едва оформившейся бороды. А усы и прическу привел в
соответствие с латиноамериканской модой. Волосам придал умеренно темный
цвет. Немного дольше пришлось потрудиться, чтобы приобрести естественную
смуглость креола.

Далее, проникнув в жилую палубу экипажа, позаимствовал в незапертой
каюте синий рабочий костюм механика.

У себя переоделся, разбросав ненужные теперь вещи по спинкам стульев,
и слегка разворошил постель.

На автомобильной палубе как раз шла погрузка, работали и матросы, и
береговые такелажники, так что во всей этой суматохе я спокойно, надвинув
на глаза козырек каскетки, через дармовую аппарель вышел на пирс и на
попутной грузовой платформе доехал до ворот.

Судя по всему, концы я обрубил начисто. Где-где, а в недрах
двенадцатипалубного левиафана уследить за мной было невозможно даже целой
бригаде сыщиков, а ни одного предмета, к которому чужая рука могла бы
пристроить "клопа", у меня с собой теперь не было. Только пистолет. Но
его, кроме Аллы, никто даже не видел.

И вот только теперь я счел возможным отдохнуть как следует, и
приготовиться к решающим событиями.

В отдельном номере турецких бань я часа полтора нежился на теплых
мраморных лежанках, дышал густым содовым паром, испытал все прелести
средневекового азиатского массажа, после чего, умиротворенный и
обновленный, затолкал морскую форму в окно утилизатора, переоделся в
легкий и очень меня украсивший костюм из сиреневого тропикаля. Тщательно
изучив свой новый облик в зеркалах, я убедился, что только очень близкий
знакомый смог бы узнать меня в этом молодом креоле.

Взяв такси, я поехал в аэропорт. И оттуда вновь позвонил Панину.

- Что случилось? Я очень волнуюсь. Где ты пропал?

- По-русски нужно говорить - "куда пропал". Но это к слову. Извини,
если заставил тебя нервничать. Но так уж получилось. Я временно покинул
город. Потом все расскажу. Для меня новостей нет?

- Где ты? Я пришлю машину, если нужно.

- Не стоит, я в безопасности. И довольно далеко. Завтра снова выйду
на связь. И советую подумать вот о чем. Если Аллу захватил кто-то из твоих
компаньонов, передай, что напрасно. Она ничего в этом деле не значит. Те
вещи, что лежат в ее сумке, без меня и цента не стоят. Чтобы был толк, нам
двоим все равно нужно в Москву. Если ее отпустят, я зла держать не буду.
Сочту за недоразумение. А шантажировать не советую, может плохо
кончиться...

- Игорь, о чем ты говоришь, при чем тут мои друзья? У нас ведь был
честный договор...

- Я все сказал. Поразмышляй на досуге. А я сейчас проигрываю другие
варианты, кое-какие возможности у меня есть, ты должен знать. Если на тебя
выйдут похитители и потребуют выкуп, а это возможно, других знакомых у
Аллы здесь нет - ты заплати. Потом сочтемся. Вот пока все. Привет...

Нет, на их месте в самом деле лучше бы отыграть все назад. На что они
рассчитывают? Со мной ведь действительно проще было решить дело полюбовно.
Если Панин понял мой намек (а он должен был понять, я не раз упоминал о
тесных связях со службой безопасности), то сообразит, что пока
проблематичная выгода возможные неприятности не компенсирует.

Ночевать я вернулся в порт. Как-то мне там казалось спокойнее.
Близость моря, топография окрестностей, само здание...

В правом крыле размещалась автоматическая гостиница Хадсона, как и в
любом подобном месте, где возможны скопления больших масс транзитных
путников. Обычно, впрочем, хадсонские отели называют ночлежками, и
приличные люди ими не пользуются, но меня это сейчас не волновало.

