Несмотря ни на что, верю!
родину, но не слишком-то тебе это удается.
спины Демарата. Проклиная свою неосторожность, заговорщики дружно
схватились за оружие и обернулись. Перед ними стоял Артабан, позади
которого волновались серебряные наконечники копий бессмертных.
недурной вкус!
пронзить живот начальника дворцовой стражи. Вельможа угадал его намерение
и усмехнулся.
Что ты: тень планеты или иное измерение? К тебе можно относиться как к
факту, о тебе можно размышлять как о загадке. И слагать песни.
злодеи. Ночь - черное покрывало покоя.
нам некогда думать. Ночь - время творения. Бог тоже творил ночью. Ибо днем
можно только строить. Он слишком прозаичен - день. А ночь - поэма. Она
рождает причудливые фантасмагории. Она рождает демонов и птицу Феникс, а
день убивает их кофе, выпитым за ночь.
сон, сон безличен, это - явь, но только в каком-то ином мире. Мы
пересекаем грань нашего мира и входим в другой. Он здесь, совсем рядом,
всего один шаг, но нам никогда не попасть в него днем, ибо днем мы
скептичны, а ночью мы верим в сказки. А весь этот мир, он - сказка;
сказка, рассказанная самому себе.
так безнадежно любили днем, и мы мстим врагам, которые нам недоступны, и
мы сажаем цветы на бесплодных скалах. Мы счастливы и величественны.
вынести вознесшего Человека. Он готов отнять его, сон, но боится, что это
породит безумие, коллапс; это породит страшный шум в ушах и придет Дьявол,
и люди повернутся к нему лицом. А Бог будет заперт в своей золоченой
клетке и его растворит Вселенная, ибо он стал безвластен.
переносит человека туда, где нет места Дьяволу. Там не любят падших. И
Дьявол готов отнять у человека сон, но боится, ибо это заставит человека
пасть на колени перед Богом. Тогда Дьявол попадет в огненный шар и
растворится в кипящей магме.
растратится в пустой болтовне. Ночью слагаются оды, а день наводит на них
глянец традиций. Я люблю людей, правящих свои оды ночью! Ибо эти оды -
вспышка в длинной череде тусклого света!
стеснителен и скован, на нем лежит флер глупых традиций, ночью он наедине
с собой, он - зверь во всей своей первозданной силе. Он любит неистово;
так же, как и ненавидит. Ночью зачинается огонь.
собой.
сна, а они отняли у него величие и вознеслись над бренным миром.
Истинная сила мага лишь немного уступала силе того, кого считали его
повелителем. Он продемонстрировал крохотную толику ее, вызвав ураган,
который обрушил скалы на головы посланных Артабаном воинов.
но лев был недоволен. Он сказал:
человека.
отравленной стрелой, которая могла пролететь сквозь любые стены. Поэтому
он не послал к нему разумных скорпионов, подаренных Ариманом. Поэтому он
не вызвал грозу, извергающую молнии, одна из которых должна была поразить
строптивого вельможу.
перенестись в Парсу по воздуху, так как уже темнело, а путь был неблизок.
Заратустра не мог отложить разрешение спора на следующий день, ибо
грядущая ночь могла стоить жизни многим его приверженцам.
дворцом, распугав немногочисленных зевак, еще не успевших вернуться в свои
дома. Завтра об этом чуде станет известно всему городу, но завтра мага уже
не будет. Офицеру, командовавшему отрядом бессмертных, было известно о
приказе задержать Заратустру, но он не решился это сделать, подумав, что
пусть захарапат сам разбирается со всемогущим магом.
скрываемым облегчением расступились.
перед Заратустрой во все стороны. Лишь караул у покоев хазарапата
попытался остановить его, но маг лишь взглянул на воинов, и они тут же
позабыли, откуда родом и зачем находятся здесь.
вельможа все сразу понял. Пред ним стояла смерть, и он был не в силах
убежать от нее. Артабан решил умереть как воин. Он вытащил из драгоценных
ножен булатную саблю и бросился на своего врага. Но даже не используя
своих сверхъестественных способностей, маг был намного сильнее противника.
Отразив выпад вельможи зазвеневшим сталью бамбуковым посохом, Заратустра
прыгнул ему за спину. В тот же миг его руки поймали шею Артабана. Раздался
негромкий хруст, изо рта вельможи выскочила тоненькая струйка крови.
парчового халата. Затем он устремил взор на лицо Артабана. Взгляд его стал
тяжел, глаза налились сверхъестественным блеском, на виске запульсировали
набухшие жилы.
растягивались вширь кости черепа, увеличивался носовой хрящ, преломившийся
округлой горбинкой, почернели ставшие более густыми волосы, неряшливая
щетина превратилась в окладистую бороду. Подобные метаморфозы происходили
и с телом. Плечи раздались, заставив треснуть ветхий халат, руки и ноги
обросли слоем мускулов и жира, вырос дородный живот.
завершилось. Блеск в глазах исчез. Артабан сладко потянулся и, словно
пробуя новые мышцы, прошелся по комнате. Время от времени он посматривал
на своего мертвого двойника. Привыкнув к новому телу, он раздел покойника
и облачился в его халат. Затем он завернул холодеющее тело в сорванный со
стены ковер и крикнул стражей. Те вошли, глядя на него безумными глазами.
Артабан кивнул головой на сверток.
знал, они вышли из дворца и очутились в городе. Было темно. Пару раз
навстречу попадались патрули. Издалека признав идущего с факелом в руке
хазарапата, воины почтительно кланялись и уступали дорогу.
храма Ахурамазды. Вышедшего навстречу жреца Артабан приветствовал тайным
жестом, и тот, не говоря ни слова, удалился, ибо знавший этот жест был
близок к Богу. Войдя во двор храма, Заратустра велел:
изумления. Маг отправил их со двора и свистнул в темноту.
труп, поднял глаза к круглой, словно блюдо, луне и тоскливо завыл.