не торопясь, - спокойно, не слишком быстро, но и не мешкая.
сигаретке - и двинули? Не станете ж вы сопротивляться собственному
сюжету? Тем более что вы его с прописной пишете... Сами виноваты - не
надо было ребят так настраивать, что с ними работать невозможно.
Делали триллер с политической окрас- кой - ну и делали бы нормально,
без всяких этих изысков и усложнений. Они его устраняют, мы берем
власть, наступает железная пята - вполне в духе времени, книжку из рук
бы рвали, кино получилось бы - класс! А теперь чего добились? Нас-то и
так устраивает, такой исход тоже на нас работает, и еще, может,
эффективнее и проще, вот увидите... Но ребят-то искать надо! Это ж
убийцы, их разве можно на воле оставлять? Так что придется привлечь и
вас к необходимому для общества делу... Поехали, поехали.
"Волга", на ее место стала другая, шофер, перегнувшись через спинку
сиденья, распахнул заднюю дверцу.
удалявшейся машине. Там, в поблескивающем заднем стекле, еще можно
было разглядеть два силуэта, две женские головы.
пятиэтажные дома. Их ровные, без балконов, будто грубо обструганные
фасады темно-красного кирпича и черные квадратные окна глядели
тюрьмой. За кварталом этих домов, выстроенных для рабочих на заре
здешнего унылого социализма и занятых теперь изысканными студиями
разбогатевших авангардных дизайнеров, элитарными издательствами и
компьютерными фирмами, за скалистой горой собора начинался квартал
совсем сомнительный. Там, на территории, действительно принадлежавшей
давно закрытой старой тюрьме, обосновались любители травки и
ширяльщики, бродяги, приторговывающие оружием из идейных соображений,
однополые семьи, восточные революционеры, состарившиеся американские
шестидесятники, дезертиры, беспощадные борцы за чистоту природы. К
старым тюремным корпусам жались хибары из кривых досок и жести, а
брандмауэры самих корпусов были расписаны кляксообразными литерами
лозунгов и птиценосыми фигурами из комиксов в устаревшем стиле "Желтой
субмарины". Среди хибар и фресок бродили огромные белые собаки, здесь
на них была мода, и грязные дети. На дорожках гнили старые листья,
чавкала грязь. Торжество левых идей здесь, в небольшом районе,
выглядело точно так же, как торжество левых идей где бы то ни было.
Правда, в баре свободно продавалось пиво, и хотя полы в баре были,
вероятно, самыми грязными в западном мире, пиво, как и всюду, было
нормальное. А если присмотреться к посетителям бара, можно было и в
них обнаружить - под цветным рваньем, кожей, молниями, черными
майками, серьгами, выбритыми затылками и косичками - старательных и
аккуратных школьников на каникулах и умелых мастеровых,
костюмированных для рекламы. Настоящих чокнутых было процентов десять.
Они и выглядели по-настоящему: довольно аккуратно, но старомодно и
потерто, хотя и стильно одетая пьянь. Розовые набрякшие лица, плывущие
глаза и тонкие ноги женщин - одинаковые у пьющих баб от Трех Вокзалов
до, вероятно, Патагонии.
инопланетное тело баржи возникало гигантской тенью, небольшие катера
поблескивали легкомысленными разводами декоративных росписей, яхты
све- тились будуарными окошками кают. Вечная контра- банда жизни шла
вполголоса на палубах. Вода была беззвучна и лежала тяжело, ровно.
двое - водитель и еще один человек на заднем сиденье, напряженно
глядящий вперед. Шляпу он снял и держал на коленях, и когда в глубь
машины проникал случайный свет редкого уличного фонаря, мертвенно
белела лысая голова и желто-красным звериным огнем вспыхивали
неподвижно, внимательно глядящие глаза.
высоких ботинках "Doctor Martin", в узких, высоко подвернутых джинсах
и старых, обвисших драповых пальто с блошиного рынка - вели под руки
невысокого, полного и очень элегантного господина в длинном светлом
плаще. Господин шагал неуверенно. Машина остановилась. Трое подошли,
шофер открыл правую переднюю дверцу, и маленький господин тут же
оказался на сиденье рядом с ним. Дверца захлопнулась, парни остались
снаружи - один прямо возле машины, другой отошел чуть вперед,
закурил...
маленький живо обернулся на звук его речи, обнаружив темную повязку,
закрывающую почти все его лицо, от поросшей редкими черными кудрями
неаккуратной плеши до скошенного подбородка в редкой же черной бороде,
- скажи ему, что у нас все идет по известному плану. Поворот
произойдет. Он уже произошел, как известно, но мы на этом не
остановимся. Теперь человек, о котором мы говорили в прошлый раз,
будет всегда действовать по нашему плану. Повтори это ему, он должен
понять. Поэтому и дальше все должно идти по нашему общему плану. Скажи
ему, что они начали неплохо, но если они остановятся на половине
дороги, ни им, ни нам не удастся ничего. Объясни ему, что на этот раз
ни мы, ни они не можем отступать - надо показать всем, что идея жива.
Скажи ему...
Повернув теперь уже к нему перетянутое черным лицо, маленький
внимательно слушал. Когда переводчик закончил, в машине зазвучал
тонкий, дет-ский голос, придыхания восточной речи плохо сочетались с
таким тембром.
происшедшего, - перевел шофер. - Они не придают значения неудаче...
лысый. - У нас утечки не было, он блефует...
переводил его, в его собственном голосе был едва уловимый оттенок
усмешки.
информация шла только по нормальным каналам: вам и им. Он говорит, что
они не могут получить только ту информацию, которой не существует.
наполнил машину клекотом.
что сатанинскому духу индивидуализма бедные страны снова
противопоставляют единую силу народов, которые не променяют на
дьявольский соблазн благополучия великое счастье умереть за общее
равенство. Он говорит, что вся история есть история противостояния
человеческого моря Востока западным жрецам горделивой личности. И они
счастливы, говорит он, что великая евразийская держава, сбившаяся на
несколько лет со своего исторического пути, возвращается в сообщество
покорных единому Аллаху.
его под руки. Раздался едва слышный стук мотора, по каналу - темное на
темном - скользнул катер и пристал точно в том месте, где остановились
трое.
мимо старого дворца, мимо быстро сменившихся окраинными коттеджами
деловых небоскребов черного стекла - на шоссе, к аэропорту. Лысый
надел шляпу, откинулся, прикрыл погасшие желтые огоньки тонкими, как у
птицы, веками - задремал. Шофер смотрел на дорогу, выражение лица у
него было устало-брезгливое. За три года службы в резидентуре ему
осточертели эти визитеры, не знающие ни одного языка и обращающиеся к
нему не то что без имени-отчества - просто "ты", без имени. Этот еще
оказался приличней других: прилетел, сделал дело - и назад. Не шастал
днем по магазинам, не поручал поиски всякого дерьма на распродажах по
бабьему списку. Видно, действительно - с самого верха. Впрочем, все
равно сволочь...
никто не вышел из каюты, в ее освещенных окнах вообще не было видно
людей. И то, что катер тихо скользил, что тихонько бормотал под
Ильин Андрей
Ильин Андрей
Конан-Дойль Артур
Каргалов Вадим
Пехов Алексей
Пехов Алексей