Чтение 28–й страницы книги ~Осенние визиты~

- Доброе утро, - прошептала она.

- Доброе утро тебе, сестра, - Мария выбралась из-под одеяла.
Потянулась, озорно улыбаясь Анне. - Прохладно, правда?

Анна кивнула.

КАК ОНА КРАСИВА... КАК ЧИСТА...

- Ты сейчас съездишь за одеждой для меня, - сказала Мария. - А
что-нибудь свое мне оставишь, чтобы не было слишком заметно...

Торопливо стянув через голову кофточку, Анна протянула ее Марии.
Подумав мгновение, начала снимать колготки.

- Хватит, - решила Мария. - Только ты поспеши. Возьми такси.

Анна послушно закивала. Посмотрела на стол, потом на Марию - с
жалобной улыбкой.

- Спасибо, я поем, - Мария натянула колготки прямо на голое тело,
стала надевать кофточку. Анна с трудом оторвала от нее взгляд. Прошептала:

- Прости...

- За что, Аня? Ничего нет постыдного в красоте. И ты красива, ведь ты
- это я.

Анна замотала головой. Конечно, она была благодарна за эти слова. Но
она ведь понимала - не в ней свет... не в ней спасение мира. Она лишь
бледная копия, черновик, с которого сотворено чудо.

- Все хорошо, да? - спросила она.

Мария вздохнула. Анну словно резануло ножом от этого вздоха.

- Один из пришедших уже рядом. Он пришел со своим двойником, и оба
они хотят моей смерти.

Анна вздрогнула.

- Не бойся, - твердо сказала Мария. - Я могу постоять за себя. Верь.

- Я верю...

- Сейчас ты сходишь домой, - повторила Мария. - Я дождусь тебя.

Шедченко сидел на кухне. Сестра суетилась, собирая что-то на стол.

- Я звонила утром, доктор сказала, что Саше гораздо лучше. Что
опасность миновала... - она торопливым, привычным движением вытерла глаза.
- Ты уж извини, так нахально тебя сорвала... я ужасно испугалась. Сам
знаешь, кроме как к тебе... - она вновь всхлипнула.

- Перестань, Таня, - Шедченко досадливо поморщился. Ох как не любил
он этих бабских причитаний - самообличительных и укоризненных
одновременно. "Ты один в люди выбился, ты мой защитник..." - Давно мне
надо было приехать. Уже забыл, как ты выглядишь.

Татьяна закивала.

- Сейчас, покушаешь, и пойдем...

- Танюша... - Николай запнулся. - Прости... ты помнишь, как я
родился?

Сестра растерянно посмотрела на него.

- Ну... мне семь лет было... помню, как тебя из роддома принесли.

- Таня, у меня не было брата?

Татьяна молчала, замерев.

- Говори.

- Откуда ты узнал?

Шедченко почувствовал облегчение. Замешанное на злости и непонимании.
И все же это было уже не так страшно... не так чудовищно-ненормально и
неисправимо, как "эксперимент"...

- Его воспитывал отец? Так? Почему вы мне не говорили?

Сестра замотала головой.

- О чем ты, Коля? При чем тут отец? Костик умер, ему еще года не
было.

КОСТЯ...

- Мой брат?

- Наш брат...

Николай смотрел на сестру несколько мгновений, потом уточнил:

- Мой брат-близнец?

Лицо Татьяны выражало полное непонимание.

- Нет, о чем ты? Он был на два года тебя младше. Ты не помнил... а
мама так горевала. Я старалась ей не напоминать, и тебе не говорила, когда
ты подрос. Сама почти забыла... прости, Господи...

Николай опустил глаза.

- Извини. Дурацки вышло.

- Коля, о чем ты? Откуда ты узнал? И почему "близнец"?

- Случайность, Таня. Встретил человека на улице... похож на меня, как
две капли воды. Вот... глупость такая подумалась.

Сестра слабо улыбнулась.

- Нет, Коленька... Ты один родился.

- Какие семейные тайны открываются... случайно, - Николай потянулся к
чашке. Да. Брат у него все-таки был. Но не близнец. И последняя
сумасшедшая попытка _н_е _п_о_в_е_р_и_т_ь_ летит к чертям собачьим...