По обеим сторонам трехъярусного зала помещались сотни одинаковых
овальных дверей. Как в камере хранения или благоустроенной тюрьме. На
некоторых горели красные лампочки, но на большинстве - зеленые. Полумрак,
тишина, довольно тоскливо и неуютно. Пройдя почти до конца, я поднялся на
второй ярус и постоял минут десять, ожидая, не появится ли кто
подозрительный. Но - никого.

Сунул в прорезь двери с номером 723 край кредитной карточки. Щелкнул
замок, зеленый огонек сменился красным.

Само по себе обиталище приличное, но не для страдающих
клаустрофобией. Тамбур, в котором едва можно стоять, не сгибаясь, площадью
метр на метр, справа за шторкой умывальник и туалет такого же размера,
прямо - спальная ниша. Водяной матрас, кондиционер, телевизор, плафон над
изголовьем. За стеклянной дверцей - мини-бар и кнопка вызова дежурного на
случай чего непредвиденного. И все. Достаточно, чтобы провести ночь,
одному или вдвоем, как угодно.

Раздевшись, я выпил пару рюмок коньяку, включил местный канал TV. В
программе "Шериф информирует и предостерегает" ничего, имеющего отношение
к исчезновению Аллы или моим подвигам, не сообщалось. Неопознанных женских
трупов за сутки также не появилось. Да я и не сомневался, что тут другой
случай.

Погасил свет. Тишина, как в космосе. И сна ни в одном глазу.
Стимулятор плюс естественное перевозбуждение. Думать связно тоже не
получалось, мысли разбегались, в голову лезла всякая ерунда.

Пришлось вновь прибегнуть к помощи бара. Выбор напитков был как раз в
меру уважения фирмы к постояльцам. Я откупорил стограммовую бутылочку
калифорнийского бренди, запил горьким тоником, и лишь после этого плавно
соскользнул в сумбурный и вязкий сон.

Утро началось неприятно. Бреясь, я с тоской думал, что ничего
хорошего мне не светит, только под влиянием возбуждения и азарта можно
было надеяться на победу. Алла неизвестно где и состояние ее, наверное,
еще хуже моего, и может быть, правильнее всего было б на самом деле
поехать в консульство, все рассказать, сделать заявление для прессы и
положиться на благоразумие похитителей.

Вдобавок, в обойме пистолета я обнаружил всего три патрона. Я давно
не имел дела с огнестрельным оружием и забыл, что следует считать и беречь
боеприпасы.

Найти же патроны к антикварному "Штейеру" вряд ли удастся.

И тем не менее, в самой глубине души шевелилась необъяснимая логикой
надежда, что как-нибудь все образуется.

Я поднялся наверх, постоял у балюстрады, откуда открывался вид на
затянутые легким туманом Золотые ворота, мост, гигантское волнующееся
пространство Залива, и почувствовал сосущий голод. По-настоящему я не ел
уже больше суток.

На открытой веранде рыбного ресторана из десяти столиков был занят
лишь один. Я сел, чтобы получше был виден пейзаж, заказал ассорти из
морских гадов, и только потом уже обратил внимание на своих соседей. А они
этого заслуживали.

Их было двое, мужчина и женщина. Заинтересовала меня, в первую
очередь, конечно, она. Мало сказать, что она была красива. Просто я таких
женщин не видел никогда. Ни в жизни, ни на экране, ни во сне. Может,
только Заря, девушка с Крюгера, к ней приближалась по своим данным. Но то
ведь был, кажется, фантом.

Я читал, что кто-то экспериментировал с наложением образов, и в
итоге, при использовании нескольких тысяч прототипов, получался портрет
женщины, которая казалась абсолютной красавицей любому. Сравнить бы тот
артефакт с дамой за соседним столиком.

И еще в ней было то, что модельеры называют "супер" - неявный,
необъяснимый словами шарм.

Причем следует отметить, что я весь был поглощен мыслями о судьбе
Аллы, то есть отнюдь не расположен, разинув рот, бежать за любой
более-менее привлекательной женщиной.

Одета она была во все белое, простое по замыслу, но удивительно