внимал чудной песенке мудреца. А тот, вприпрыжку, то забегая вперед, то
возвращаясь к спутникам, пел:
неведомую страну Африку. Видать и там все, как у людей: небо и горы,
кашалоты и обезьяны... Сорвав на ходу с дерева банан, немножко зеленый, но
все равно вкусный, Иван подхватил песенку. А следом, не в такт, но
искренне, стал подпевать Смолянин:
Вполголоса, но грозно и жизнеутверждающе:
волосы, и сказал:
Красно Солнышко... Если б еще волосы не зеленые были!
песню спасибо, хоть и не все в ней понятно, но веселей на душе стало.
Африке несчастье, в Африке злодей! В Африке ужасный Бармалей!
че ты все про Африку поешь? Родом оттуда, али че?
понравилась она мне очень, вот и выучил про нее разные песни да стишки.
мрачное серое здание.
по-басурмански?
его, пораженно глядя друг на друга стояли: серая в оранжевую крапинку утка
и пушистый, черный, с зеленоватой проседью, кот. Возле кота - сабелька с
перевязью валялась.
каким образом давеча Алеша в козленочка превратился. - На кого ж вы меня
покинули?
затопталась на месте, а потом отпрыгнула в сторону и с ужасом в глазах
оглянулась. Там, где только что она стояла, лежало крупное, чуть больше
куриного, яйцо. Да не простое, а золотое.
я эту историю! Баба била, била, не разбила, дед бил, бил, не разбил...
Потом мышка прибежала, хвостиком махнула... Мышка! - повторил он с
нездоровым блеском в глазах, - мышка - это хорошо. И еще златая цепь
нужна. Где ее взять-то?
одну точку, вновь принялась топтаться на месте.
цепь перековать... Вань, пособи, а? Что я сам-то могу с такими
конечностями? - и он коснулся ивановой ноги мягкой лапкой.
Больше дела мне нет, как только яйца на цепи перековывать! - Сказал да тут
же и смягчился. Не по своей же воле басурманы в домашних животных
превратились. - Вот что, горемычные, - сказал он, присев и погладив кота
по шерстке бархатной, - недосуг мне с вами задерживаться. К Кащею спешить
надо. Ежели голову там сложу, не поминайте лихом. А ежели живым останусь,
помогу вам. Или чары с вас снять колдовские, или, если не выйдет, уход
приличный обеспечу.
интересом, спокойно уже, разглядывать очередное золотое яичко.
закончил Иван, поднимаясь. - Все. Бывайте!
дальше в одиночестве.
мрачным замком из серого ноздреватого камня. Вынул из ножен меч,
перекрестился трижды, как матушка учила, и, шагнув к дверям дубовым,
принялся колотить в них кулаком.
Одна створка треснула. В тот же миг из-за дверей раздался вкрадчивый
голос:
богатырь, на кнопочку.
нажал ее. В тот же миг над дверью приоткрылось небольшое окошечко, а из
него выдвинулась и накренилась объемистая лохань. И Ивана с ног до головы
окатило дурно пахнущей жидкостью.
отворились. На пороге, почти беззвучно трясясь, стоял невысокий полный
лысоватый мужчина в ночной рубашке.
хохоча.
отступая вглубь. - Я пошутил. Люблю, понимаешь, шутки. Ты кто таков-то,
молодец?
ведя по коридору. - Это здорово! Давно ждем. Этот Кащей нас всех тут
просто затретировал. - Толстяк посерьезнел и, остановившись, повернулся
лицом к Ивану: - Освободитель ты наш! Герой! Тобой гордится вся земля
русская! Не подкачай, Ванюша! - и поволок нашего героя дальше по коридору.
попьем.
просторный сумрачный зал с большим круглым столом посередине. По стенам
горели редкие факелы.
стул. - Сюда...
явно заранее подпиленная ножка. Иван с грохотом рухнул на пол, а толстяк,
схватившись за животик, зашелся тем же, что и возле двери, счастливым
тихим смехом.
отчего у него это не получается.
чувство юмора надо иметь. Тут ведь сдохнуть со скуки можно... - И, не
выдержав, прыснул снова, наблюдая за тщетными попытками Ивана встать. -
Стул, стул! Я этот клей сам изобрел! Правда, намертво?
проклятием он перевернулся на живот, потом встал на четвереньки, а уж
потом и на ноги поднялся. Стул, само-собой остался приклеенным к штанам
тянул их вниз, торчащие горизонтально ножки стесняли движения, ак
Перумов Ник
Мацумото Сэйте
Свержин Владимир
Куликов Роман
Корнев Павел
Роллинс Джеймс