Двойник сейчас, наверное, уже был в больнице. Семи утра нет, персонал
еще не пришел. Он сделает то, что считает верным.

Интересно, насколько реально тело двойника? Не растает ли труп в
воздухе, когда то, что заменяет копиям жизнь, уйдет навсегда?

- Я не хочу есть, - сказал он, поднимаясь. - Одевайся, Таня. Пошли.

- Коля, у нас утром плохо с транспортом...

- Возьмем машину. Да одевайся же ты! - первый раз Шедченко закричал
на сестру, с десяти лет заменившую ему мать. Таня отступила, торопливо,
послушно кивая. На мгновение Николая охватил стыд.

Но на стыд времени не было.

Ярослав проснулся. Поезд потряхивало на стыках, в окно бил свет.
Слишком яркий, невыносимо режущий. Он повернулся, посмотрел на бесконечную
степь. Серо-желтые мертвые злаки, холмистая гряда вдалеке, что-то, слегка
похожее на проселочную дорогу. Ярослав застонал - от разламывающей голову
боли, от невыносимой, бескрайней как пространство вокруг, тоски.

- Возьми... - Слава со своей полки протянул ему упаковку анальгина. -
И лучше две, одна таблетка не поможет...

- Давно... проснулся?

- С полчаса.

Он жадно проглотил таблетки, запил теплой, безвкусной минералкой из
открытой с вечера бутылки. Покосился вниз, на старуху. Та сидела в той же
позе, что и вчера, как будто и не ложилась. Древняя и равнодушная, как
сама степь.

- Ненавижу... это... - Ярослав кивнул на окно. - Здесь жить нельзя...

- И здесь живут, - Слава пожал плечами. Он, похоже, уже избавился от
головной боли, но мятое лицо выдавало принятую накануне дозу.

- Это не жизнь...

- А как же твои татарские предки? - Слава усмехнулся. - Лук за спину,
и вперед, на лихом коне...

- Они потому и скакали, что пытались выбраться из степи, - буркнул
Ярослав. - Скоро там Саксаул?

- После обеда.

- Поговори с проводником, а?

Слава кивнул.

- Мы прекрасно понимаем друг друга. Поговорю.

Ярослав валялся на полке еще минут двадцать, пряча глаза от света в
грязной подушке, дожидаясь, пока схлынет боль. Слава успел сходить и
умыться, вернулся добродушным и посвежевшим. Пихнул его в плечо:

- Давай, поднимайся. Хватит страдать.

- Я хотел бы проснуться еще раз... - прошептал Ярослав.

- Ну извини - вот этого не получится. Я не могу никуда сгинуть.
Вставай.

Он спрыгнул с полки, пытаясь попасть прямо в ботинки. Слава участливо
смотрел на него.

- Больше напиваться не будем, - пообещал он. - Мы должны приехать в
Москву работоспособными.

- Да уж...

- Выхода у нас нет, Ярик, - Слава похлопал его по плечу. - Соберись.
Я пока чай заварю, с проводником потолкую.

Человек был одет в гражданское, но выправка выдавала в нем военного.

Собственно говоря, сам он даже не считал себя человеком. Но это, по
сути, такая мелочь. Миллионы живых существ в этом мире считают себя
людьми, не имея на то никакого права.

Двойник Николая Шедченко шел по больничному саду, задевая ветки,
роняя фонтаны холодных капель. Осень...

Он забрался в больницу через незакрытое окно туалета на первом этаже.
Здесь стоял сильный запах табака, перебивавший даже неизбежную вонь.
Двойник полковника вымыл руки, перепачканные осыпающимися с рамы чешуйками
краски и невесть откуда взявшейся ржавчиной. Постоял, глядя на
полуоткрытую дверь. В больнице стояла тишина, достойная скорее морга.

По холодному коридору он прошел к лестнице. На секунду задержался у
двери в приемный покой - там о чем-то тихо разговаривали, временами
негромко смеялась женщина. Двойник пожал плечами и стал подниматься на
второй этаж.

...В ординаторской хирургического отделения молодая женщина, бывшая
человеком не больше, чем он, подошла к зеркалу. Оправила волосы, провела
холодной ладонью по лицу. Прошептала, глядя в свой отраженный лик:

- Дай мне силы...